Часть отелей отремонтировали, а часть стояла в руинах. В асфальте у нашего было несколько неглубоких выемок – похоже, от артиллерийских осколков. В баллистике я разбираюсь плохо, но дыры от снарядов в стенах и балконных оградах наталкивали на мысль, что били прямой наводкой с моря. Во время автобусной экскурсии я уточнил это у девушки-экскурсовода: «Сербы били с кораблей, - ответила девушка. - Под угрозой уничтожения всех туристических объектов хотели заставить нас отказаться от независимости», - объяснила она примерно в этих выражениях. - Зато потом Евросоюз дал нам денег на восстановление».
Однако, часть отелей по-прежнему стояла в руинах. Один, особенно большой – серый, бетонный, многоэтажный, был окружен буковой рощей. Я прошагал по асфальтовой дорожке мимо прятавшихся в зарослях бетонных беседок и вошел в полуразрушенный вестибюль. В полутьме – снаружи стоял яркий день – наверх вела заваленная мусором и обломками широкая лестница. Опасаясь обрушения, я поднялся на второй этаж. Шедшее в глубину большое помещение раньше , по-видимому, служило рестораном. Пол был усыпан грудами бумажных листков, в основном, формата А-4. Часть из них обуглилась – в здании был пожар. Я поднял и, сложив, сунул в карман один из уцелевших. Вернувшись в свой отель, разглядел его повнимательней. Это был счет. Наверное, человек получил его в баре. Он заплатил за пачку сигарет и банку колы. На счете были дата и время. Потом я проверил – в этот день начался вооруженный конфликт и корабли открыли огонь.
Чуть в стороне от разрушенного отеля посреди уходящей от моря узкой долины стояло заколоченное курортное здание в стиле балканского модерна начала двадцатого века. Во времена королевства Югославия здесь был модный курорт. При Тито все отели на этом берегу были битком набиты туристами – в основном, жителями Югославии. Теперь, когда число отелей сократилось по крайней мере вполовину, куда делись заполнявшие их каждым летом люди? Часть приезжает сюда же, часть ездит в Турцию, Египет, Грецию, Испанию. Часть теперь не ездит никуда.
«Зато теперь вы свободны», - скажут им.
«Зато теперь мы свободны», - скажут они сами.
«Свобода приходит нагая, бросая на сердце цветы», - написал один русский поэт году этак в семнадцатом (наверняка уже стоит добавить – прошлого века).
Теперь свобода чаще всего приходит, бросая бомбы. И после ее прихода многие остаются голыми.
Хлебникову лет через восемь ответил Пастернак: «История не в том, что мы носили, \\ а в том, как нас пускали нагишом».
Эта история - или свобода? - может в любой момент постучать в твою дверь.
И освободить тебя от твоей колы и твоих сигарет.
А также от летнего моря и свиданий в спрятавшихся среди густого подлеска беседках.
Ведь, как говорил один философ, история ведет человека к полному освобождению.
А настоящую свободу может дать только смерть.