Советские кубинки - кто они?

      
          После Нового года жизнь продолжалась своим чередом. Бесконечно мотаясь по Гаване, я все время искал среди прохожих Лурдес, но в двухмиллионном городе случайно встретить человека нелегко. Даже если ты с утра до вечера на колесах. 
     Общительная и веселая жена моего командира завела на подготовительном факультете кучу знакомых среди советских женщин, оказавшихся на острове Свободы не иначе как по зову любви. Другими словами, вышедших замуж за кубинских студентов и курсантов военных училищ.На Кубе таких женщин в ту пору было видимо-невидимо. Наши называли их совкубинками.
     На подфаке совкубинки преподавали на русском языке различные предметы выпускникам местных средних школ, которые прошли конкурсный отбор и готовились к учебе в советских вузах. Благодаря своей "Волге" я быстро получил среди совкубинок статус очень полезного знакомого, поскольку Сибоней находится на самой окраине Гаваны и выбираться оттуда в другие районы города можно было тремя  способами: либо пешком, но это топать и топать, да еще по жаре, либо на переполненном до отказа городском автобусе, а его иной раз приходилось ждать часами. Был еще  университетский автобус, который развозил преподавателей после занятий, но он уходил по направлению к центральному району ВедАдо всего раз в день, после обеда.
     Правда, у одной совкубинки на подфаке был свой автотранспорт - зеленая развалюха марки "москвич". Но пользоваться им Наталья могла не часто. Во-первых, владельцам автомобилей на Кубе выдавали талоны всего на двадцать литров бензина в месяц, а левое топливо достать было нелегко. Во-вторых, ломался он у нее чуть ли не каждую неделю и в конце концов превратился просто в какое-то чудо на колесах. Как и многие другие совкубинки, Наталья пребывала в разводе, поэтому помогать с машиной ей было некому, и с ремонтом она обычно тянула до последнего, то есть до того самого момента, когда "москвич" окончательно встанет на прикол. Да и чинили его какие-то чуднЫе мастера. Достаточно сказать, что водительского сиденья в салоне не было. Вместо него напротив руля красовался стул с обрезанными пилой ножками и выглядело это, мягко говоря, непривычно.
     Днище машины проржавело до дыр, и садиться на заднее сиденье отваживался далеко не каждый. Со временем самой большой дыре любительница экстремальной езды нашла полезное применение. Когда тормозные колодки стерлись до нуля, она приспособила увесистый дрын в качестве дополнительного тормоза: просто просовывала его в дыру в полу и налегала на него всем телом. Машина тормозила лучше, благодаря чему отчаянная совкубинка почти перестала въезжать на светофорах в бампера стоящих впереди машин. Дрын, конечно, приходилось часто менять, поскольку этот "ручной тормоз" быстро стирался об асфальт. В общем, чтобы управлять такой машиной, нужен был по-настоящему решительный характер.
     Именно таким важным для жизни на острове Свободы качеством обладали многие совкубинки. Люся, преподавашая химию, была крашеной блондинкой, отличалась мощной комплекцией и тяжелым взглядом. Иногда за ней приезжал ее темнокожий муж-офицер, выглядевший рядом с ней ординарцем при генерале. Выходя с работы, она величественно следовала к "запорожцу", который муж заботливо подгонял поближе к входной двери, усаживалась на заднее сиденье и важно кивала головой: "Поехали". С другими совкубинками общалась неохотно. Одна из них, жившая с ней по соседству, рассказывала, что Люся держит в строгости всю семью мужа, которая до ее приезда из Ленинграда отличалась достаточно буйным нравом. Своей свекрови, попытавшейся было заставить ее жить по своему укладу, Люся просто-напросто засветила мясистым кулаком в глаз и та еще долго возмущалась поведением советской невестки и жаловалась на нее в квартальный комитет защиты революции. Чуть ли не единственный на Кубе "запорожец" был доставлен Люсей в Гавану из Ленинграда  в морском контейнере, в котором помимо машины были холодильник, газовая плита, пылесос, полный набор мебели и домашняя библиотека чуть ли не в тысячу томов. Библиотека давала Люсе железное основание для того, чтобы считать себя девушкой интеллигентной.
