Самый ранний дневник 3 Драма
1960 г.
25 мая. Бывают минуты, когда даже земля не имеет власти над тобой. А только ты чувствуешь над душой гнёт людской — тяжёлое властное иго. Земля уплывает, тускнеет зелень на деревьях, весь мир бешено крутится в неистовой пляске. Всё существо твоё стонет и мечется в невыразимом смятении и не хочется жить. Зачем?
Я ни во что не верю, я не вижу будущего.
Я люблю и не уверена, что меня любят столь же глубоко. На свете нет для меня ни одного близкого и дорогого человека.
Я поняла, что всё переживу, должна пережить. Я поняла, что я не покончу с собой, если ты перестанешь быть моим другом.
Хорошие люди есть. Сознание этого утешает меня. Но как хочется сделать большое и прекрасное для всех людей. Вряд ли это возможно.
И люблю мир и ненавижу его. Хочу безумно жить и медленно умираю..
26 мая. Как ненавистен мне стал этот город. Эти серые унылые камни, эти бледные серые лица, безучастные и холодные ко всему. И ведь это люди, которых надо любить, для которых надо жить.
О, это отвратительное любопытство в глазах, заискивающее выражение, желание покопаться в чужой судьбе, эти лицемерные слова участия и жалостливые вздохи...
27 мая. Всё фальшь. Ничему не верю. Мне бы только воздуха вольного хлебнуть досыта, поваляться на траве, посмотреть на качающиеся над головой деревья и вбирать теплоту солнца.
Деревья, зажатые между камнями, простирают к небу ветви с мольбой. Не будь их здесь, город превратился бы в могилу.
Бывают в жизни каждого мгновенья,
Когда в секунду рушится весь мир:
В душе невыразимое смятенье,
Звёзд ниспадающих печальный пир.
И меркнет свет. Смешались дни с ночами.
Бушует ураган, гремит гроза.
Отчаянье безумными очами,
Не отрываясь смотрится в глаза.
Совсем недавно всё было возможно,
Доступна радость, далека печаль.
Теперь поникла голова тревожно,
Чего-то бесконечно-долго жаль.
Конец иллюзиям. О, горечь пробужденья.
Я брошена. Была я в заблужденьи.
Слепящий вихрь печали и тоски,
Жестокой птицей бьющийся в виски.
Земля плывёт, медлительно качаясь,
Истаивает нежность и тепло.
Судьба, кривой улыбкою оскалясь,
Сворачивает жизни полотно.
28 мая. На заводе, где идут наши занятия Студии художественного слова, был вечер. Я выступала вместе со всеми учениками Натальи Львовны Дружининой - нашего режиссёра. Я была совершенно спокойна, но читала стихи не так, как могу, как чувствую в минуты опьянения поэзией.
Мне аплодируют, поздравляют, хвалят — я холодна, во мне нет ни спеси, ни неудовольствия. Равнодушие одно лишь. Это совсем плохо. А почему? Что со мной?
Прочитав стихи, я шла на место, как человек, привыкший к славе. Откуда это во мне?
Вадим налил мне воды. Я посмотрела ему в глаза, пытаясь понять, что в них. Тщетно. Непроницаемый взор, на дне глаз хитрость.
И вдруг глаза засмеялись, почти зло, мгновение и на лице опять холодная маска. Странно и интересно.
Когда мы возвращались, он вёл меня под руку на улице.
Весь вечер отчётливо чувствовала отсутствие Ильи. Но опять это равнодушие ко всему. Душа моя больна что ли?
На всех людей я смотрела удивлённо, в самую глубину глаз, будто впервые их видела и слышала. Я думала, всегда ли они такие добры и приветливы, так искренне радостны и не поддельны.
28 мая. Как ненавистен мне стал этот город. Эти серые унылые камни, эти бледные лица, холодные и безучастные ко всему. И ведь это люди, которых надо любить, для которых надо жить.
29 мая. Почему я ничего хорошего не сделала, ничем Илье не помогла?
2 июня. Были с Ильёй в лесу. Залезли на высокую сосну. Вершина её качалась.
[Дальше в записях перерыв до начала ноября. За этот период времени я потеряла дружбу с Ильёй, так как у него появилась женщина Надя Б. Он меня с ней познакомил, она много мне рассказывала об их отношениях. Я не испытывала к ней ревности.
Но я так была раздавлена исчезновением из моей жизни общения с Ильёй, что хотела покончить с собой, отравиться, но подумала о том, какое горе я причиню людям, с которыми я живу. Это сохранило мне жизнь. Но я стала мёртвой внутренне.
Все месяцы я невыразимо страдала. Я сожгла все записи до 3 ноября, слишком много там было боли.]
3 ноября. За всё приходиться платить и очень дорого. Мои предчувствия оправдались. Произошло непоправимое. Оно гнетёт меня, облекая мир в чёрные краски. Я металась между любовью, проклятиями и злобой, скорбью и безумием. Илья обманул меня. Покинул. Вечная боль в моём сердце. (Наталья Львовна, зная о нашей дружбе, предупреждала Илью об ответственности за меня).
