***
Тьма быстро поглотила тонкую полоску кроваво-красного заката. У берега, едва видимый в сырой мгле, на волнах раскачивался корабль. Они почти дошли до него. Всего несколько сот локтей и можно будет упасть на струганные доски палубы, выпустить из рук меч и до поры забыть эту проклятую землю. Они отступали, пожелав мертвым легкой дороги в Вальхаллу и унося раненных, как подобает настоящим воинам. Они почти дошли…
Хельмуд Бесстрашный, сын волка, безуспешно прятал в глазах тревогу. Берсерк никогда не боялся противника, в битве три равных по силе воина не могли одолеть его. Дух его рода в бою всегда был с ним, обостряя нюх, делая глаза зорче и вселяя в душу несокрушимую волю к победе. Но неужели пращуры отвернулись от побратима конунга? Не помогал отвар из пьянящих грибов, который он носил всегда с собой, не приходила привычная ярость, не защищала шкура предка, висевшая теперь на плечах пустым грузом. Появился лишь липкий страх, ледяной рукой сжимавший сердце, страх перед Силой, оказавшейся сильней его богов.
Черный силуэт возник на опушке леса, когда у Хельмуда почти появилась надежда живым добраться до корабля. Ломая ветки, с шумом выдыхая воздух, он неотвратимо настигал отряд. Словно не сомневался - чужакам деваться некуда, за ними только вода…
Странные находки
Находка обещала стать мировой сенсацией. Шесть тел лежали рядом, плечом к плечу. Переломанные кости внутри истлевших доспехов были почти не тронуты движением пластов. Их хоронили в спешке, презрев все ритуалы. Не было ни погребальной ладьи, ни дощатых камер, ни поминального камня с рунами. Воинам лишь вложили в руки оружие, накрыли щитами и засыпали землей.
Могила был насыпана на естественном холме, подальше от древней береговой линии. Еще недавно почти незаметная постороннему взгляду, сейчас она была видна издалека. На самой верхушке холма белел выброшенный на поверхность песок, вокруг которого холодный ветер играл рваными клочьями тумана.
Съежившись от утренней прохлады, Олег сидел на дне неглубокого раскопа и счищал скребком влажный песок с позеленевшей от времени медной фибулы. Два сказочных зверя переплелись удлиненными шеями и хвостами в замысловатый рисунок, в центре неглубокими бороздками было нанесено едва уловимое трапециевидное изображение.
- Ну что, Берест? - над раскопом нависла громоздкая фигура профессора Вадима Петровича Заржевского, - Как наш везунчик, оправдывает свое прозвище или сегодня еще никаких находок?
Откинув со лба прядь светлых волос, Олег выпрямился, и оказался почти на одном уровне с профессором.
- Вот, - протянул он фибулу Заржевскому, - нашел чуть в стороне от первого скелета. Боюсь ошибиться, но, по-моему, это «молот Тора».
Профессор нетерпеливо выхватил фибулу из рук Олега и поднес к маленьким близоруким глазам. На круглом, подвижном лице Заржевского читались все эмоции. Двойной подбородок выдвинулся вперед, кожа над переносицей образовала глубокую складку. Пухлые пальцы теребили фибулу, словно проверяя на прочность. Профессор пытался рассмотреть рисунок, но в неясном утреннем свете,уловить едва различимое изображение не получалась.
- А ты, Берест, и впрямь везунчик! - Заржевский положил медную пластинку в карман куртки и радостно потер ладони, - Если здесь действительно насечен молот Тора, то это прямой аргумент в пользу того, что тут дохристианское захоронение, века так восьмого или девятого.
- Мне кажется, они отсюда старались как можно быстрей убраться. Даже лодки не оставили для душ погибших. А по их поверьям они в Вальхаллу должны были через море плыть. Получается, вырыли небольшую могилу и закидали тела землей.
- Похоже на то. Непонятно только, что ж их сюда занесло-то?
- Может, гнались за кем-нибудь или искали чего?
- Скорее искали. Здесь в то время финно-угорские племена обитали, меря и вепсы. У них тут множество сакральных центров было. Ладно, сейчас фотографируй все, консервируй и неси в лагерь. Я тебе пару человек пошлю, так что до вечера управитесь, а я к Плетневой пойду, она там что-то в разведочном шурфе нашла, пятый раз по рации вызывает…
Ванька Дрокин присел у самого края раскопа. По лагерной привычке, коротко затянувшись и спрятав папироску в кулаке, стал наблюдать за неспешной работой археологов. Щербатая улыбка не сходила с красного обветренного лица, а юркие маленькие глазки внимательно смотрели за движеньем кисточки в руках Светки.
Ванька поморщился, в безветрие с дерягинских болот тянуло гнилью, и даже близость озера не спасала от мерзкого запаха.
- Чего роете, если золота здесь нет? Или, может, нашли уже клад, да людям не говорите?
- Отвали, - незлобно бросила Светка и, перешагнув через камень-жертвенник и наполовину очищенные ребра с засохшей кожей, задумчиво склонилась над местом, где по всем законам должен был быть череп. Однако черепа не было. Шейный позвонок, пролежавший в земле долгие сотни лет, до сих пор хранил срез, будто то провели по нему остро заточенным лезвием. Рядом с позвонком лежала черная с грязно-желтыми прожилками костяная пластинка.
- Зря вы его раскопали, - Ванька притушил окурок и спрятал его в карман ватника, - Бабы в деревне говорят, что немецкие парашютисты в войну тут тоже клад искали, а потом все как один перемерли. Цельный отряд через деревню прошел, да так, где-то в этих местах и сгинул. Энкэвэдешники их до холодов искали, но ни одного фрица не обнаружили.
- Действительно странное захоронение. - Не обращая внимания на приевшуюся болтовню Ваньки, профессор Заржевский, рассматривал костяную пластинку из могилы. – Судя по всему какое-то зооморфное изображение, похоже на медведя. Типичный шаманский атрибут, очень, кстати, напоминает пермский звериный стиль.
Вадим Петрович стер ладонью остатки земли с костяного украшения и молодцевато выскочил по вырезанным в каменистом грунте ступенькам на поверхность.
- По-моему, ребята, могилка эта не простая, закопан здесь то ли волхв, то ли шаман. Странно только, что головы нет. Чует мое сердце, что неспроста все это – и могила викингов, что Берест обнаружил, и скелет без головы. Вот что, Плетнева, - профессор как бы с сомнением оглядел аспирантку, - фиксируй все и убирай скелет, а под ним снимай землю слой за слоем, да аккуратно. Ищи остатки медвежьей шкуры и круглые костяные пластинки, размером с пятикопеечную монету.
Вечером, когда работы закончились, а любители играть на гитаре у затухающего костра еще не прониклись романтическим настроением, Вадим Петрович традиционно собрал всех студентов. Олег сел на подстилку из срезанных хвойных веток, опершись подбородком на обух вертикально поставленного топора. С этим инструментом он не расставался уже третий день, с тех пор как зарубил едва не укусившую его гадюку. Змей на его раскопе было предостаточно. Как он выяснил у местных, весь этот участок берега так и назывался, Змеиным. Что привлекало сюда этих тварей, никто из членов экспедиции объяснить не мог. Зоологов, или на худой конец палеонтологов, среди них не было, так что тайну эту так и не раскрыли.
Традиционный вечерний разговор с профессором обещал быть интересным. Заржевский в хорошем настроении, как никак, за неделю уже вторая сенсационная находка, да еще какая, могила древнего то ли волхва, то ли шамана.
- То что, Плетнева нашла, как я и предсказал, остатки бубна и медвежьей шкуры говорит о том, что мы наткнулись на уникальный комплекс артефактов, - и без того великолепный рассказчик, сейчас профессор, просто светился то счастья. – Могила скандинавских воинов, или викингов, как мы их называем, наверняка связана с захоронением, которое обнаружила Светлана. Пока еще мало материалов, нужно анализировать те находки, которые мы сделали и еще, безусловно, сделаем, но я уверен, что нами найдены следы столкновения двух противоположных культур, древней финно-угорской и не менее древней скандинавской. Все обнаруженные нами артефакты указывают на восьмой или начало девятого веков нашей эры, когда викинги начали продвижение в глубь восточных земель.
- А почему именно финно-угры? Вполне может быть и обычный славянский волхв, - зная, что профессор обожает диалог, решил влезть в разговор вечный спорщик Сашка Макаров.
