Глава 2
От автора
Тем, кто таки осилил первые части, предлагается четвертая и последняя. По одной - две главы в неделю.
Автор, наконец-то, решился отредактировать и закончить публикацию романа, написанного еще в 1998-2000 годах. Надеюсь, Вам будет интересно.
Кто бы знал заранее, что произойдет на самом деле…
Где-то в глубине души я и ждала, и боялась прихода своего юного кавалера, хотя знала его уже несколько лет, не подозревая, во что это может вылиться. То есть, почему-то я боялась, что он не придет – тогда стала бы волноваться, не случилось ли чего или я вовсе не заслуживающий внимания объект. А если придет, что делать? Обратить все в шутку или же пустить все на волю судьбы и вести себя как можно более естественно. Так или иначе, я заранее позаботилась, чтобы в доме все было – от мяса, картошки и салата до мороженого, не исключая и бутылки легкого вина, – вдруг понадобится. Почистила картошку, отбила свинину.
Часы показывали семь, а он обещал прийти в половине седьмого – вернее, я сама так сказала, и бросилась в душ. В груди было непонятное жжение, которое не смогли охладить живительные струйки. Я быстро растерлась жестким полотенцем, выбрала беленькие трусики, почти незаметные, пренебрегла бюстгальтером, решив, что подойдет свободная салатная футболка, на пуговичках, расстегивающихся почти до конца, и надела скромную плессированую, коротенькую, конечно. Расчесала волосы и перехватила их колечком сзади, покрутилась перед зеркалом, и осталась довольна собою – никакой косметики не нужно. Бросила на одну сковородку отбивные, на другую – картошку ломтиками, настрогала салат, посыпала зеленью – огурцы, помидорчики, редиска. Не зная, что он предпочитает – масло или сметану, подождала с заправкой. В любом случае, навестят меня или нет, ужинать придется. Как говорят, “война войной, а обед, то есть ужин, по расписанию”.
В половине восьмого заиграл на кухне “Маяк”, и почти сразу же раздался звонок. Так точно, как будто он ждал под дверью. Наверное, так и было. Выждав несколько секунд, я пошла открывать. Мое чудо стояло, переминаясь с ноги на ногу, и я мгновенно почувствовала его растерянность. Сегодня он был в белой рубашке с коротким рукавом, выглаженных шортах и совершенно немыслимых кроссовках. И, конечно же, с роскошным букетом пионов – со своего участка, или позаимствовал у соседей?
– Вот, – он протянул мне цветы, немного смущаясь, – видно, нечасто ему приходилось дарить цветы девушкам. Я благодарно улыбнулась:
– Какие красивые! Спасибо, проходи, – и чмокнула его в щеку.
Я пошла ставить цветы в вазу, а Игорек еще некоторое время повозился в прихожей, меняя кроссовки на заранее приготовленные мной домашние тапочки – кожаные и с задником.
– А теперь – руки мыть, и за стол! – бодро скомандовала я, нарочито приказным тоном, однако это было исполнено беспрекословно. Стол я накрыла в кухне, там было привычней. И он тоже не стал церемониться – и отличался завидным аппетитом, но ел спокойно, и мне было приятно на него смотреть, да и сама я клевала с удовольствием. В общем, и отбивные, и салат прошли на ура.
– Тебе еще положить? – улыбаясь, спросила я.
Все сама?
– А как же, старалась, – я продолжала говорить в шутливом тоне, а он собрал тарелки и поставил их в раковину. На десерт я припасла мороженое, вино же доставать не стала – не нужно, могло выглядеть заготовленным заранее сценарием, а мне этого не хотелось. Пока я занималась, мальчик быстренько сполоснул тарелки, вытер со стола, приятно удивив меня сим фактом. Однако ж заработал плюс, но внешне я приняла как должное, хотя и у нас дома было так принято, что мытьем посуды заведовал отец, даже при наличии в доме двух женщин. Я налила кофе и “Пепси”:
– Ну, рассказывай, как на даче.
– Нормально. Вот за грибами сходили с ребятами.
– И как, есть что-нибудь?
– Нет, только на болоте, да и там все пересохло. Но подберезовики пошли, крепенькие. Знаешь, недалеко от того места, где мы – он замялся, – пройти с полкилометра.
Я оценила его тактичность:
– По корзинке-то хоть принесли?
– Почти, кому как повезло. Да мы так, скорее, на разведку.
– И, небось, девчонок с собой брали? – решила я подшутить, а он смутился.
