Пиршество, с деревенским мотивом, было в разгаре. Всё своё. Огурчики, капустка, помидорчики маринованные, картошка отварная, картошка в салате оливье, птица - курица и свинина кусочками и салом. Горячее принесли сразу, после первых же тостов. А чего рассусоливать когда гуляем. Налили по третьей. Или четвёртой?. Короче, гость был ещё свежий. И лишь отдельные особи, принявшие задолго до застолья, уже наливались мутным глазом и начинали плавно выпадать.
Антона встретили как родного, всей свадьбой. Благосклонно приняли подарки, не разворачивая, пожурили за опоздание и усадили по правую руку жениха. Налили штрафную и пожелали услышать. Антон начал приготовленную речь. Но время для неё было выбрано, не самое. Гулял народ, а потому, хотел коротко и ясно. Помог Валерка. Громко вопросил - ну ты нас то любишь?. И, услышав положительный ответ, предложил именно за это и выпить, проследив, чтобы в стакане у Антона не осталось жидкости.
Это было деревенской свадебной традицией - пить стаканами. И разбить сложнее и на столе, когда уже подгуляешь, всегда видны, коль добавить приспичит. Да и попасть в стакан легче, продукт не расплёскивается. Правда, наливали не по полной. Это тоже была давняя традиция, проверенная веками. Если по полной - свадьба заканчивалась, не успев, как следует, начаться.
Штрафной стакан был, конечно, полным. От него, у непьющего Антона, сначало перехватило дыхание, а потом через пелену первых впечатлений пришёл запах солёного огурца, заботливо подсунутого под нос непонятно кем, и судорожное заталкивание съестного, в кипящий от водки желудок. Дыхание восстановилось, но в голове шумело и дальнейшее Антон помнил уже не слишком внятно, сосредоточившись на продукте в тарелке. Последуюшие события показали, не туда он смотрел.
В качестве подружки невесты была приглашена Любка. Фигура одиозная, четвёртый год дожидающаяся возвращения жениха из армии. И с каждым годом, вероятность того, что он вернётся, становилось всё меньше. С Танькой они были никак, но роль подружки невесты требовала, по деревенским традициям, самоотрешения и готовности им следовать. Традициям. Согласно пиетету, подружка невесты образовывала с другом жениха неофициальную свадебную пару, на этот вечер, со всеми вытекающими и входяще-выходящими. Поэтому, на роль подбирались или сложившиеся ранее пары, или любительниц, готовых войти в «образ по понятиям» и проявить себя достойно. С друзьями жениха было легче. Считалось, что их участие почётно и нехлопотно.
Любка, истомившаяся армейским ожиданием, так же считала свою роль нехлопотной. Более того, за последние пару лет, она с успехом играла её раз десять, став заштатной свадебной подружкой всего Луховицкого района.
Случались и казусы. На одной из гулянок, дружок жениха, усомнившись в собственных силах, подтянул за собой ещё пару свадебных дружков. И, пока пьяная Любка разобралась в вопросе, они отхарили её, куда только дотянулись. Ну, это издежки. Когда у Любки спрашивали об этом случае, она закатывала глаза и отвечала норовито грубо- щоб им козлам, свой триппер, до конца дней не вылечить, уроды проклятые. Особо не переживала. Вспоминались и приятные свадебные минуты.
Глядя на уткнувшегося в тарелку городского прыща, Любка сразу поняла, толку с него не будет. Пропадай, девичья краса, на сегодня. А, возможно, даже, и на завтра. Как опохмеляться начнут, тут уж не до девок будет. Надо было, срочно, устраивать личную жизнь. Пока народ на кураже, да в сознанке.
Выпорхнув лебедицей во двор, Любка пристроилась к паре мужичков, курящих на крыльце, с душевным разговором. Если отбросить шелуху, звучало это примерно так- она, девка правильная, жениха дожидающаяся. И что ж, каждому городскому теперь давать?. Уж лучше своим, и, возможно, даже тем, кто рядом. Стоящие рядом, соглашались с Любкиным раскладом, хлопали её по спелой заднице, и обещали, что всё у них будет.
Далее, события развивались по непредвиденному, но, вполне ожидаемому, сценарию. Обалдевший от водки, закуски и свадебного гула Антон, вышел на улицу. Любка крикнула- вот он, урод, нарисовался, а стоящий рядом маханул, без замаха, по антонову уху. Антон, не ожидавший такого разворота, с грохотом осел под крыльцо. Праздника не получилось. После первого же, пригласительного к бою удара, заезжий отключился и валялся на земле кулем, не реагируя на пинки ногами. Народ, подтянувшийся на шум, был разочарован.
Положение спас семилетний племянник, прибывший на торжество из соседней деревни с родителями. Застолье его, ещё не прельщало, поэтому он крутился на улице в толпе неприглашённых и хвастался, что, как все подвыпьют, он вынесет пацанам пару бутылочек «на разгуляться». Увидев начало драки, семилетний участник попытался отодрать жердь от забора, дабы продемонстрировать стоящим за линией праздника, кто в доме хозяин и что он, сейчас, сделает с этим лохом. Отодрать, не получилось. Со стороны забора раздались ехидные смешки. Дабы избежать дальнейшего конфуза, мелкий боец переместился поближе и... тут настала его звёздная минута. Увидев, что приезжий мужик лежит не двигаясь, маленький гад, достал свой маленький шланг и помочился на брюки поверженного гостя.
Народ снова оживился. Любка, в пьяном угаре, задрала юбку, сверкнув свежими, по случаю свадьбы, трусами, стянула их и, с криком- а вот я сейчас его оживлю, выпустила на голову Антона вялую по напору, но убедительную по объёму, жёлтую пенящуюся струю. Народ неистовствовал. Любка торжествовала, став легендой.
Все ушли отметить событие.
Антон, пришедший в себя и потряхивающий головой, остался сидеть у крыльца. К нему вышла Танька, абсолютно, трезвая и, по причине скорого материнства, сердобольная. Вынесла пиджак, оставленный Антоном на стуле, сказала коротко- уезжай, скорее. Сейчас выпьют, выйдут, могут ногами замесить. Твой «праздник» уже кончился. Извини.
Антон брёл к машине. Увязавшаяся за ним, шелупонь, быстро отстала, после окрика Тани. Обоссанного- трогать западло. Посвистели и забыли.
Старушка, так и сидевшая на лавке в конце деревни, оживилась, увидев бредущего Антона. Быстро зашамкала, от волнения и ожидания- шо ж так скоро отгулял, соколик?. А бутылочку то принёс, как обещал?. Уж я машину охраняла, охраняла. Антон поднял на неё злые глаза и ответил, неожиданно для себя, жёстко- обоссышься, старая.
До Москвы, он гнал под сто, не обращая внимание ни на знаки, ни на гудящую после водки и удара голову.
И, ни одна собака, его не остановила. Вписался, Антон, в движение.
Через неделю, Московский институт приборостроения и информатики потерял сразу трёх студентов. Папа отправил Антона в Англию. Документы забирал лично, после чего имел с ректором института непродолжительную беседу, в кабинете последнего. По результатом беседы вышел приказ, об отчислении студента первого курса факультета информатики, Сулова Валерия, за систематические пропуски лекций и неуспеваемость.
Танька, в тот же день, написала заявление о академическом отпуске в связи с беременностью. Из этого отпуска, женщины деревни Васюткино, уже не возвращаются.
Искомого, Валерка добился. Вспоминали в деревне- а это, когда ж, было то?. Да, через год, после Валеркиной свадьбы. А... это той, на которой миллионщика обоссали?.