- Безусловно, в исторической науке сложилось мнение, что волхвы это исключительно древнеславянские жрецы, носители многовековых славянских поверий и традиций, противопоставляющие себя христианской церкви. Может быть, их видела такими церковь, из источников которой мы в основном и черпаем сведения о волхвах? К этому приплетены и литературные традиции. Всем известно пушкинское сказание о Вещем Олеге, которому волхвы предсказали гибель от коня своего. Только вот летописные источники упорно называют этого волхва «един кудесник». Кудесы, - профессор замолчал, словно что-то вспоминая, - это бубены, бубенцы. Кудесниками как раз называли неславянских жрецов. Бубен, вообще, атрибут не славянской культуры. Среди исконных славянских музыкальных инструментов в то время преобладали духовые или струнные, те же гусли, например. Что же касается бубна, то он неотрывно связан с шаманской традицией финно-угров и сибирских коренных народов. Кстати, многие исследователи считают, что исконной прародиной финно-угорских племен как раз и была Сибирь. Для вас, как будущих ученых, - профессор обвел взглядом студентов, прежде всего, должен быть интересен факт пребывания здесь не шамана, а викингов. Эта местность далека от магистрального направления движения скандинавских воинов. Они шли на юг по знаменитому пути «из варяг в греки» в Византию, эта же группа отклонилась далеко на восток. С точки зрения экономической выгоды для варягов здесь ничего интересного не было.
- Что же они здесь тогда делали, если для них этот участок не представлял никакой ценности? - Вновь перебил профессора Макаров
- Не мыслите столь узко, молодой человек, - Вадим Петрович с укором посмотрел на смутившегося студента, - я не говорю о том, что викингов интересовала только материальная сторона. Места эти не густозаселенные и в нынешнее время, на рубеже первого тысячелетия, можно было назвать почти пустынными. Скорее они служили неким сакральным центром для местных финноязычных племен. До сих пор встречаются здесь так называемые древние мегалитические сооружения, камни-останцы с вырубленными в них жертвенными чашами. По древнерусским поверьям, где-то здесь должен находится и знаменитый Алатырь-камень, тот самый, что является центром мироздания и дающий огромную власть над людьми. Не его ли искали здесь наши викинги?
- А что это за камень? – первокурсница Дарья, весьма впечатлительная и немного склонная к мистике особа, влюбленными глазами смотрела на профессора.
- У истоков легенд об этом камне стоял какой-то природный катаклизм, возможно падение метеорита. В русской мифологии Алатырь или Бел-горюч камень, как его еще называют, упал с неба. Под ним находится источник, несущий исцеление, та самая«живая» вода, которая пронизывает весь славянский фольклор. На камне высечены законы Сварога, и сокрыта все могущество славянской земли и сила власти над нею. Нашедшего камень ждали слава и богатство, а главное, обладание безграничной властью. Мало понятного в дошедших до нас отрывках этой древней легенды, уходящей своими корнями в глубины славянской мифологии. Возможно, это отражение миропонимания того времени, некой космологической конструкции Вселенной. Местонахождение этого камня определяется в сказаниях по-разному, но большинство легенд помещает его на Севере, в таинственных Рипейских горах. Что это за горы, никто толком объяснить пока не может. Может Северный Урал, а может и вовсе иносказательное выражение. Некоторые исследователи помещают этот чудо-камень сюда, на северо-восточные берега Белого озера. Одним из главных моментов, на которые указывают источники, большое количество змей, в месте нахождения камня. Алатырь необъяснимым образом влечет их, и они несметным количеством раз в год собираются вокруг него лизать выступающую на поверхности соль.
Сверкнула молния, краткой вспышкой осветив напряженные лица студентов, и спустя мгновение докатился раскат грома. Воздух насытился влагой и с минуты на минуту грозил разразиться ливнем. Студенты разбежались по палаткам, лишь Олег остался погасить огонь.
Юма
Олег любил раннее утро. В отличие от многих своих сокурсников, обожавших ночной образ жизни, и отсыпающихся на лекциях, он был типичным «жаворонком». Утром его мозг, незамутненный дневной суетой всегда думал острее и четче. В голову приходили свежие идеи, и лучше работалось. Сторонник здравого смысла и сдержанного взгляда на жизненные ценности Олег был не по годам серьезен. Восемнадцать лет самый оптимальный возраст для формирования тех черт личности, что выделяют настоящего мужчину из сонма претендентов на это звание. Увы, все его попытки выглядеть джентльменом разбивались о розовый румянец, выступавший на его щеках всякий раз, когда приходилось разговаривать с девушками. Казалось, его лицо с четко очерченными скулами, выступающим волевым подбородком и голубыми глазами теряет всю свою мужественность, когда пелена юношеского румянца обволакивает щеки. Рассматривая себя в зеркале, все еще надеясь обнаружить хотя бы островки настоящей мужской щетины, Олег с горечью размышлял, что задумчивая Даша, вряд ли ответит на его наивные попытки обратить на себя внимание. Уже неделю, что они находились здесь, он безуспешно пытался заговорить с ней. В ее присутствии мысли путались, и из заранее приготовленных слов получалась загадочная смесь фраз, которую с трудом понимал он сам. Даша догадывалась о его состоянии, и, судя по ее снисходительному взгляду, не знала, что делать с этими неумелыми попытками. Увы, со Светкиных слов, воздушная и неприступная Даша была страстно влюблена в профессора. Тягаться с ним казалось безнадежным делом. Оставалась маленькая толика надежды, что объект его сердечного страдания обратит свое внимание хотя бы из-за сделанного им открытия. Как никак могилу викингов нашел он, по непонятному наитию, вырыв вопреки мнению Заржевского разведочный шурф на ничем ни примечательном холме.
Утренние размышления о жизни разорвал долгий вопль. Протяжный крик шел со стороны обнаруженной накануне могилы шамана. Выглянув из палатки, Олег увидел, как в сторону раскопа бегут студенты. «Интересно, сколько еще раз Светке нужно увидеть змей, чтобы, наконец, привыкнуть и перестать, так истошно орать по утрам», - чертыхнулся про себя Олег, хватаясь за топор.
Ванька лежал на самом дне могилы, лицом вверх, разбросав руки в стороны, словно пытался обнять небо. Ни испуга на лице, ни предсмертной гримасы, лишь в остекленевших глазах проплывали отражения утренних облаков. Ногти скрюченных пальцев были покрыты грязью. Перед роковым падением он все-таки успел одной рукой зацепиться за бровку, однако от удара головой о выступавшую из земли каменную плиту, это его не спасло. Спускаться в раскоп Олег не стал. Хватало профессора, который размахивал руками и причитал, словно старая бабка. Ванька перед смертью успел не просто напакостить, вычищенное накануне дно раскопа представляло сплошь изрытую поверхность, весь слой на полметра вглубь был уничтожен. Обычная штыковая лопата, с длинным отполированным черенком валялась рядом.
Разглядывать Ваньку, как это делали сбежавшиеся студенты, Олег не стал, больше его заинтересовала сосна одиноко стоящая на краю поляны. Похоже, кроме него никто не заметил странностей, произошедших с деревом за ночь. Ветви огромной сосны были вытянуты к северу. Приглядевшись, Олег понял, что это не более чем обман зрения. Ветви с северной стороны дерева остались на месте, а вот с южной их просто не было. Казалось, кто-то аккуратно отпилил длинные ветви толщиной с руку. Оставив причитающего профессора и студентов у раскопа, Олег пошел к дереву.
Вокруг почти метрового в обхвате ствола беспорядочно валялись отрезанные ветви. Благоухала источающая вязкий запах хвоя, крупные капли смолы уже успели покрыть свежие раны на месте ветвей. Срез, с замятыми внутрь тканями дерева, говорил о чудовищной силе, которую приложили для обрубки ветвей. Редкая трава, пробивавшаяся сквозь толстый порыжевший слой старой хвои под деревом, была примята. Кое-где видны были следы, но какой зверь тут прошел археолог понять не мог. След чем-то напоминал отпечаток ноги человека, но огромные вмятины в земле на месте пальцев, могли обозначать только наличие когтей. В любом случае зверь пришел сюда уже после. Да будь даже это и медведь, такие ветви он своими когтями отрубить не смог. Может быть всему виной молния?
К полудню в лагерь приехала милиция. Не очень трезвый оперативник по одному вызывал в хозяйственную палатку студентов и на импровизированном столе из деревянных ящиков записывал показания. Сосной, про которую ему рассказал Олег, не заинтересовался, больше спрашивал про дождь шедший ночью, да про то, как часто Ванька ходил к ним на раскопки. Лишь в конце, хитро улыбаясь, поинтересовался про золото. Получив ответ, что никакого золота они не нашли, да и не искали, разочарованно выпроводил Олега из палатки.