     Люба преподавала математику, жила в самом центре Гаваны со свекровью и сыном-подростком. Подвозя ее до дому, я иногда поднимался к ней в небольшую квартирку выпить кофе и познакомился со свекровью, по-моему, так и не простившей сыну развода. В Любе и внуке Марио, которого мать называла Сашей, пожилая кубинка души не чаяла. Про сына она при мне никогда не вспоминала, хотя, насколько я знаю, тот сделал успешную карьеру и мать вполне могла им гордиться. К тому времени Люба жила на Кубе уже лет десять, говорила по-испански почти без акцента, у нее было великое множество друзей и знакомых, благодаря чему она могла достать все что угодно. Через нее всегда можно было продать любой товар - от мыла до бензина, который особенно ценился на местном черном рынке. Чувствовалось, что вторая родина оказалась ей вполне по вкусу и домой ее особенно не тянет.
     Совсем другое дело ее подруга Марта. На Кубе она оказалось, когда ей было уже под сорок. Дома бросила  все, кроме дочери. Сдала государству квартиру, распродала все вещи, которые не удалось увезти, и окунулась в кубинскую жизнь сломя голову, как истосковавшийся по отпуску курортник плюхается в долгожданное Черное море. Это была настоящая роковая любовь. Муж был моложе ее лет на семь-восемь. Она называла его "мой Отелло", хотя у него было и без того достаточно романтичное имя Рафаэль.
     Познакомилась Марта с будущим мужем в Москве, куда он приехал в командировку. Атлетически сложенный негр с удивительно мягкими манерами, обходительный, внимательный, предупредительный. При этом черты лица на удивление европейские, никаких пухлых губ и носа картошкой. Охмурил ее Отелло мгновенно и тут же молниеносно сделал предложение. Ошалевшая от неожиданно свалившегося на нее счастья, Марта моментально согласилась, после свадьбы проводила мужа в Шереметьево и потом считала дни до встречи в Гаване.
     Первые месяцы на новом месте вызвали восторг и у Марты, и у ее пятнадцатилетней дочери. Все было ново и необычно: красавица-Гавана, чудеса ботаники вокруг, масса новых знакомых и впечатлений. Сложностей бытового характера тоже хватало, однако в целом все было просто здорово, кроме одного, но очень важного момента: Отелло крайне неохотно исполнял свои супружеские обязанности. Ссылался на какие-то таинственные мужские недомогания, уверял, что все это временно, что вот-вот он подлечится, наберется сил и тогда они ого-го как заживут. Так продолжалось до тех пор, пока Марта случайно не оказалась вечером в центре Гаваны и не увидела, что у ее Отелло есть Дездемона совсем другого рода.
     Спускаясь вниз по двадцать третьей улице, Марта смешалась с толпой людей, выходящих из кинотеатра "Ла РАмпа". Среди зрителей позднего сеанса оказался и ее благоверный, который оживленно обсуждал только что просмотренный фильм с молодым человеком, чем-то неуловимо похожим на Отелло. Такие же мягкие манеры. И такие же влюбленные глаза. Между ними явно что-то было.
     Марта остановилась как вкопанная. Ее будто дубинкой по голове ударили. Перед глазами мгновенно прокрутились события последних недель, все несостыковки сразу состыковались и все подозрения получили свое логическое объяснение. Боже мой, подумала Марта, как же старательно ее мужественный Отелло скрывал от нее горькую, как яд, правду. Заключавшуюся в том, что советская жена была нужна ему только в качестве надежной ширмы, позволяющей делать карьеру без оглядки на нетрадиционную сексуальную ориентацию.
     Жизнь Марты разлетелась вдребезги, как упавшая на каменный пол фарфоровая тарелка.
Поначалу она замкнулась в себе, бесконечно продумывала вероятные выходы из сложившейся ситуации и никак не могла выбрать ни одного из них. Уехать в Москву она не решилась в первую очередь потому, что жить там было негде. Старую квартиру ей уже никто не вернет, а новое жилье получить практически невозможно. Тем более, что со старого места работы она уволилась с громким скандалом. Близкой родни дома не было, а ютиться где-то в общежитии с подросшей дочерью совсем не хотелось. После долго откладывавшегося бурного объяснения с мужем она окончательно смирилась. Решила остаться и плыть по течению. Отелло предложил ей вариант, на который, похоже, надеялся с самого начала: они живут каждый своей жизнью, но при этом всячески соблюдая видимость нормальной семьи. Карьера его на подъеме, денег на жизнь хватит. Нужно только привыкнуть к мысли о том, что семья у них, как бы это помягче сказать, нетипичная. И Марта постепенно свыклась с этой мыслью.   