– Конечно, но, ты же знаешь, я ни на кого больше и не посмотрю…
Я положила руку на его, как бы одобряя, но не поощряя к чему-либо:
– Ну, в этом я не сомневаюсь. А он еще больше смутился:
– Еще клубника, я хотел привезти, но, понимаешь…
– А мама знает, куда ты поехал? – я еще не спросила, с какой целью, но мне было интересно, как он выкрутился. А то, что он сумел это сделать, я не сомневалась, коль сидел здесь.
– В институт, узнать, как там, и что. Ну, в какую группу, будет ли практика. Но это, правда, завтра. – Я удивилась, ведь по моим подсчетам, он и школу еще не должен был закончить. Но, может, глобальные сдвиги затронули и его? Однако уточнять не стала. – Мне к десяти, собрание будет.
– Хитрец, и посему заслуживаешь поощрения.
– Пирожок, что ли, с полки взять?
Пирожок не пирожок, а я достала очередную порцию мороженого – ассорти, сливочное, шоколадное, черносмородиновое, с орехами и изюмом. В общем, шампунь и кондиционер в одном флаконе.
– Вот это да! – он поддержал меня, и мы еще с полчаса вели светскую беседу, то есть он рассказывал мне и про дачу, и про маму, и про институт. Мы говорили о современной музыке, – я с детства слушаю “Маяк” – отец приучил, а мой юный собеседник, естественно, был поклонником FM-радиостанций. И что-то он такое сказал. Да, вспоминаю “В последнее время появилось так много новинок, что я и не ожидал, и попса даже стала какая-то другая”. Вот оно что! С какой же стороны его-то задело, или же он пребывает в полном неведении? Хотя кто знает. Ну, а я тоже собиралась прикупить себе приличный музыкальный центр, тем более, что могла позволить. Но это не главное.
Затем мы перешли в комнату, не в мою, а в большую, как мы называли ее с мамой. Там стоял компьютер. Но я заметила, как Игорек бросил мимолетный взгляд через открытую дверь на мою постель, стараясь, чтобы я этого не заметила. И ладно. Не нужно говорить, что, на всякий случай (а ОНА подсмеивалась, но ничего не говорила), я сменила белье – чистенькое, беленькое, с синими полосочками, без единой складки. Я вообще люблю чистоту, и в доме у нас всегда порядок, как бы ни была я занята. А сейчас вообще постаралась. Ну вот, опять якаю, как-то даже неудобно. Но извинительно – пишу-то от первого лица, о своих переживаниях и восприятиях, хотя вряд ли кому-то, кроме меня, это будет интересно.
– Хочешь, покажу тебе, чем сегодня занималась, или немного поиграешь? – вопрос был вполне нейтральным, не считая того, какие игры планировались. И мы уселись перед компьютером. Я скопировала файлы с дискеты, а потом объясняла ему основные принципы работы, скорее, для себя, и он постепенно увлекся. Вообще, мне кажется, что, когда объясняешь, то и сам вникаешь лучше в суть вопроса, и можешь увидеть то, на что раньше не обращал внимания. Вот и тогда я заметила один недочет – иногда Кузя (здесь, конечно, модель), убегал за экран, и потом его было не вытащить, даже масштабирую. Посему мне приспичило изменить алгоритм, а Игорь терпеливо ждал, лишь раз вышел в туалет, и потом все порывался что-то сказать. Но я была слишком увлечена (или, может, оттягивала решительный момент?), а он следил за моими манипуляциями.
Я увлеклась, а время шло. Наконец, Кузя стал послушным и управляемым, и я удовлетворенно откинулась в кресле.
– Ну, ты даешь! – восхищено воскликнул юноша, – здорово получилось. У тебя всегда так?
– Если бы! – но мне было а приятна его реакция, – иногда сидишь-сидишь, не замечаешь какой-нибудь маленькой детали, ничего не получается, и злишься беспричинно на всех и вся. А потом вдруг – и все готово. Надо только сделать небольшой перерыв, и переключиться на что-нибудь другое, отвлеченное. Частенько помогает. Да и ты своим присутствием вдохновил – польстила я. Ну ладно, пойдем пить кофе! Но интересно, что за все время Игорь не только не сделал попытки обнять меня, или хотя бы подержаться за руку, и тем более не намекнул о цели своего прихода, между прочим, по приглашению. Которое, конечно, я могла отменить в любой момент…
Я заварила кофе в джезве. У нас была пачка молотого, и, когда он закипал, по кухне распространялся приятный аромат. И чашечки я выбрала другие – костяного фарфора, почти прозрачные с неброским рисунком. Я была довольна собой – тем, что у меня получилось. Игорь следил за моим священнодействием, и я могла почувствовать, что его взгляд задерживался на определенных частях моего тела, или мне только казалось?