Основная группа работала на месте Ванькиной гибели. Фотограф в милицейской форме уже сделал несколько снимков, отошел от раскопа и стал с интересом поглядывать в сторону студенток. Суетившийся, с мелко дрожащими руками и бледным, без кровинки лицом молодой прокурорский следователь, присел на корточки подальше от тела, и что-то писал крупным детским почерком на развернутом листе, стараясь не смотреть на серую лужицу, что недавно была его собственным завтраком. Страдавший от смущения, за только что допущенную позорную слабость, он бросал завистливые взгляды на судмедэксперта, который спокойно крутил Ванькину голову и снисходительно бросал фразы в сторону следователя.
- Рваная рана округлой формы в затылочной части головы, вмятина в черепе пяти сантиметров в окружности. Кровоподтеков и других повреждений кожных покровов больше нет. Следов борьбы тоже нет. Предположительно, смерть наступила от черепно-мозговой травмы. Умер, скорее всего, либо от мастерски нанесенного удара в затылочную область, либо, что более вероятно, оступился и ударился затылком о камень. Точнее скажу после вскрытия.
Последние слова вновь вызвали комок в горле, и, поперхнувшись, следователь едва не выронил ручку из трясущихся пальцев.
Быть понятым дело неинтересное и даже скучное, к этому выводу Олег пришел уже через десять минут, после того, как согласился помочь следователю. Слушая разговоры оперативной группы, Берест давно уже понял, что Ванька погиб случайно. Вероятно его подозрения о том, что археологи нашли золото, усилилось после того, как он увидел оживление в стане экспедиции, вызванное обнаружением могилы шамана. Ночью, решив пробраться в лагерь и найти место, где археологи хранят мифическое золото, Ванька перерыл раскоп, что-то обнаружил, вылез на бровку, да оступился, ударившись головой о камень. Простая и совершенно глупая смерть.
Судмедэксперт вдруг прервал монотонную речь и склонился над левой рукой.
- А вот это уже интересно, - с усилием разжав согнутые в кулак пальцы, он пристально стал вглядываться в ладонь. – Ну-ка, Семен, щелкни-ка мне на память сей расклад.
В Ванькиной ладони лежала шерсть. Слабый ветерок шевелил пучок коротких черно-рыжых волос, было видно, что на человеческие они мало похожи. Эксперт собрал их аккуратно в бумажный пакетик, и прилепил сверху оттиск печати.
К полудню, когда солнце стало серьезно припекать и в открытом со всех сторон раскопе не найти было тени, все необходимые следственные действия наконец закончили и Олег расписался во множестве бумажек. Он уже собрался идти к себе на участок, где обследовал захоронение викингов, когда следователь, смущаясь и краснея, попросил остаться. Нужно было дождаться местного участкового, который застрял где-то, разыскивая подводу и помочь отвезти тело в Дерягино.
Послеобеденное марево накрыло лагерь археологов незаметно. Вместе с утренней прохладой ушел и шок, вызванный внезапным несчастьем. Среди студентов, спрятавшихся от жары под натянутым тентом, и изнывающих от вынужденного безделья стал раздаваться смех. Кто-то рассказал забавный анекдот, забренчала гитара. Вскоре Ванькина смерть осталась где-то далеко. Совсем не уместная в этот солнечный день и нелепая по своей сути, она почти перестала волновать студентов.
- Где же Иваныч-то? - Жуя сорванный стебелек травы ,проворчал один из милиционеров, - Уже полдня здесь торчим, а участкового все нет.
- Да ему, куда торопиться, труп не криминальный, к вечеру приедет, оформит все как полагается. Ты лучше на студенток посмотри, - лениво ответил фотограф и цокнул языком, - какие крали гуляют!
Участковый приехал на безбожно скрипящей телеге, запряженной лениво шагающим конем. На валявшихся в тени служебного автомобиля милиционеров едва взглянул, отдал вожжи, сидящей рядом пожилой женщине, и направился к Ванькиному телу, небрежно закрытому куском брезента.
Олег едва подавил смешок. Участковый был нелеп. Большая с залысинами голова на маленьком круглом теле, этакий бочонок с мощными руками. Выцветшая от пота рубашка, прилипла к спине, засаленные форменные брюки вздулись на коленях. Видно было, что в этом забытом богом уголке на участкового давно махнули рукой и не снабжали обмундированием уже несколько лет. Только по колючему, оценивающему взгляду, да безмерной усталости в глазах можно было догадаться, что это местный страж порядка.
- Эх, Ванька, Ванька, - участковый вытер рукой крупные капли пота, оставив длинную, вдоль всего лба пыльную полосу, и со вздохом добавил, - Жил бестолково, и умер также.
Не обращая внимания на оперативную группу, участковый направился в сторону студентов, сидящих под брезентовым навесом.
- Ванька давно у вас болтался?
- С недельку, может чуть больше, - ответила Светка, по праву первой, обнаружившей погибшего
- Надоел поди?
Да чего уж теперь, - Светка вздохнула, - Хоть и вредный был человек, да ведь жалко его.
- Шебутной он был, - задумчиво протянул участковый, словно делился мыслями с близким человеком - Все золото найти мечтал, разбогатеть хотел. Вас, поди, подозревал, что раскопали драгоценности, да спрятали от людей?
- Было дело.
- А странного ничего не замечали?
- Сосна по-другому выглядит, - бросил Берест, даже не надеясь, что участковый обратит на него внимание.
- Где? – милиционер резко повернулся к Олегу.
Тяжелый взгляд придавил Береста к деревянной скамье. На мгновение ему даже показалось, что зрачки у участкового расширились и заполнили все пространство глаз. Олег затряс головой, словно стряхивая наваждение. Подумалось, что жара, черт бы ее побрал, совсем сознание помутила, чудится всякая ерунда.
- Там, у края леса, - едва выдавил из себя Олег, - наверное, молния ударила.
Больше участковый ни с кем разговаривать не стал. Замер, глядя на Береста, и просидел так почти минуту, надел засаленную фуражку и встал из-за стола
- Пошли, покажешь.
К обрубленной сосне участковый не подошел. Остановился у края дороги и, не обращая внимания на Олега, стал разглядывать дерево. Затем закрыл глаза и замер. Олег не знал что делать, стоять рядом с не совсем вменяемым участковым или же вернуться обратно на раскоп. Было видно, как колебался нагретый солнцем воздух, терпкий запах смолы доносился даже сюда за двадцать метров от сосны. Берест заметил, что участковый тоже его почувствовал, ноздри у него раздувались как-то странно, словно милиционер внюхивался в воздух. «Прямо служебный пес на месте преступления», - усмехнулся Олег пришедшему на ум сравнению.
- Здравствуй, Юма, - вдруг произнес участковый и открыл глаза.
Деревня
Ваньку уложили в телегу вдвоем. Участковый долгим оценивающим взглядом осмотрел группу замерших студентов и, кивнув Олегу, схватил одеревеневшее тело за плечи. Преодолев невольное чувство брезгливости, Берест взялся за ноги.
- Давай на три…
Мерный скрип телеги почти усыпил Олега. Глаза закрывались, и руки непроизвольно шарили по жесткой скамье, пытаясь удержать тело.
- Не спи, - участковый толкнул Олега в плечо, - нельзя при покойнике.
- Почему? - Берест спрыгнул с телеги и пошел рядом
- Душа у него за тело цепляется, - ответила за участкового, пожилая женщина, которую милиционер представил как Парфирьевну, и отогнала знойную зеленую муху, лениво кружившуюся над Ванькиной головой.
- Он живой еще что ли?
Милиционер снисходительно взглянул на Олега, хмыкнул и ничего не ответил.
- Вам городским не понять, - снова вмешалась в разговор женщина, - душа у него еще не успокоилась, назад вернуться хочет, да не может. Хозяин ее крепко держит, ему сейчас силы нужны.
- Какой хозяин? – Олег непонимающе уставился на Порфирьевну.
- Всего Хозяин, - вздохнула женщина, хлестнула вожжами лошадь и перекрестилась. - Ты заснешь, а покойник с твоей душой заговорит, к Хозяину вместо себя пойти попросит. А вдруг ты Хозяину больше понравишься, и он тебя заберет.
- Вы про Бога говорите, что ли? - Усмехнулся Олег, - Так я в него не верю.
- Не верую, - наконец подал голос участковый.
- Что не верую?
- Говорить правильно надо «не верую», - милиционер снял фуражку и положил себе на колени, - веруешь ты или не веруешь, ему без разницы.
Разговор не получался. Олег вновь запрыгнул на подводу и чтобы не заснуть стал разглядывать летающих вокруг ласточек. Некоторые из них проносились прямо над головами, резко взмывали вверх и камнем падали к земле, едва не задевая ее крыльями. На развилке Парфирьевна свернула в лес.
Последняя ласточка, проскочившая перед подводой, унесла с собой все звуки. Деревня встретила оглушающей тишиной, не было слышно ни криков петухов, ни лая собак. Перестал шуметь даже ветер, словно уперся в пространство перед стоящими у самого леса домами. Вялый стук копыт и поскрипывание разболтавшегося колеса телеги единственное, что нарушало тягучую тишину.