     Тем временем дочь Марты в местном климате заметно повзрослела, окунулась в бурную жизнь кубинской молодежи с ее вечеринками, танцами и романами. Меняла мальчиков как перчатки, пока не остановилась на красавце-негре и не вышла за него замуж в 17 лет. Марта пыталась всячески противостоять раннему браку  дочери, но успеха не имела. Рафаэль-Отелло, напротив, с непонятным  энтузиазмом приветствовал выбор падчерицы. Заверил, что поселит молодых у себя в доме, выделив им комнату, освободившуюся после смерти матери. Дочь с недетской мудростью решила не рисковать и отправилась жить в небогатую и шумную семью мужа. В этом ее Марта решительно поддержала.
     Историю про Марту и Отелло я услышал от Любы. Рассказала она ее мне, видимо, поддавшись настроению. Разоткровенничалась со мной по причине, которую я, честно говоря, так и не понял. И заодно посетовала на то, что прочных браков между нашими женщинами и кубинскими мужчинами случается  крайне мало. Как правило, развод неминуем.
     - Понимаешь, Антон, в кубинца трудно не влюбиться, особенно когда живешь в небольшом провинциальном городе и знаешь всех своих сверстников наперечет. Мы с будущим мужем учились в одной группе института. Кубинцы со всех курсов держались вместе, у них в общежитии была одна дружная семья. По поводу и без повода устраивали празднества с обязательными танцами, они ведь все умеют танцевать. Никогда не встречала хотя бы одного кубинца, который во время танцев скучал бы где-нибудь в уголке.
     Конечно, немалую роль играет и то, что внешность у них экзотическая. Броские они, что белые, что негры, что мулаты. И без всяких комплексов по поводу своего цвета кожи. У них все просто: ты такой, а я - сякой. Сейчас ведь смешанных браков на Кубе с каждым годом все больше, хотя раньше белые девушки не могли себе позволить темнокожего жениха ни при каких обстоятельствах. Теперь все по-другому. А в прежние времена, мне свекровь рассказывала, говорили: "Это какая Сильвия? Которую в сорок восьмом году с негром в кинотеатре видели?"
     И первые годы совместной жизни прошли у нас ну просто как сплошной праздник. На работе кубинцы, как правило, особо не зацикливаются, при любой возможности мы отправлялись большой компанией на море. Пляжи тут, сам знаешь, сказочные. Вода бирюзовая, песок золотой, купайся хоть круглый год. Снимем дом на пляже и блаженствуем неделю. Но, к сожалению, все праздники рано или поздно кончаются.
     И рано или поздно ты узнаешь, что у мужа есть другая. Сможешь закрыть на это глаза - хорошо.  Но ведь многие наши бабы действуют в лучших советских традициях. Если он, гад, надумал мне изменять, то я пойду в партком и ему там намылят шею, наставят голубчика на путь истинный. А в парткоме, можно подумать, не кубинские мужики сидят. Они сами все по второму, а то и по третьему разу женаты и считают это совершенно нормальным. И если муж захочет уйти к другой, то никакой партком или профком его не остановит. Таких случаев сотни. Но нужно признать, что, уходя к другой, муж, как правило, оставляет тебе квартиру, а бывает, и целый дом. Будет всеми силами помогать тебе и детям, навещать их, часто вместе с новой женой, которая, как правило, лет на десять моложе предыдущей. Так уж они устроены, на них нет смысла обижаться за то, что среди них так редко попадаются однолюбы.               
     Ты ведь, Антон, наверняка на кубинок заглядываешься. Все понятно, дело молодое. Сколько тебе, двадцать два, двадцать три? Да, ты говорил, что в армию сразу после института попал. Но только смотри голову не теряй. И имей в виду, что совкубинцев тут, по-моему, вообще нет. Говорят были случаи, чтобы кто-то из советских мужиков на кубинке женился, но лично я такого не встречала, хотя живу тут уже давно.
     Зато могу привести тебе один уж совсем экзотический пример. У нас на подфаке работает кубинка Конча, может быть, ты ее видел. Она когда училась в Киеве, сошлась там на филфаке с одним студентом из Японии. Родили они дочь, а потом разъехались по домам. Конча девочку свою с раннего детства русскому языку обучала, чтобы она могла с отцом общаться при встрече. И надо же, японец действительно недавно приезжал на Кубу. По туристической путевке, но на самом деле чтобы повидать дочку. Я совершенно случайно встретила эту странную троицу на улице и слышала, как отец с дочкой на ломаном русском объяснялись. Он после возвращения в Японию никакой устной практики на русском не имел и язык прилично позабыл. А дочь на русском вообще только с матерью общалась. И вот послушала я, как они между собой на неродном языке беседуют и даже прослезилась. Сама я практически ни слова разобрать не могла, а они каким-то чудом друг друга понимали.