Мишку Годвинского мы знали еще до того, как он пришел к нам в класс. Он жил в соседнем доме, и у нас был общий двор, в котором, впрочем, мы не гуляли. Там устанавливали законы хулиганы, поэтому родители не пускали нас туда. Но Мишку мы знали. Мишка рос в семье, где он был единственным обожаемым ребенком. Кроме мамы его любили тетки. Он получал много ласки и заботы в семье, которая его опекала.
В четвертом классе мы сдавали нормы БГТО. Кто не знает, расшифровываю: Будь Готов к Труду и Обороне. Физкультурник велел тем, кто уложился в нормы, принести по рублю за значки. Носить такой значок было мечтой каждого из нас. Тем более, что уложились в нормы не все.
- Игорь Алексеевич, - обратился Мишка к физкультурнику. – А можно я два рубля сдам? – говорил он слегка наклонив голову вбок, как будто заглядывая в лицо собеседнику снизу. Эта привычка сохранилась у него и в зрелом возрасте. Так же как сохранилась и определенная наивность.
Перевели его и еще нескольких ребят к нам в восьмом классе. До этого они учились в другом классе, и математику им преподавал не наш учитель. Того звали Сергей Васильевич Майоров. Ребята прозвали его Сервамай. И как-то уже в восьмом классе, когда заболел наш учитель, он пришел его заменить. Немножко он был странный этот Сервамай. Еще в тех младших классах он терпел, когда ученики при его появлении в начале урока прыгали вокруг и кричали: «Сервамай, Сервамай, ты меня не вызывай!».
В восьмом классе появление Сервамая вызвало у учеников, которые знали его, восторг. И они организовали такой же хоровод. При этом Мишка радовался больше всех и хохотал во все горло. Смеялся он всегда громко, широко открыв рот, и, как бы захлебываясь, и одновременно приглашая других посмеяться вместе.
Раньше у него была фамилия Паднос, как и у его деда, степенного седого старика, заведовавшего гастрономической секцией в нашем «придворном» магазине. Про отца Мишки я ничего не знаю. Фамилия Паднос не устраивала Мишку. Хоть и внушал он всем, что произносить ее надо с ударением на «а», все звали его подносом. И это ему надоело. В конце концов, он стал Годвинским. Кому он обязан этой фамилией, мы не знаем.
Мишка хорошо плавал. Об этом заботилась его мама, которая ездила с ним в Серебряный Бор купаться.
Как-то вместе с ними поехали и другие ребята из нашего восьмого класса. После купания была извечная проблема снять мокрые плавки, чтобы переодеться. Кабинок на пляже тогда не было. Мишка снял свои плавки, надел сухие трусы, которые держала для него мама. И удивленно смотрел на ребят:
- Ребята, чего вы стесняетесь. Это же моя мама!
Годвинский окончил Московский институт железнодорожного транспорта и успешно работал в НИИ.
После окончания школы ребята из нашего класса регулярно каждый год собираются первого апреля. Что делаем на встречах? Выпиваем. Приходил и Годвинский. Его эти встречи всегда волновали. Однажды он поднял бокал и произнес такую прочувствованную речь, что многие были готовы прослезиться.
-Ребята! Я прошу вас, живите долго! Не умирайте!- так закончил он тост.
Речь эту, кстати, записал тогда на магнитофон наш неизменный староста Юрка Литинский, и иногда слушает ее.
Однажды мы узнали, что Мишка принял обряд крещения. Иудей стал православным. Сделал он это сознательно в возрасте пятидесяти лет.
На очередной встрече он опять говорил очень эмоционально. Благодарил Господа за то, что он дает нам возможность видеть друг друга.
- Ребята! Давайте выпьем за здоровье …Бога!
Так и сказал. Поверьте, не вру.