Проезжая первую же усадьбу Олег увидел жителей. У ворот стояли две старухи и мальчик. Одна из них, когда телега поравнялась с домом, спрятала мальца себе за спину и перекрестилась. Затем, к удивлению Олега, обе они почти до земли поклонились. Участковый кивнул в ответ, спрыгнул с телеги и подошел к ним.
- Все готово?
- Готово Хортушка, - наперебой заговорили старухи, - соломку постелили, окна и зеркала завесили, лавку поставили, гвозди у кузнеца взяли.
- Хорошо, - участковый потрепал по голове, выглянувшего из бабкиной спины мальчика и подтолкнул его к открытым воротам, - деревянные ложки беременным бабам раздайте, что бы в подол себе завернули, а то плод сглазится, детей малых в церковь отведите. Кукель мне вечером принесете, я его сам мойщикам отдам, оберегов сначала поставлю. И толокно с солью заварить не забудьте. Студент тут со мной, его попоить надо, он мне с Ванькой помогает.
- Хортушка, - одна из старух схватила участкового за руку, - Тихо-то как стало, неужели он вернулся?
- Не знаю Пелагея, не знаю, - милиционер аккуратно освободил руку и погладил старуху по голове, - Образумится все, не беспокойся.
- Ох, беда-то какая, - запричитала Пелагея, - может, привиделось тебе Хортушка?
Участковый не ответил старухе, развернулся и пошел вдоль улицы. Порфирьевна слегка дернула вожжами и лошадь потащилась следом. У каждого дома стояли люди. Мужики снимали шапки, женщины крестились, и прятали за спины детей. У одного из домов, с открытыми настежь воротами, участковый остановился.
- Все, стой здесь, - милиционер остановил под уздцы лошадь, - Порфирьевна, тебе пока туда нельзя, без тебя Ваньку обмоют.
Ванькино тело стало неимоверно тяжелым, будто свинцом залило. Вместе с участковым они с трудом смогли занести его в дом. Там на полу была насыпана солома, куда они и положили Ваньку. Двое стариков с удивительной для их возраста сноровкой раздели закоченевший труп и стали его обмывать. Один из них, в старой застиранной гимнастерке с болтающейся медалью «За отвагу», не обращая внимания на милиционера и Олега, стал что-то бормотать. Прислушавшись, Берест к немалому своему удивлению понял, что старик разговаривает с Ванькой, уговаривает его не обижаться на последнее мытье.
Уже во дворе Олег, наконец, перевел дух. Участковый присел рядом, вытер вспотевший лоб и вытащил пачку дешевой «Примы».
- Держи студент, - протянул он сигарету
- Спасибо, не курю
- Это правильно, - участковый засунул пачку обратно в карман, - а я вот на войне пристрастился. Зараза конечно, но успокаивает.
- В Чечне были?
Милиционер не ответил, затянулся сигаретным дымом, кашлянул и протянул руку.
- Иван.
- Олег.
- Ну, вот и познакомились.
От терпкого дыма у Береста запершило в горле.
- Старухи вас вроде по-другому звали.
- Да фамилия у меня такая, - участковый улыбнулся, -Хорт. Вот и зовут, кто, как хочет, то Хортушкой, то Иваном. Мне без разницы. Я ведь местный, всех с детства знаю, да и меня тут каждая собака за своего держит.
- А кто этот Юма? – Олег, воспользовавшись расположением милиционера, решил все-таки узнать, кого приветствовал тот у странного дерева.
- Лучше тебе не знать,- участковый внимательно поглядел на Олега, - сейчас тебе отвара старухи принесут, выпей да возвращайся в свой лагерь. Я тебя провожать не буду, не маленький.
Шаман
Вечером у костра Олег почти не слушал профессора. Из головы не выходило странное поведение местного участкового, все эти недомолвки и загадки. Кто такие Хозяин и Юма, кого так испугались старухи? А в том, что испуг был не притворным, Олег окончательно убедился, когда возвращался в лагерь. Провожать его вышло, как ему показалось, все местное население. Никто ничего не говорил, просто смотрели вслед, будто смертнику какому-то. В принципе не суеверный, и уж тем более не особенно впечатлительный, Олег даже слегка поежился от этих взглядов. Уже выйдя из деревни, он обернулся и успел заметить, как крестятся женщины, которые совсем недавно поили его отваром из овса.
Углубленный в свои мысли Олег не заметил, что все вокруг замолчали.
- А почему у шамана этого головы нет? – Дашин голос вывел Береста из задумчивости.
- А вот тут мы с вами попадаем в удивительный мир финно-угорских мифов, - профессор видимо продолжил разговор, начало которого Олег в задумчивости пропустил. – Это не только шаман, вернее даже не столько шаман, сколько оборотень
- Оборотень? – Дарья зажмурилась и подвинулась ближе к костру, - он что волк?
- Ну не обязательно волк. Это в германской мифологии и частично в славянской вервольфы и волкодлаки, как правило, имеют волчье начало. У других народов, в частности у вепсов, которые в то время здесь обитали, превалировала вера в божественную суть медведя, да и вообще, культ этого зверя, мне кажется, более архаичен. Медведь для древнего человека не просто тотем, он дух-охранитель, хозяин мира. А для шамана медведь звериный двойник человека, его зооморфная ипостась. У финно-угров трудно провести грань между шаманом и медведем. Я ведь не зря заставил Плетневу искать остатки бубна и медвежьей шкуры. Я был уверен, что они там, и как видите, не ошибся. Медведь, которого воспринимают, чуть ли не тотемным животным всего славянского этноса, был, любим и почитаем не только ими. Один из ритуалов медвежьей охоты у обских угров состоял в снятии шкуры с убитого зверя и обертывание в него шамана. Это лишь отражение каких-то древних ритуалов. Почти у всех современных северных племен селькупов, кетов, нивхов, эвенов, а в древности у финно-угров и даже славян существовали представления о полулюдях-полумедведях, потомках противоестественной связи охотников с медведицами или медведей с женщинами. Сведения о таких гибридах имеются даже в древневосточных, например хеттских сказаниях. Все эти легендарные оборотни выступали носителями чудовищной колдовской силы, были некими посредниками не только между миром людей и природы, но и между жизнью и смертью. А что касается отсутствующей в захоронении головы, то мне вспоминается рассказы о средневековых оборотнях. По поверьям, вервольфы не подвержены старению и смерти благодаря постоянному обновлению, или по научному, регенерации тканей. Один из способов убить оборотня - смертельно ранить их в сердце или мозг. Так что здесь мы видим какой-то древний ритуал, позволяющий с точки зрения человека того времени обезвредить шамана-оборотня. Одной из попыток задобрить духа убитого колдуна, возможно, служит костяное изображение медведя, которое Плетнева нашла на месте головы в захоронении. Я пока не могу понять другого, как между собой связаны две могилы, а то что они одного времени несомненно.
- Может это викинги убили шамана, а потом местное население, в отместку порешила пришельцев? - Влез в монолог Сашка Макаров.
- Ага, а затем похоронили викингов, пусть с неполным, но все же с соблюдением чужих обрядов, - усмехнулся Олег, - Скорее всего между ними действительно произошла какая-то стычка, при которой большая часть скандинавов погибла. Однако шамана им удалось убить, и голову с собой забрали, знали, как с оборотнями бороться. Колдуна уже свои похоронили, со всеми полагающимися почестями, с бубном и в шкуре, а вместо головы костяную пластинку положили.
- Так все-таки, - Дарья непонимающе взглянула на профессора, - оборотни, что действительно существовали?
- Ну почему же существовали, они сейчас есть, - Сашка состроил серьезную гримасу, - правда ведь, Вадим Петрович?
- Проблема оборотничества, Макаров, на самом деле не такая уж надуманная, если присмотреться к этому не через призму дурацких голливудских фильмов, – Заржевский подбросил хворост в огонь, - в медицине даже существует определенный термин – ликантропия. Это психическое состояние, при котором человеку кажется, что он превращается в зверя. Многие больные действительно чувствуют, что превращаются в волков, медведей или других животных. Они теряют над собой контроль, звериные инстинкты берут верх над человеческими. Пока не доказано, но вполне возможно происходят какие-то частичные физиологические изменения, быстро начинают расти волосы, незначительно, но все же меняется лицо, строение тела. Больной не только психически, но и внешне перестает быть человеком. Ученые-медики, они собрали около восьмидесяти известных в истории случаев проявления этого заболевания. Отбросив мистическую составляющую, они пришли к выводу, что в основе заболевания патологические изменения на генном уровне. Существует определенный крайне малочисленный тип людей, у которых имеется, по сути бракованный набор генов, позволяющий им трансформировать не только сознание, но и тело. Эти изменения незначительны, но у страха, как говориться, глаза велики, в определенных ситуациях человеческая фантазия и ужас дорисовывают образ страшного существа.
