Только в детстве ощущаешь жизнь. Взрослея, перестаёшь её чувствовать, начинаешь жить проблемами, заботами. И жизнь начинает течь параллельно тебе. Замечаешь, что ты уже куда-то бежишь и не можешь остановиться, осмотреться, задуматься. Все мысли об учёбе, потом работе, потом о жене и детях, о зарплате, карьере… И так до пенсии… О ней тоже надо думать заранее. Иначе провал… Пустота бытия…
Осень.
Утро… Через шторы окна еле просвечивает свет… Закрываю глаза, но уже не спится… Раздвигаю шторы. За окном серое небо и накрапывающий дождик. На часах половина десятого. Хорошо спится в дождь.
Первые дни декабря. По календарю зима, а на улице ещё осень.
Я всегда любил смотреть в окно. Особенно в детстве. Я смотрел, как по осеннему небу улетали птицы, вероятно на юг. Бегали по двору собаки, сбиваясь в группы, облаивая себе подобных, гоняясь за кошками.
Потом начинал накрапывать дождик. Он монотонно стучал по подоконнику, оставляя косые полоски на стекле. Земля намокала и темнела. Постепенно дождь усиливался и начинали течь потоки сливаясь в канаву, тянущуюся вдоль дороги.
Приходилось доставать игрушки и играть дома.
Во второй половине дня, после обеда, я снова выглядывал в окно. Небо светлело. Дождя уже не было. Я отпрашивался погулять.
Каждый год к осени мы получали посылку от родителей отца. Мой дедушка был сапожником. Он присылал моему отцу офицеру сапоги из хорошей мягкой кожи с модными в то время квадратными носами. И мне маленькие кожаные сапожки. В те времена с обувью для детей было «туго». Даже резиновых детских сапог не было. В лучшем случае можно было купить ботинки, которые промокали и не спасали от мороза.
А в дедовых сапогах я спокойно бродил по лужам, ноги оставались сухими.
Я делал из бумаги кораблики и пускал их в плавание по канаве. Но бумага быстро размокала. Тогда в дело щли найденные дощечки, которые обстреливались снарядами-камнями. Два-три моих друга тоже втягивались в эту игру. И только вновь разошедшийся дождь, да призывы мам загоняли нас домой.
Зима.
Осень длилась долго. В Азербайджане, в городе Кировабаде, где служил мой отец, снег и мороз явление не частое. Но вот однажды я просыпался, выглядывал в окно и обомлевал. Всё вокруг было белое от выпавшего ночью снега.
Я с трудом, от нетерпения, одолевал завтрак и бежал на улицу. В нос ударял морозный воздух. Ноги зарывались в пушистый снег. Я снимал варежки и набирал в ладонь эту снежную вату и пробовал языком. Снежинки таяли от моего дыхания. И я рассматривал их, тающих на моей ладони.
Выходили на улицу и мои друзья. В то время санки были редкостью. Их не продавали в магазинах. Но в моём доме жила Валя Ольшевская, потом моя одноклассница. Её семья приехала из Германии, где служил её отец. У неё были настоящие санки. Поэтому мы всегда с нетерпением ждали, когда она выйдет гулять. Санки у неё были необыкновенные. Они были сделаны из гнутого дерева, как делались тогда «венские» стулья. Обычно Валина мама сначала катала Валю. Потом уставала и уходила домой. Тогда мы мальчишки впрягались в санки и катали девчонок, получая от этого удовольствие. И только потом катали друг друга.
Снег лежал недолго. Два – три дня. А иногда уже к вечеру оставались только отдельные снежные островки.
Став постарше, кажется во втором классе, я сделал себе санки из досок ящика. Полозья получились тонкие и часто продавливали снег до земли. Но помню, что не менее, чем дважды выпадал такой снег, что на моих санках я с друзьями успешно спускался с горки недалеко от дома.
Весна.
Весной всё оживало. Солнце начинало нагревать воздух, появлялись весенние ароматы. Сначала это был запах тёплых влажных испарений от мокрой земли. Потом запах травы. Мы уходили за территорию военного городка, за крайние финские домики и перед нами открывался полевой простор заросший травой и множеством разных полевых цветов. Особенно красиво было, когда зацветали маки. Иногда я ходил туда с бабушкой, мы всегда набирали букет цветов.
Игрушек тогда было мало. Мы их придумывали сами. Катали плоские железные колёса с помощью специальной «правилки», выгнутой из сталистой проволоки. Я представлял себя машиной. Когда удавалось найти на свалке в военной части подшипники, делали самокаты. И катались, отталкиваясь ногой. Это был уже транспорт. А когда появлялся третий подшипник, а то и четвёртый, тогда сооружали тачки, без краёв. На них катались по асфальту в тех местах, где был, хоть небольшой, спуск.
