Осень 44-ого. До конца войны еще далеко. Семья жила в Сибири, в пригороде Осинников /шахтерский город в Кемеровской области/. Дед, призванный в начале войны, так толком войны и не видал - их состав под Брянском попал под бомбежку. Выжили немногие. Тех, кто остался в живых, распределили по госпиталям, а потом комиссовали. Дед был тяжело контужен, его правую ногу, развороченную осколком снаряда, врачам с трудом удалось спасти. С отметкой в военном билете «не годен» дед вернулся к семье и стал работать водителем на хлебовозке.
Каждый день он приезжал на хлебокомбинат и загружал обитый жестью кузов грузовика лотками с теплыми, ароматными буханками хлеба. Хлеб этот он развозил по детским садам и яслям. И, не дай бог, если к концу смены где-то не досчитаются хотя бы одной буханки – 20 лет лагерей, а то и пожизненная каторга, были обеспечены.
Иногда случалось так, что после смены дед заезжал на служебной машине домой. Как правило, это был день «получки» - праздничный день для его жены и троих детей. Деревянные двери грузовика, обитые жестью, были закрыты на замок и, пока отец разговаривал с матерью, выкладывая из матерчатой сумки «паек», малышня прилипала носами к щели в дверях грузовика.
Хлебный дух сводил с ума и лишал дара речи. Моей маме доставалось самое «вкусное» место – младший ребенок, она была и самая маленькая ростом, поэтому ее нос утыкался в перекрестье щелей между полом и дверями хлебовозки.
Через несколько минут дед выходил во двор и, строго зыркнув на детей, принимался открывать замок. Затаив дыхание, малыши с благоговением наблюдали за действиями отца.
Во время перевозки буханки терлись друг о друга, терлись о дно и края лотков, и хлебные крошки сквозь деревянные щели падали вниз, покрывая тонким-тонким слоем жестяной пол грузовика.
Дети стояли в стороне и наблюдали за тем, как отец осторожно, чтобы не пропустить ни одной хлебной крошки, собирал их в свои большие шершавые ладони, а потом высыпал в чистую тряпицу, которую держала в руках мать.
Белоснежная тряпица, размером с носовой платок, «ставилась» в центре стола. Отец делил ее на пять равных частей и учил детей, как… правильно есть хлеб. Он долго сминал свою порцию крошек в крохотную пирамидку, после чего отправлял «пирамидку» в рот.
Но никогда ее не жевал.
Малыши повторяли действия отца. От слюны хлебные крошки разбухали во рту – это был божественный вкус. Казалось, что хлеба во рту много-много. Они сглатывали хлебную слюну до тех пор, пока «пирамидка» не растворялась полностью…
После «ужина» семья выпивала по кружке кипятка и отправлялась спать: сегодня был особенный день - они ели хлеб…