Заржевский поднялся, давая тем самым понять, что на сегодня вечерние посиделки закончились, но, все же остановился, повернулся к Даше и многозначительно добавил, - Кто знает, не были ли шаманы ликантропами?
Корсикко
Ночью пропала Светка. Хватились ее не сразу, девчонки привыкли к тому, что взбалмошная аспирантка, могла с раннего утра убежать на раскоп и просидеть там весь день. Потому, когда она не пришла на завтрак, никто особенно не удивился, может захотелось ей наверстать упущенный день? Лишь к одиннадцати часам удивленный Заржевский заметил, что вечно снующей под носом аспирантки не видно. Поискали по палаткам, покричали в лесу, сбегали на раскоп к Олегу, сходили даже на берег озера, но Светка как сквозь землю провалилась.
К обеду стало ясно, что Светку придется искать. Не могла она уйти просто так, бросив студентов и раскопки. Да и куда ей было идти? В деревне она никого не знала, уплыть не могла, экспедиционный катер должен подойти только через три дня, вокруг лес, озеро да болота.
Кто-то из девчонок вспомнил, что прошлым вечером Светка вела себя странно. Несколько раз выходила на дорогу и смотрела в сторону леса, будто ждала кого-то. Весь вечер она ни с кем не разговаривала, а перед сном запела, странную такую песню, без слов, одно бормотание.
К вечеру, когда Заржевский уже вот-вот готов был запаниковать, появился участковый. Пришел пешком, уставший сел под навес, и молча, без всякого выражения на лице, выслушал, ставшего неожиданно заикаться профессора.
- Светку вашу мы поищем, - помолчав немного после сбивчивого рассказа Заржевского, участковый поднялся, - только честно скажу, вряд ли мы ее найдем. Сама ушла, а от Него по доброй воле никто не уходил.
- От кого от него? - Непонимающе уставился на участкового профессор.
Так и не ответив Заржевскому, участковый нашел взглядом Олега и кивком отозвал его в сторону.
- Вот что, Олег, - Хорт прикурил сигарету, хотел бросить погасшую спичку на землю, однако, помедлив, засунул ее обратно в коробок, - собери всех парней, кто у вас тут есть, найди самого толкового среди них, и пусть под его руководством прочешут весь берег километра на три в обе стороны. Кто его знает, может девчонки между собой чего не поделили, так сдуру, и ушла? Надежды на такой исход, конечно, никакой, но ребят сейчас занять сейчас чем-то надо, чтобы паники не было, да и вашему профессору полегче будет, а то извелся весь.
- А мне чего делать? - Олег уже понял, что участковый придумал ему какое-то особое задание.
- Со мной в лес пойдешь, - Хорт затянулся, выпустил порцию табачного дыма и неспешно добавил, - покажу тебе кое-что.
Несмотря на палившее нещадно солнце, в лесу было прохладно. Огромные ели, словно сошедшие с картин Васнецова, где-то там наверху пушистой хвоей закрывали весь солнечный свет. Под кронами деревьев было сумрачно. Олег едва поспевал за быстро шагающим участковым, ноги вязли во мху, кое-где приходилось перепрыгивать зыбкую почву. Водяную жижу между кочками заметить было почти невозможно, покрытая ряской, она казалась одним сплошным зеленым ковром. Глядя все время под ноги, Олег едва не налетел на резко остановившегося участкового.
Они стояли на краю небольшой опушки, в центре которой, на маленьком бугорке росла высокая ель. Вся южная часть дерева была без ветвей. Белели лишь круглые пятна, там, где еще недавно росли раскидистые ветви. Хвоя возвышалась зеленой горкой вокруг ствола, а вся трава перед деревом была смята, будто ней прокатился асфальтовый каток.
- Не узнаешь? – участковый кивнул в сторону дерева.
- Как то дерево, у лагеря, - ошарашенный Олег подошел к дереву и потрогал пальцем смолу на свежем срубе, - Кто мог такое сделать и зачем?
- Это брат, корсикко.
- Что? - Олег удивленно поднял брови.
- Вепсы, карелы, саамы и черт знает кто там еще, - участковый снял фуражку и вытер выступивший на лбу пот, - они с глубокой древности общаются так между собой. Делают зарубки на деревьях особым образом, срезают по какой-то своей, непонятной никому схеме ветки. Корсикко на их языках называется. Каждый такой знак обозначает определенное событие, кто-то женился, у кого-то дочь или сын родились.
- А этот что обозначает?
- Да кто его знает? - Участковый нагнулся и стал разглядывать траву, - Не люди этот знак оставили.
Олег напрягся, услышав последние слова участкового.
- То есть как не люди?
- А вот так, - Хорт выпрямился и протянул Олегу руку.
На ладони лежали волоски. Черно-рыжые. Такие же, как и в руке у Ваньки, когда их обнаружили судмедэксперт.
- Это медведь?
Участковый медленно осмотрел деревья вокруг опушки, вглядываясь в прогалины между стволов, и его беспокойство вдруг стало передаваться Олегу.
- Очень большой медведь, - задумчиво пробормотал участковый, - я, бы даже сказал гигантский. Давно я такого тут не видел.
Еще несколько минут он смотрел по сторонам, словно надеясь увидеть того самого гиганта. Олег снова отметил про себя, что милиционер похож на собаку-ищейку. Участковый закрыл глаза и стал вдыхать воздух, слегка двигая головой в стороны.
- Светку вашу мы уже не найдем, - так и не открывая глаз произнес Хорт, - Не песни она пела, а камлала. Меречение у нее было.
- Что было? – не понял Олег
- Это корсикко смерти, - участковый открыл глаза, надел фуражку, и быстрым шагом направился обратно в сторону лагеря археологов.
Вечером, впервые за все время экспедиции, у костра никто не собрался. Олег не стал рассказывать о странном дереве и возможной смерти Светки, хотя Хорт с него какого-либо слово держать рот на замке не брал. Просто и без того все были напряжены. Заржевский закрылся у себя в палатке и не выходил. Его можно было понять, пропажа Светки могла поставить вопрос о прекращении раскопок. Так удачно начавшийся сезон мог обернуться полной катастрофой. Перепуганные девчонки тоже разбежались по палаткам, шушукая между собой, строя версии Светкиного ухода, одна глупей другой. Олег попытался поговорить с Дашей, но та, натянув до самого носа воротник свитера, лишь бросила на него утомленный взгляд и отвернулась.
Ночью его разбудил Сашка Макаров. Испуганный, срывающимся шепотом он пытался что-то объяснить Олегу, но спросонья Берест ничего понять не мог, лишь пытался оторвать от майки руки насмерть вцепившегося Макарова.
- Хватит! – рявкнул Олег,- Ты чего, пьяный
- К-к-какой, к черту, пьяный! – Сашка наконец вышел из оцепенения, - Там по краю леса медведь ходит, огромный. Мы с Ленкой сидим, целуемся, а тут эта махина выходит, я чуть на месте не помер. Ленка до сих пор в шоке, слова из нее не вытянуть.
Олег не стал дослушивать, схватил лежавший рядом топор и выскочил из палатки. Почти бегом, стараясь не шуметь, он побежал в сторону раскопа.
У самого края леса стоял огромный медведь. Темный силуэт был едва виден между деревьям. Медведь стоял на задних лапах и медленно раскачивался из стороны в сторону, словно исполнял незамысловатый танец. Лапы были раздвинуты в стороны и двигались в такт медленно раскачивающемуся телу.
Топот за спиной заставил Олега отвернуться от завораживающего зрелища. Подбежавший Сашка не смотрел на Олега. Берест успел заметить только округлившиеся от ужаса глаза и вскинутую в сторону леса руку.
- Вот он, медведь! - Сашкин крик Олег уже услышал, повернувшись к лесу. Силуэт зверя удалялся.
- Не ори ты? – раздраженно бросил Олег Макарову и в какую-то неуловимую долю секунды понявший, что сейчас произойдет, схватил Сашку руками и что есть силы прижал к себе.
- Он меня зовет к себе! – Сашка не мог успокоиться и рвался в сторону леса.