Я собственник, прикованный цепью чувств к нему. Я пожираю его глазами, когда он не видит этого и равнодушно отворачиваюсь, как только он смотрит на меня.
Мне нужно, чтобы меня любили, мне нужно чувствовать себя нужной.
Я хочу плакать, но слёз нет. Слёзы не могут облегчить это жжение в душе. Всё во мне оцепенело и померкло. Остальные люди мне не нужны, только его лицо мне мило. Но я должна быть рада, что ему сейчас лучше.
5 ноября. Я отрекаюсь от любви своей. Я предаю всё забвению. Я больше не могу и не хочу любить. Я отрешена от людей. Вокруг меня пустота. Но надо жить, пока для меня существует музыка, красота, природа.
Я вижу со стороны каждый свой шаг, оцениваю каждое действие своё и других людей.
Опять ложь, и лгут всё те же. Илья больше не играет со мной. Прощай, моя любовь. Ты ничего не даёшь мне, кроме боли. Это длится уже много месяцев. Я озлоблена, я только обвиняю его.
29 ноября. Где предел страданиям? Какая радость может искупить эту невыносимую боль? Зачем любовь моя, осквернённая и попранная погибает, почему душа моя будто облита грязью и ничего чистого в ней не остаётся? И я даже не могу бросить ему в лицо эти упрёки, потому что он не менее меня несчастлив. Как всё изуродовано. Не возродить мне чистоты, лёгкости и смеха. Какими горящими словами, каким нечеловеческим желанием вернуть тебя, Илья?
Ты говорил, что всё будет хорошо, ты хотел мне счастья. Твои слова ничего не стоят. Ты ошибаешься страшно и непоправимо. Ты убил во мне что-то очень хорошее. Мне так хочется иногда уязвить тебя болью, чтобы снять с себя часть моих страданий. Да, я не великодушна. Я не могу простить.
30 ноября. Сквозь обиды и боль я тянусь к нему всеми помыслами, прощаю всё и могу любить ещё сильней. Но он молчит. Неужели я проклята? Неужели я могу проклинать того, кто был для меня всем?
1 декабря. Как я могу что-то говорить, шутить, улыбаться? Всё во мне раздавлено. Впереди тьма и ужас от постоянной боли. Люди чужды мне.
Нельзя плакать, нельзя лежать пластом, ничего не делая, нельзя скрипеть зубами и стонать, нельзя смотреть на людей мёртвыми глазами. Почему такая мука и нет исхода боли моей?
24 декабря. Вчера на вечере в училище я поднялась из бездны одиночества и смотрела удивлёнными глазами, как все веселятся.
Пропасть зияет между мною и людьми. Поговорила с Игорем. Мне стало скучно. У него невыразительные глаза. Он любит Баха. Я ощутила, разговаривая с ним, как изуродована моя душа летней драмой, как мысли мои чужды ему.
25 декабря. Боль ушла, и я постепенно возвращаюсь к жизни.
Прошло полгода, как мы с Ильёй больше не встречаемся и не дружим, как раньше. Но Илья умер для меня, и я прежняя умерла. Чувствую себя то стариком, то ребёнком. Хочу смеяться, забыться.
Люди далеки от меня, я очень требовательна к ним.
Мне нужен был Илья, чтобы жить в полную меру. Его нет. Я пока не страдаю, но вместе с Ильёй ушло от меня моё детство.
Я слишком откровенно разглядываю людей, смотрю им в глаза и бледнею, когда вижу в них силу, холод, пустоту.
Надо отрезать и выбросить из жизни два года. Мне снова 18 лет. Я хочу жить.
27 декабря. Я обнаружила в душе своей потайную дверь, там на дне — неизмеримые страдания. Только открой её — безжалостные демоны набросятся и раздавят, разорвут в клочья. В течение одной секунды эта приоткрытая дверь показала мне такую бездну тоски, что мне стало страшно от мысли, что это всегда при мне. Ужас и недоумение ощутила я.
Я хочу, чтобы у меня было прошлое. Сейчас его нет, оно заперто на семь замков.
28 декабря. Почему мы никогда почти не отдаёмся наслаждению всем существом, всей глубиной души? Всегда какая-то её часть холодна и рассудочна. Но бывают минуты, когда во всём полная гармония и самозабвение.
Я могу быть кем угодно. Во мне много всего. Я могу ненавидеть ужасно и любить могла сильно. Теперь не умею. С природой особенно чувствуешь своё одиночество.
Я не знаю, что мне надо. Приближаясь к желаемому, я отвергаю его, даже не касаясь его рукой.
Мои глаза устало скользят по лицам людей и оживляются от их красоты, их мыслей, от их улыбок. Я жадно ловлю эти мгновения.
29 декабря. Смиряешь в себе безумные желания и прячешь боль в потайное дно души. Только из глубины страдания открываешь истинную радость, только после безумия ощущаешь совершенную гармонию.
30 декабря. Мне тяжело среди людей, мне не о чем говорить с ними. Скучно и бессмысленно, и не хочется жить. Мне кажется, что за плечами моими тысячи лет страданий и тоски.
Мой рисунок - вольная копия.