Когда началась перестройка, или вернее, она закончилась, и начался беспредел, Мишка Годвинский, инженер, окончивший институт железнодорожного транспорта, нашел работу в тресте озеленения. Сначала он работал по укладке тротуарных бордюров, ворочал тяжелые камни. Со временем у него была другая работа: он поддерживал чистоту и порядок на мосту возле Белорусского вокзала. К работе он относился ревностно. Готов был собирать мусор на этом мосту в любое время суток.
Он и умер на своем рабочем месте. Внезапно.
Быстрая смерть – это удел чистых душой людей.
Незадолго до смерти Мишка развелся с женой. И решил жениться на женщине его ровеснице из Костромы.
- Миша, - говорил ему наш староста. – Подумай, зачем тебе это. Ей ведь ты не нужен. Ей нужна московская прописка и твоя жилплощадь.
- Да нет, - уверял Мишка,- она порядочная женщина, у нее уже взрослые дети, и жилье есть.
- Мы все, - продолжал Юрка, - одной ногой стоим в могиле. Вовка Залога, друг твой, уже там. Давно уже там. И нас там ждут.
- Но, я же люблю ее! Как ты не понимаешь?!
Женился.
На поминках присутствовали обе жены, дочь, внучка.
Шестнадцатилетняя внучка своего деда боготворила.
Были на поминках и мы, его одноклассники. Человек восемь.
Поминали нашего товарища.
Вдруг в дверь позвонили. Вошел сравнительно молодой мужчина.
- Я знакомый Михаила. Мы с ним иногда играли в шахматы. Я узнал, что он скончался. Он просил меня на его поминках исполнить «Лунную сонату». Где у вас пианино?
Пианино было. Парень сел и исполнил. После этого он оделся и ушел. Остаться и сесть за поминальный стол он отказался. Никто из родных так и не понял, кто это был.
Вот так мы простились с Михаилом Годвинским.
Быстрая смерть – это удел чистых душой людей.
10.03.10
Здесь ничего не придумано.
С Мишей Годвинским мы учились в одном классе.
Мои воспоминания в прозе, а Юра Литинский, неизменный наш староста написал «Сонату».
Ему слово:
Памяти Годвинского М.И.
ПОМИНАЛЬНАЯ СОНАТА
На поминках по однокласснику,
Мы сидим все, понурив головы,
Из каких-то глубинных запасников,
Лезут мысли совсем бестолковые!
Мы взрослели почти-что с пелёнок,
На святой для нас школьной скамье,
Был один он – последний ребёнок,
В очень дружной еврейской семье!
Средь родни он был как в окружении,
Бился с нею один на один…
Постоянно терпел пораженья,
И вот так вот до самых седин!
Простота и наивность в букете,
Нет заначки под старым матрасом,
Две квартиры в центре - на ветер,
Ну, а третью спасали всем классом!
Был студентом, считался трудягой,
Нёс общественные нагрузки,
А закончил – ушел в работяги,
До конца красил мост Белорусский…
В дверь звонок, новый гость на пороге,
Молодой, на лице ни морщинки,
«Вы простите мой вид, я с дороги», -
И спросил, - «Здесь сегодня поминки?
Я приехал со скорбью и болью,
Мы дружили с ним в годы трудные,
Выполняя последнюю волю его,
Я сыграю сонату. Лунную!»
И поплыли волшебные звуки,
Унося товарища душу…
И в преддверии вечной разлуки,
Он шептал и шептал нам в уши –
«Я любовью вашей питался,
Я любил всех вас – так и знайте,
И поэтому в этом признался,
И прошу вас – не умирайте!»
Прозвучала последняя нота,
Незнакомец перекрестился,
Поминать не стал – удалился,
Так же странно, как появился!
Люди смертны, но даже провидцам,
Не дано знать свои номера…
Прах его продолжает молиться –
Не умирайте вы, не умира…
На поминках по однокласснику,
Мы внезапно постигли истину –
Что Великое и Прекрасное,
Может жить в простоте и наивности!
Юрий Литинский. 31. 03. 2011г.