Разговор
Ранним утром, сидя один под брезентовым навесом, Олег смотрел на аккуратно разложенные находки, и пытался провести нормальный, непредвзятый анализ. В мистику он не верил, но как всякий археолог допускал наличие неизученных аспектов человеческой деятельности, особенно в такой тонкой области как психология, мало поддающейся рационалистическому познанию. Как только забрезжил рассвет, прихватив на всякий случай топор, Олег обследовал прилегающий к лагерю лес. Следов было много, тех же самых, что и у деревьев с обрубленными ветвями. То что он видел огромного медведя факт неоспоримый, и в общем-то ничем не примечательный. Зверь и не более. Но вот рационального объяснения Сашкиного поведения он найти не мог. Чтобы весельчак и балагур, вечный бабник Макаров да так легко поддался на какое-то внушение. Нет, тут что-то не клеилось. Связанный Сашка лежал сейчас в палатке, спал нервным сном и бормотал какие-то странные слова, на совершенно незнакомом Олегу, да и ни кому больше языке. Девчонки, что жили вместе с Плетневой чуть ли не в один голос утверждали, что перед своей пропажей Светка произносила похожие слова.
Когда к нему подошел Заржевский Олег не заметил, и едва не подскочил от неожиданно прозвучавшего глухого голоса.
- Ты знаешь, - профессор присел рядом, - Светка с покойником не разговаривала, я все хотел сказать ей, ты хоть слово ему скажи, да перед студентами неудобно было, подумают: старый черт совсем рехнулся.
Олег вспомнил, забываемое уже современными археологами суеверие, общаться с телом раскапываемого человека, будь то мумия или скелет. Отец, когда в минусинских степях тагарские курганы вскрывал, всегда разговаривал с костями, просил, чтобы не обижались, что для науки так нужно. Ребячество все это конечно, не более того.
- Вадим Петрович, вы что-нибудь о меречение слышали?
- Меречение? - удивился профессор
- Участковый сказал, что у Светки меречение было, оттого из лагеря ушла.
- Ах, это, - Вадим Петрович хмыкнул, - встречал я в специальной литературе описание этого явления. Был такой то ли ученый, то ли шарлатан от науки Барченко. Подвязался в начале двадцатых годов к институту изучения мозга. Тогда многие мистикой увлекались, оккультными науками. Барченко этот из той же среды вышел, последователь Блаватской, Рериха и иже с ними. В институте ерундой всякой увлекался левитацией, чтением мыслей на расстоянии, лучами смерти и прочей чертовщиной. Несмотря на явный шизофренизм своей деятельности, человек был исключительных организаторских способностей. В условиях еще не затухшей гражданской войны смог собрать деньги для полноценной экспедиции на север России. Искал он следы Гипербореи, якобы прародины всех ариев, надеялся найти некие сокровенные знания, оставленные там древней цивилизацией. Большинство отчетов той экспедиции до сих пор в архивах госбезопасности хранятся, вроде нашел он какие-то мегалитические сооружения, дороги, петроглифы странные. Вполне может быть, кстати, места эти до сих пор толком не изучены, а то и приврал чего, с него станется. Кроме всего прочего подробно описал он и странное явление, как меречение. Жители Карелии и русские и саамы, на несколько дней, а то и недель, впадали в необычное состояние. Отключались от всего мира и уходили в себя, словно аутисты, то ли бормотали, то ли пели какие-то странные песни, двигались словно сомнамбулы, еле-еле. До сих пор никто не может понять природу этого явления. Одни говорят, что отсутствие витаминов и микроэлементов отключают активность мозг, другие считают, что меречение, некое приспособление человека к долгой зиме, что-то вроде медвежьей спячки. Барченко в тридцатых расстреляли, а загадку меречения никто так и не разгадал. Я думаю не меречение у Плетневой было, а бабские заскоки по любовной части, - профессор вдруг неожиданно сменил тему и посмотрел на Олега тяжелым взглядом, - у тебя случайно разговора накануне ее ухода с ней не было?
- У меня?
- У тебя! – профессор грузно оперся о деревянную столешницу, так, что затрещали сосновые доски, - Светка ведь по тебе давно сохла. Еще, как только в университет поступил, все в кафедре трещала, какой парнишечка симпатичный появился. Может чего случилось у вас, да она и ушла?
Олег не нашелся что ответить. Чего-чего, а к Светке он питал самые, что ни на есть приятельские чувства, да и с ее стороны каких-либо намеков не помнил. Ну, болтали иногда на археологические темы, пару раз смеялась над ним из-за неумелых попытках охмурить Дашу, да давала советы как себя вести с девушками. Вот и все.
- Ладно, не обижайся - Заржевский похлопал Олега по плечу, - я тут всякую ерунду несу. Как Светка пропала, все прийти в себя не могу, словно шаг где-то неверный сделал и в пропасть лечу. Все так хорошо начиналось, а сейчас кувырком пошло. Еще и Трофимов сюда решил пожаловать, вчера телеграмму из райцентра привезли.
Олег удивился. Академика Святослава Трофимова он знал давно, тот часто бывал у них дома в Петербурге, дружил с отцом. Но что делать академику, ученому с таким именем, физику-теоретику, на рядовом, по сути, археологическом изыскании?
- Еще участковый этот пристал, - продолжал брюзжать Заржевский, - весь день мне вчера как заведенный твердил: «уезжайте-уезжайте». Я как отсюда уеду?! Ведь мы же открытие мирового масштаба сделали. Я после этих раскопок свою научную школу создам, академиком стану. Вон Полосьмак, «алтайскую принцессу» нашла, так весь мир гудит. А он мне «уезжайте», да я костьми лягу, а с раскопов этих ни на шаг не уйду. Теперь и гранты на исследования посыплются и приглашения в заморские университеты.
- Вам слово «Хорт», что-нибудь говорит? – прервал Олег вошедшего в раж профессора.
- Хорт? - Не понял Заржевский, - Какой хорт?
Фамилия у местного участкового странная «Хорт».
- Слышал, что-то такое, только вот, где, не обессудь, не помню?
Змеиный топор
Сколько ни вглядывался Олег в кусты, вязкой сетью опутавшие крутой склон на другой стороне оврага, Хорта он рассмотреть так и не смог. Они договорились встретиться здесь у развилки, где глубокий овраг разделялся на две части и рваными линиями уходил в сторону озера. Берест уже пожалел, что поддался на уговоры участкового поискать Светку у оврага, так на всякий случай. Ведь милиционер сам говорил, что ее уже не найти. Целых два часа он буквально продирался сквозь кусты волчьей ягоды, измазал все лицо в липкой паутине, едва не подвернул ногу, оступившись на прогнившем стволе поваленной березы, пока вышел на какое-то подобие тропинки и не наткнулся на развилку оврага. И что в итоге? Участкового на месте не было, хотя обещал идти параллельным курсом вдоль другой стороны.
Услышав в стороне от себя треск ветвей, Олег обернулся. На тропинку вывалился великан в защитного цвета энцефалитке, потряс седой шевелюрой выбрасывая из волос застрявшие остатки сухих листьев.
- Вы?, - Олег опешил от неожиданности, – Здесь?
- Привет, Олежка! Слушай ну и студентки пошли. К лагерю подошел, встретил такую всю из себя, в маечке, в шортиках, говорю, я академик Трофимов, мне Береста бы найти. А она, представляешь, даже глазом не моргнула, подумаешь академик какой-то шляется, махнула рукой в сторону леса, мол, ищи где-то там, и дальше пошла. Никакого уважения.
- А Вадим Петрович вас завтра ждет, - только, что и нашел ответить Олег.
Академик поискал глазами, где можно присесть, подошел к поваленной сосне и грузно умостился на прогнившем стволе.
- Пусть ждет. Заржевский ваш, прости за скудность речи, дурак конченый, - напускная веселость уже сошла с лица академика и он со злостью сплюнул, - Я ему еще в семидесятых годах советовал не лезть в эти места. Нельзя тут копать, не то место, чтобы соваться, как говориться в «калашный ряд».
Олег удивленно посмотрел на академика. Злым Трофимова он еще ни разу не видел. В доме у отца академик все больше песни под гитару пел, да скабрезные анекдоты рассказывал.
- Первый раз со странностями здесь столкнулись еще в сороковые, - Трофимов поднял с земли кусок засохшей ветки и в задумчивости, острым концом, стал выковыривать из земли прошлогоднюю сосновую шишку, - Во время войны тут немцы десант высадили. Чего конкретно искали не ясно. Но учитывая, что фюрер со своими ребятами оккультизмом всерьез увлекался, то место высадки понять можно. Алатырь тот же, древние сакральные центры финно-угров. Я ведь родом почти из этих мест. Пацаном был, когда немцы через нашу деревню шли. Представь состояние. Хоть и не глубокий, но тыл, а тут утром по улицам немецкий отряд шагает. Все в камуфляже, мы тогда даже и не знали что такая форма есть, с автоматами. Молча идут, как приведения. А в деревне старики, бабы да дети, мужиков всех на фронт забрали. На краю только милиционер их встретил. Троих положил, да куда ему со своим наганом против автоматов и пулеметов. Через два дня в окрестные места нагнали столько наших войск, что в пору было фронтовую операцию проводить. Остатки отряда оттеснили к озеру и уничтожили. Но число обнаруженных тел было намного меньше того, что описывали жители видевшие отряд. Куда делись остальные не ясно? Сгинули в болотах, наверное. Меня после этого мать в Вологду увезла, да так я там и остался. Представляешь, больше пятидесяти лет в этих местах не был, а как будто вчера отсюда ушел. По лесу иду и каждую тропинку помню. Вот эта, - академик махнул в сторону едва заметной дорожки примятой травы, - в Дерягино ведет, а эта в Курково. Все помню.
