Я знаю, что ты отзовешься,
пуская не сейчас, не теперь,
всей сутью сквозь время пробьешься,
пройдешь сквозь закрытую дверь.
В каком-то незнаемом мире,
в космических сполохах дня,
как будто в московской квартире,
твой голос окликнет меня.
Мы смутные души в друг друга,
как в общий стакан перельем,
и как ты заплачешь, подруга,
о теле прекрасном своем.
А тело развеялось дымом,
его осторожный мотив
быть может, над утренним Римом,
а может, над Пензой летит.