Но взгляд этот был скорее робким, нежели наблюдающим и оценивающим, что ж, летом, на даче, я ходила в таких мини-шортах, сооруженных из старых джинсов, и маечке, из которой вываливалось то, что приличная девушка охраняет до определенного времени. Естественно, раньше я об этом не думала, мне было просто удобно, но вот, поди, ж ты.
– Смотри, не обожгись, сказала я, – наливая в чашку кипящий напиток, который все норовил выплеснуться, и мне удалось в последний миг предотвратить его побег на плиту, – и достань шоколадку – она в боковой стенке холодильника. Да, там, молодец.
Мы еще о чем-то говорили – о его предстоящей учебе, о кинофильмах, опять о музыке. Но “Маяк” опять сыграл свою мелодию – радио было приглушено, и слышны были только позывные. Я взглянула на часы, и ахнула – половина первого. Даже в конце июля было достаточно светло, особенно при безоблачном небе, и время скрадывалось. Я растеряно – да, именно так, задумалась – завтра с утра на работу, собрание акционеров – решающий для фирмы день, и я тоже должна быть в форме.
Внезапно посторонние мысли улетучилось, сердце забилось учащенно, и я поняла, что от моего слова – произнесенного или нет, неважно, зависит все… Ему же вообще не доехать в любом случае. Много позже я поняла, и что наше сидение за компьютером, и ничего не значащий треп были всего лишь и нерешительностью, и сомнением, и даже неуверенностью. Я знала, была уверена, что юноша подчинится любому моему решению, но понимала и другое – неизбежное произойдет, сколько не откладывай. Ибо заяц уже стучал в барабан, а индейцы вышли на тропу войны.
– Послушай, спать пора, вставать рано, – сказала я как можно более спокойно. И это могло быть расценено и как призыв, и как напоминание о том, что пора и честь знать. Но он, я уверена, уловил нюанс в моем голосе.
– Так я пойду…
– Зачем? Не для того же приходил. Я не глядела на него, предоставляя свободу выбора из одного варианта. В принципе, места в любом случае было достаточно. – Оставайся. Но колени мои предательски дрожали, хорошо, что он этого не заметил, но просто подошел и поцеловал в висок.
– В душ можно? А то я весь день бегал, – робко спросил Игорек, а я стояла по-прежнему к нему спиной, и он не видел моих глаз.
– Да, – бодро ответила я, там и шампунь, и полотенце, да ты знаешь. Я заранее приготовила для него большое, махровое полотенце, с корабликами. Такая мелкая деталь. Слышался шум льющейся воды, а я в оцепенении смотрела на распустившийся букет, а потом, чтобы унять волнение, достала из пачки тоненькую сигарету “Vogue”, но сделала всего несколько затяжек. Допила остатки кофе, вылила остатки в раковину – чего уж гадать на гуще, вздохнула и пошла в свою комнату. Включила ночник, поправила обе подушки…
На нем были те же шорты, но футболки он не надел. Ставшиеся капельки блестели на его стройном загорелом теле, еще не мужчины, но очень симпатичного юноши. Действительно, девчонки будут по нему сохнуть, если позволит.
– Мне куда? – он спросил спокойно, но глаза выдали ожидание.
– Найдешь, – ответила я как можно более равнодушно, но сердечко екнуло, – я … скоро приду.
– Ну ладно. Видимо, он хотел еще что-то спросить, но не решился. Я подождала, пока он вышел из кухни, и поплелась в ванную. Удивительно, но пол, который неминуемо должен был быть забрызган, оказался насухо вытертым, полотенце аккуратно повешено на веревочку рядом с только что постиранными носками. Ну и ну.
Это так, – про себя отметила я, и встала под душ, сделала прохладную воду, но меня все равно бросало то в жар, то в холод. Я уже была готова ко всему – так мне казалось, даже внутренне хотела – себя-то не обманешь, но все равно боялась. Ведь это бывает всего раз, и он не знает, ну, что я, в общем, еще… и не может чувствовать так, как я. А что будет потом – я не занималась экстраполяцией будущего, даже себя в нем, и его отношения…. Но ведь и он тоже чувствует и робеет. Но что? Я посмотрела в зеркало, и мне стало себя жалко, чуть не плачь. Мокрая, нерешительная, но вот сейчас я сделаю несколько шагов, и меня будут, я буду….
Наконец, я вытерлась, распустила волосы, и потянулась к ночной сорочке, беленькой, почти невесомой, потом подумала – зачем? Все равно снимать придется, и только набросила полотенце. Погасила свет в прихожей. И в комнате тоже было уже темно – ночник не горел, ночь отхватила свой кусочек, и свет незажженных фонарей не просачивался сквозь шторы. Шаги мои были не слышны, я сбросила полотенце на пол и скользнула по покрывало…