- Святослав Владимирович, вы же здешний, скажите, кто такой Юма?
Академик усмехнулся и откинул рукой падающие на широкий лоб волосы.
- Правду мне про тебя говорил отец твой, что нюх у тебя как у настоящего ученого. От кого услышал-то?
- От местного участкового.
- Юма, он же Юмала, одно из самых древних божеств финно-угров. Часто его изображения находят в виде огромного медведя. По одним мифам он охраняет вход в потусторонний мир, по другим сам является владыкой этого мира. Шаманы финно-угров считали себя потомками Юмы, при камлании могли с ним общаться и даже, по дошедшим легендам, перевоплощаться в него.
- А Хорт?
Академик пристально посмотрел на Олега
- А это откуда знаешь?
- Так ведь у участкового фамилия Хорт.
- Значит Хорт, - академик помолчал и грустно вздохнул, - Ох уж мне этот участковый. Веришь, Олег, никогда не был атеистом, вроде физик, академик, по статусу доложен быть закоренелым материалистом, но никак не получается. Я ведь в деревне чужым был. Отца моего с Вологды перед войной в Дерягино колхоз местный поднимать направили. Я там всего два года прожил, но хватило на всю жизнь. Деревня отдаленная, замкнутая, чужих почти нет. Они и советскую власть приняли спокойно, будто и не заметили. Вера у них странная, вернее сказать двоеверие. Вроде христиане православные, обряды соблюдают, постятся, по воскресеньям и в праздники в церковь ездят. Только вот Юму боятся. Ходит у них поверье, что похоронен он где-то рядом. А охраняет могилу черный пес. Собаку эту видят периодически и рыбаки на озере, и ягодники и грибники. И я ее один раз видел, правда, издалека. Пошли с мальчишками в лес за брусникой, я чуть приотстал, место ягодное нашел, вдруг друзья мои с выпученными от страха глазами назад несутся. Корзины побросали, летят так, что собьют и не заметят. Я то, местных страшилок не знал, так и остался стоять, не понимая, от чего такая паника. Потом смотрю, между деревьев мимо меня огромная черная тень мчится. Тут уж и я в штаны наложил и такого деру дал, что только в деревне остановился. И, знаешь, мальчишкам за потерянные корзины никто дурного слова не сказал, перекрестились только в сторону леса, оглядываясь. А собачку эту Хортом звали.
Олег удивленно посмотрел на академика. Тот отложил палку в сторону, привстал, потянулся с хрустом, затем сосредоточенно огляделся по сторонам, остановив взгляд на одном из крупных деревьев, и снова усмехнулся:
- Что не ожидал? Хорт, братец, это мифологический полуволк-полусобака. По славянским легендам спутник Змея-Горыныча, того самого с тремя головами, сопровождал его во время битвы и уносил тела погибших. Но это по нашим поверьям. Про финно-угров я тебе уже сказал, а еще у древних иранцев похожий пес в мифах существовал и у хеттов, и еще у массы не доживших и благополучно дошагавших до современности народов, и у всех он тем или иным каким-то образом связан со смертью. Но здесь в этой деревне собачку не только боятся, но, и как тебе это сказать, уважают что ли, как главного защитника от Юмы. Караулит он его.
- И что же участковый решил себе фамилию в честь мифологического героя взять -Олег с недоверием покачал головой, - как то все это театрально, вам не кажется?
- А он ничего и не брал. Он и есть Хорт, с рождения. Только на свет появился черт знает когда. Ведь правда, Хорт?
Удивленный Олег уставился на академика. Но тот смотрел на кого-то за его спиной. Берест резко обернулся, и увидел участкового, стоявшего прислонившись к стволу сосны.
- Здравствуй Стасик, - Хорт выплюнул изо рта травинку, отодвинул ногой сухую ветку с порыжевшей хвоей и сел на корточки, прижавшись спиной к дереву, - Старый ты стал совсем. Бегут года-то?
- А ты почти не изменился, - академик грустно улыбнулся, - Рад тебя видеть!
- Я тоже. Только в прошлый раз я помоложе был, мне по вашим меркам еще и тридцати не было, когда немцы в деревню зашли. Ты, я слышал, большим ученым стал?
- Есть такое дело.
- Помнишь, как меня тащил, надрывался?
- Еще бы не помнить. Я думал не найду избушку того охотника, сгину вместе с тобой в болотах.
- Нашел ведь.
- Нашел, твоя правда, хоть и не верил.
Олег не понимающее переводил взгляд с академика на участкового. Оба разговаривали как старые знакомые, встретившиеся после долгой разлуки. Какие тридцать лет, какой охотник, откуда участковый из захолустной деревеньки знает не бывавшего тут уйму лет академика? Вопросы роем носились в голове Береста, но не находили ответа.
Академик замолчал. Печаль с его лица так и не сходила. Молчал и Хорт. Поднял лицо вверх, наслаждаясь теплом солнечных лучей падавших сквозь крону дерева, а затем вдруг неожиданно заговорил.
- Немцы меня из леса к берегу оттеснили. Обложили так, что я головы высунуть не мог. Подготовленные были черти, не чета тем, что в обычных частях. И, главное, знали куда шли. Я до сих пор уверен, что карта у них была или описание четкое. Те из группы, что отсекали, могли несколько раз меня подстрелить или гранатами закидать, но не стали. Знали – погибну я, проснется Юма. Другая группа в это время к камню шла. Еще бы немного и все. Вырваться удалось только через несколько часов. Я их перехватил у самого камня. Кстати, от того офицера, что с моноклем был, мне трофей достался.
В луче солнца блеснул металл и к ногам академика упал короткий клинок. На тулье ручки яркими медными полосками выделялась свастика.
- Аннанербе?
Участковый утвердительно кивнул.
- Ну а дальше ты уже меня нашел. После войны я сюда опять вернулся, хотя куда мне деваться-то? - Участковый пристально посмотрел на Олега, с придыханием слушавшего милиционера, - Этого к себе возьмешь?
- Знаешь чем занимаюсь? – Академик удивленно вскинул густые брови.
- Земля слухами полнится.
- Скорее всего возьму. Толковый растет. Да и с детских лет знаю.
- Тебе видней. Он, кстати, Юму видел и зову не поддался. Не заметил даже.
- Ты часом змею топором не убивал?
Вопрос академика поставил в тупик и так ничего не понимающего Олега.
- Ну да, с неделю назад зарубил одну.
- Вот и ответ тебе Хорт.
- Причем тут змея? – Олег наконец пришел в себя от всей этой чехарды слов, обрушившихся на него.
Академик как бы не хотя, словно раскрывая чужую тайну, бросил:
- Поверье такое ходит, что человек, которые змею топором убьет, может видеть оборотившихся и чарам не поддается.
Рев в глубине леса невольно заставил пригнуться. Олег испуганно озирался по сторонам, пытаясь определить источник страшного звука. Академик с участковым тревожно переглянулись.
- Он!
Хорт не ответил, лишь снова застыл, как тогда возле сосны, втягивая ноздрями воздух, а затем сквозь зубы бросил академику и Олегу:
- Быстро к берегу и ждите меня там. Если не приду, значит все, меня не ищите.
Участковый вдруг подошел к академику и обнял его.
- Спасибо Стасик за спасение. Тогда я тебя так и не смог поблагодарить. И прощай, больше мы с тобой не увидимся!
Поединок
К удивлению Олега Трофимов не отставал. Для такого, с точки зрения Береста, старика он держался очень даже бодро. Ни сбившегося дыхания, ни стонов и просьб передохнуть. Легко перепархивал через поваленные деревья, без труда продирался через плотные заросли кустов. Через десять минут бешенного бега, когда даже у Олега в глазах поплыли красные круги они выбежали на берег и упали рядом с раскопом, где Берест наше могилу викингов.
Академик, что-то говорил, но из-за шума в ушах от колотящегося сердца, Олег его почти не слышал. Только после того, как Трофимов взял в ладони его лицо, он, наконец, смог сосредоточится.