Весной зацветала «китайская» сирень. Я не знаю, почему её так называли, цветки её несколько отличались от обычной сирени. Но главное то, что после цветения на месте цветка появлялись плоды размером и внешним видом похожие на горох. Наступала пора игр в «стрелялки». Мы выгибали из сталистой проволоки пистолеты, нанизывали на верхнюю дугу эти горошины. И когда эта дуга вырывалась из крючочка, державшего её, одна или несколько горошин летели в противника. Мы разбивались на команды и бегали друг за другом, стараясь попасть. После третьего попадания противник считался убитым. Горошины летали с небольшой силой. Поэтому травм никогда не было. Но скоро в плодах созревала косточка, которая мешала нанизывать их на проволоку, и бои прекращались.
Лето.
В «казаки – разбойники» мы тоже играли, но только летом, когда было много зелени и можно было прятаться в кустах и на деревьях.
Была ещё одна игра – «Войнишка». В неё играли старшие ребята восьмых- десятых классов, а нас не брали. Там доходило до драки и стрельбы «самопалами». Лишь однажды нас привлекли в такую игру, я учился тогда во втором классе. И то только на начальном этапе в качестве разведчиков. Но разведчики были у двух сторон. И между нами произошла стычка. Мы были вооружены деревянными мечами. Бой был отчаянным. Вначале мне повезло. Меч моего противника треснул и разломился. Он позорно бежал. Но вместо него на меня напал мальчишка старше и крупнее меня, вооружённый стальным прутом. От его ударов летели щепки от моего меча, и у меня онемела рука. Но я чувствовал, что если сдамся, он не остановится и ударит меня по голове, как он постоянно метил. И я бился из последних сил. Меня спасло то, что кто-то из взрослых увидел эту бойню и остановил её. Получилось временное перемирие. Подошли старшие пацаны и стали договариваться о продолжении «войнишки» вечером. Меня зазвали домой. После ужина я вышел на улицу узнать, как дела? Игра продолжалась где-то в другом месте военного городка. Участвовали только старшие, нас в игру не приняли.
Лето в моих воспоминаниях связано с постоянными походами в воинские части, где служили наши отцы. Дивизия состояла из нескольких полков. До сих пор на слуху их названия: сотый, сто первый, танковый, учебная рота, автобат (автомобильный батальон). Днём мы ходили туда на свалки, где искали аккумуляторы, для выплавки свинца, анодные батареи, которые разбирали для фонариков, подшипники. А вечером в субботу и воскресенье в кино, которое крутили для солдат в клубах полков. Фильмы «Тарзан», «Бродяга», «Звезда», «Пятнадцатилетний капитан» смотрели бессчетное количество раз. Первые годы нас сильно не гоняли. Командир дивизии, генерал Ломов, был очень лояльным человеком. Но когда его сменил другой генерал, всё изменилось. Территорию дивизии огородили забором и начали ставить на воротах дежурных солдат. Однако, нас мальчишек это никак не могло сдержать. Забор только добавил приключения в наши игры.
А когда ещё не было забора, мне купили первый велосипед и я гонял по дорогам дивизии, потому что там был хороший асфальт. Я только пошёл во второй класс. И однажды так увлёкся, что совершенно забыл про школу. Мама еле отыскала меня и заставила бежать в школу, но я всё равно опоздал. Потому что упал и стукнулся бровью о выступающий камень. На брови у меня выросла шишка-рог. Я вернулся домой. Меня отвели в мед. пункт, где перевязали лоб. И я был отведён мамой в школу.
Мой велосипед был необыкновенным. Сейчас бы сказали «трансформер». Он мог собираться в трёх и двух колёсном варианте. Первый год я катался на трёх колёсах. Но в следующем году отец переделал его в двух колёсный вариант. И 1-го или 2-го мая отец учил меня держать равновесие. К вечеру я уже самостоятельно ездил по прямой. А потом освоил и повороты.
А в четвёртом классе мне купили уже средний велосипед «Орлёнок». У него накачивались шины и я был в восторге. Это была уже свобода передвижения. Мы объездили весь военный городок, побывали не раз на танкодроме, и даже отважились съездить к мавзолею Низами. А он находился километрах в двенадцати за городом. Со мной ездил мой друг Костя Севостьянов. У него был взрослый велосипед «Прогресс». Позже ему родители купили для велосипеда бензиновый моторчик. Все мальчишки сильно завидовали и мечтали о таком же.
Осень.
Всё мое детство и юность прошли в Азербайджане. В пятом классе отца перевели служить в Нахичевань на Араксе. Я привык, что календарное время года отличается от фактического. Большую часть времени года занимало лето. Они начиналось уже в апреле и заканчивалось в октябре.
В сентябре ещё во всю пекло солнце. С трудом можно было заставить себя идти в школу и высиживать уроки в духоте класса. Ещё хотелось гулять, играть, кататься на велосипеде.
Какие уроки? После школы быстро проглатывался обед. Просматривались задания на завтра. И быстро-быстро делались письменные уроки, на устные уже не хватало терпения.