- Я пойду в лагерь, объявлю эвакуацию, а ты оставайся здесь. Хорт его сюда выведет, он только тут уязвим, в лесу его не возьмешь. Постарайся выжить и запомни, если вдруг найдешь рядом с собой черного щенка, отдай его Порфирьевне, пусть отнесет на заимку новому егерю.
Олег согласно кивнул, так и не поняв, причем тут щенок, передвинул со спины мешавший сидеть топор и, привалившись к прохладному песку на насыпи раскопа тяжело дыша, стал ждать Юму. Страха уже не было, лишь тело стало трясти в непонятно откуда взявшемся ознобе
Зверь стоял на окраине леса. Недоверчиво нюхая воздух, он видимо не решался выйти на открытое пространство. Юма больше не рычал, лишь приподнялся на задние лапы, почти сравнявшись высотой с сосной, и треском обрушился на землю, оголив половину дерева.
- Еще одно корсикко смерти, - несмотря на колотивший его озноб Олег усмехнулся, - Мое, наверное.
Тяжелый, раскачивающийся, со свистом выдыхавший воздух Юма шел не спеша. Выше Олега почти в два раза он имел на удивление маленькую голову. И на медведя был похож лишь издали. Приблизившись к стоящему у раскопа Бересту, зверь вновь потянул воздух, по-медвежьи фыркнул и пошел вокруг человека. Не отрывая глаз Олег поворачивался на месте с удивлением вглядываясь в морду Юмы. В ней явно проступали человеческие черты. Почти не скошенный лоб, нос, хоть и немного удлиненный, но с совершенно другим расположением ноздрей, губы расплылись в оскале, но зубы были без клыков. Вся морда была покрыта густой рыжевато-серой шерстью. Но, главное – глаза. Они смотрели совершенно человеческим, холодным, оценивающим взглядом.
Олег покрепче сжал топорище и почти не шелохнувшись, выдержал обдавшее его зловонное дыхание. Вдруг Юма остановился, глухо зарычал и приподнялся на задние лапы. Берест резко дернулся в сторону и едва успел отскочить. Грузная туша с неимоверной быстротой обрушилась на то место, где только что стоял Олег. Зверь, не обнаружив под собой тела человека, недоуменно обернулся и, заметив Береста с другой стороны раскопа, двинулся к нему.
Олег не знал, что ему делать. Бежать? Куда? В лесу он не сможет увернуться от Юмы, убежать по берегу озера, судя по прыти, таившейся в грузном звере, ему не удаться. Юма вновь приближался, покачиваясь, словно предвосхищая попытки Олега уйти в сторону. Бересту ничего не оставалось как отступать, крепко сжимая топор. Споткнувшись о небольшой камень, Олег, пытаясь восстановить равновесие, на секунду потерял Юму из вида и не успел увернуться от страшного удара. Взмыв в воздух он увидел лишь край яркого голубого неба и вдруг перевернувшуюся землю. Песок на раскопе смягчил удар, и Олег, несмотря на сильный ушиб, не потерял сознание. Топор отлетел куда-то в сторону. Берест засипел, пытаясь вдохнуть воздух в стиснутые, переставшие дышать легкие, и пополз в сторону. Зловонное дыхание вновь обдало Олега и он перевернулся на спину. Юма стоял над ним. Оскал зверя сменился настоящим человеческим ртом. Олег, мог поклясться, что из уст зверя шел настоящий смех, смех победителя, готовящего убить потерявшую способность защищаться жертву. Воздух в легкие так и не поступал. Красные круги поплыли перед глазами, когда Юма поднялся на задние лапы, приготовившись обрушиться на человека и тут, теряя сознание он успел заметить метнувшуюся к Юме черную тень. Дикий рев зверя последнее, что запомнил Олег.
Очнувшись, Берест едва действовавшей рукой стал шарить вокруг себя в поисках топора. Нащупав топорище, он пополз к лежавшей недалеко от раскопа огромной шевелящейся туше. Словно в тумане, задыхаясь от боли в груди, Олег видел, что зверь живой и вот-вот поднимется. По непонятному наитию Олег полз к голове животного. Юма был жив, оставшийся целым глаз холодно глядел на человека, губы снова раскрылись не то в оскале, не то в улыбке. Сквозь бульканье кровавой пены из пасти зверя Олег услышал тихое пение. Юма камлал. Тихий переливчатый звук растекся по сознанию, заволакивая в туманную глубину. Сделав последнее усилие Олег занес над головой зверя топор.
От яркого света слезились глаза. Олег попытался прикрыть их рукой, но забинтованная до самого локтя она поднималась с трудом. Боль накатывалась при каждом вздохе и Берест борясь с нею, не сразу заметил сидящего у постели Заржевского.
- Привет Олег, - напряженный голос профессора казалось отставал от движения его губ, - Ну ты нас и напугал. Я уж думал все, конец тебе, а ты смотри-ка выкарабкался. И доктор вот удивляется, такие удары выдержал и не одного перелома. Тебе скоро легче станет, полежишь еще денька два, и вставать можно будет. Экспедицию то нашу прикрыли, - Заржевский частил, виновато улыбаясь, словно оправдывался, - Сам академик Трофимов приехал. Последний катер сегодня со мной уходит. А за себя не беспокойся, как выздоровеешь, мы его за тобой снова пошлем. Плакала только моя научная школа. Такой материал пропал. А с Трофимовым я еще поспорю, вот увидишь, обязательно поспорю.
- Где Хорт? - Олег перебил профессора. - Нет Иваныча.
Берест с трудом повернул голову. Порфирьевна стояла у стены и платком вытирала уголки глаз.
- Его нашли рядом, он перед тобой и медведем успел встать, тот его и подмял под себя. Живого места не осталось, так и нашли его с разорванной грудью. Даже кровинки не осталось.
Порфирьевна всхлипнула и замолчала.
- А медведь? – Олег с трудом разжимал губы.
- Да тут странность какая-то, - снова зачастил Заржевский, - медведя нашли недалеко от вас. Огромный такой, но без головы. Куда делась, никто не знает. Местные, наверное, у туши отрубили да себе забрали. Кто их поймет, молчат как партизаны.
После этих слов Заржевский покосился на Порфирьевну и замолчал.
Шум в голове не давал Олегу сосредоточиться. Где-то на грани сознания его отвлекал странный звук. С трудом приподнявшись на постели, он снова повернулся к старухе. У ее ног стояла глубокая накрытая ситцем корзина. Оттуда раздавалось тихое скуление.
Олег несколько секунд прислушивался, а затем улыбнулся
- Щенок? Черный?
Порфирьевна вновь всхлипнула и утвердительно кивнула головой.
- Там на заимке новый егерь поселился, наведайся к нему, собачку отдай. И еще, - Олег пристально посмотрел на Порфирьевну, - Скажи егерю, чтобы змею топором убил, а то ничего не увидит.
Заржевский непонимающе переводил взгляд то на лежащего Береста, то на женщину.
Порфирьевна, не обращая внимания на профессора, вытащила из корзины маленького черного щеночка с влажными блестящими глазами, ласкового погладила и произнесла:
- Что Хортушка, пойдем обратно в лес.
***
Обессиленный викинг окровавленными пальцами схватился за деревянный борт дракара, подтянулся и тяжело охнув, перевалился через низкий край. Воздух со свистом выходил из рваной раны на шее, струйка липкой слюны тонкой жилкой выползла из уголков стиснутых губ и предательски задрожала. Викинг держался одной рукой за бок, а второй судорожно пытался отодвинуть от себя привязанный к поясу кусок парусины. Из него с глухим стуком выкатился круглый предмет и, прокатившись по струганным доскам днища, застрял у основания мачты. В звездное небо смотрели остекленевшие глаза странного существа с человеческим лицом, покрытым густой черной шерстью.
Опешившие воины, те, что оставались на корабле и с ужасом прислушивались к жутким звукам на берегу, кинулись к конунгу. Один из них сноровисто зажал рану на шее и перетянул ее куском ткани. Второй пытался уложить раненого на шкуры у борта. Но конунг с клокочущим рычанием оттолкнул его и шатаясь поднялся.
Блуждающим взглядом он пытался рассмотреть страшный трофей, а затем повернулся в сторону берега. Увидев кого-то на камнях, он выдернул окровавленный меч, поднял его вверх и закричал боевой клич. В ответ на утесе в темноте едва заметно колыхнулась черная тень, и раздался тоскливый предсмертный собачий вой.
Конуг развернулся к воинам и протянул им раскрытую ладонь. В руке у викинга лежал невзрачный камешек с белой, светящейся в сумраке прожилкой.
- Горючь-камень – шепот воинов перерос в радостный крик, - Конунг Рюрик добыл Бел-горюч-камень. Эта земля будет наша!