Хотелось во двор к ребятам. А там футбол, волейбол, лапта, с возрастом добавился настольный теннис… Какие уроки, когда тебя ждут в команду?…
В Нахичеване начало учебного года прерывалось поездками на уборку хлопка. Тогда и появилось впервые безответственное отношение к домашним заданиям. Как можно серьёзно относиться к урокам, когда сама школа в лице директора и учителей отрывает нас от учёбы, в чём наше самое главное предназначение? До сих пор не понимаю, как они умудрялись выполнить учебный план? Думаю никак!
В октябре становилось не жарко, но холода ещё не было. Поэтому достаточно было надевать рубашку с длинным рукавом. Как правило, первые дожди начинались в середине ноября. Иногда дождик шёл 6 или 7 ноября, и мы шли на демонстрацию по мокрому асфальту, но было вполне комфортно.
Зима.
В декабре зима ещё не начиналась. Первый снег выпадал, на удивление и, как правило, 31 декабря к ночи. Он мог быть обильным и пушистым, сантиметров на пять. Для Азербайджана это уже много. Но лежал он не более трёх дней. Плюсовая температура съедала снег. И повторно он сыпался только в середине января. Потом снова стояла сухая слегка морозная погода. Я не помню морозов ниже семи градусов. И снег выпадал за всю зиму несколько раз, покрывая землю и растаивая за несколько дней до земли. Морозная корочка и замёрзшие лужи держались по несколько дней при пасмурной погоде и растаивая до грязи в солнечные дни.
Январь приносил ощущение предстоящих необыкновенных событий в новом году. Ожидание чего-то нового тревожило душу. Хотелось новых событий! И они приходили…
В шестьдесят первом году появились новые деньги. Мы бегали в кассу Дома офицеров, меняли старые деньги на новые. Мои накопления в пять рублей одной большой бумажкой превратились в одну монету пятьдесят копеек. Вдруг стало обидно, обмен показался не равноценным.
К концу февраля уже безвозвратно уходили морозы, и в марте так хорошо начинало греть солнце, что набухшие почки быстро выпускали первые листики.
Весна.
С приходом весны пришло новое необыкновенное событие. Двенадцатого апреля я лежал на кровати у окна и читал книгу. В комнате работал приёмник. Вдруг я услышал сообщение ТАСС о том, что в космос полетел Юрий Гагарин. Я быстро выбежал на улицу, чтобы рассказать об этом друзьям. Но мне никто не верил. Да и я сам себе не очень-то верил, пока не услышал об этом ещё раз и не увидел сообщения в газетах на следующий день. С этого времени я много рисовал ракет, космических кораблей, читал фантастику о полётах в космос, мечтал… Года через два, начитавшись Циолковского, я сделал свои первые расчёты ракеты, определяя количество топлива и размеры ракеты для полёта на орбиту земли, какой совершил Гагарин. Позже оказалось, что я в своих расчётах был близок к истине. И ещё я увлёкся строительством моделей летающих ракет. У меня успешно летали двухступенчатые ракеты. И даже капсула с жуком благополучно опустилась на парашюте. Однако, два драматических события пресекли эту космическую эпопею. Дело в том, что мои друзья, расспросив меня об устройстве ракет, решили тоже заняться этим делом.
Валерка Королёв, сын генерала - командира дивизии, успешно запустил свою первую ракету. Но она, изменив траекторию, полетела в сторону и попала прямо в открытую форточку его квартиры. Пока он добежал до квартиры, открыл замок и вбежал в комнату, ракета уже погасла, но опалила ковёр на полу. Как он оправдывался, я не помню. Но вечером того же дня Юрка Бобовский запускал свою ракету. Уже темнело. Когда фитиль загорелся, малышня, игравшая неподалёку, бросилась смотреть, что загорелось. Я успел перехватить двоих метрах в двух от ракеты. А она, вместо того, чтобы улететь, взорвалась на старте. Меня и всех, кто был рядом, ослепило. Дети начали орать от страха. Прибежали взрослые и стали разбираться. Досталось по-разному всем. Меня отец строго предупредил. Больше я ракет не запускал.
Конец весны – май, пора экзаменов и нетерпеливое ожидание каникул.
Лето.
Навсегда в моей душе ностальгические настроения о том времени и о той стране, которая называется Азербайджан. Я там родился и жил с детства до юности. Я там влюблялся и мечтал…
Разве продаётся в России такой спелый и сладкий инжир, виноград, ежевика, арбузы, дыни?... Да, там не мой народ. Другой менталитет, другие нравы, другая религия…
Но там зарождались в моей душе надежды на будущее, там строились планы… Там была жизнь, когда я чувствовал уверенность в завтрашнем дне потому, что я жил в лучшем в мире государстве…
Там было лето моей жизни. Тёплое, ласковое, доброе…
Прошли годы и наступила ОСЕНЬ жизни… И она в этом теперешнем государстве уже не ласковая, не добрая…
А ведь после осени обязательно наступает ЗИМА… И ведь хочется, чтобы эта зима не была суровой. Пусть же она будет мягкой…