«Если пресыщение и утоляет наши
желания, то в тот же миг искра
разврата вновь их разжигает»
Маркиз де Сад. Злоключения добродетели.
Медсестра. Часть 3
Записи из дневника
7.10.78г
Я открыл глаза и сел, затем нехотя спустил ноги на пол и посмотрел в окно. Солнце уже встало и медленно поднималось над крышами домов, разгоняя ночной холод. На стекле высыхали капельки воды, оставшиеся после ночного дождя, они становились все меньше и меньше пока не исчезли совсем.
«Почему она не звонит мне?» - думал я. Это меня беспокоило. Она звонила неделю назад, но голос у нее был какой-то странно-необычный. Что произошло? Что изменилось? Я впал в уныние. Мы не виделись 2 недели. Я чувствовал, что она начинает отдаляться. А если и она чувствует то же самое? Надо придти самому, и я решился. Ноги сами понесли меня знакомой дорогой к больнице. Несколько раз я сворачивал, намереваясь пойти в другую сторону, но, пройдя несколько метров, поворачивал, пока, наконец, не открыл дверь центрального входа.
Не желая ехать на лифте, я пошел по лестнице на второй этаж, поднимался, не торопясь, разглядывая знакомые щербинки на ступеньках. Здесь все было так же, как тогда, когда я поднялся сюда в первый раз, но вот холода не было, его не чувствовалось. Он не появлялся, но почему? Я подошел к двери ее кабинета и остановился, поднял руку, чтобы постучать и опустил, затем вновь поднял и снова опустил. Не хватало уверенности. За дверью послышались шаги, и я увидел знакомый силуэт.
- Татьяна Николаевна, это вы?
- Да, я,- она смутилась и сделала попытку улыбнуться.
Мы молчали некоторое время, разглядывая друг друга.
« Как странно, этот томно опущенный взгляд. Ей не свойственна такая манера держаться»,- подумал я.
- Мы же на "ты". Забыл?
В ту же минуту взгляд ее перестал быть томным и превратился в уверенно-насмешливый.
- Не надо лишний раз подчеркивать мой возраст,- Таня оглянулась по сторонам, теперь я сразу узнал ее. Голос и тон, каким она все сказала. Она осталась прежней.
Мы пошли по больничному коридору и как обычно бывает в таких случаях, продолжали разговор в непринужденной манере.
- Ну, как ты?
- Да ничего, а ты?
- Я тоже,- она остановилась, придержав меня рукой,- Выйдем на улицу?
- Нет. Там холодно.
- Ну, тогда пойдем обратно в мой кабинет.
- Ты все так же хорошо выглядишь, Танечка.
- Почему бы мне так не выглядеть?- она улыбнулась, услышав мой комплимент,- Когда я прихожу домой, то отдыхаю, а не бегаю в припрыжку от плиты к стиральной машине, как некоторые,- она кивнула в сторону уборщицы, возившейся в углу возле туалета.
Та заметила нас и окинула циничным взглядом, полным ненависти и злобы. Глаза этой женщины походили на глаза мертвой рыбы – блеклые и круглые.
- Нарожают детей и не знают потом, что с ними делать,- усмехнулась Таня,- Ладно, пошли, у нас неприязненные отношения. Не будем лишний раз светиться.
Исподволь во время короткой прогулки я разглядывал ее новый облик и остался доволен тем, что мне удалось разглядеть. Белый халат, даже с отливом и темные волосы, почти черные такой же длины, как и прежде.
Мы подошли к двери. Вынув из кармана ключ, она обернулась, стараясь разглядеть кого-то в глубине коридора, затем открыла дверь и вошла, пропустив меня вперед. Я осмотрелся. Места стало намного больше, мебель оказалась прежней, но была переставлена по-другому. Справа в углу виднелась новая дверь, она была свежевыкрашенной.
- Проходи, садись. Хочешь кофе? Мороженое?
Я сел на диван.
- Нет, спасибо.
Таня снова подошла к двери и, осторожно открыв ее, выглянула наружу. Она постояла так некоторое время, прислушиваясь, затем закрыла дверь, видимо успокоившись и села рядом со мной.
- Ты делала ремонт?
- Да, расширила площадь за счет соседнего помещения.
Там как раз находилась комната для уборочного инвентаря. Завалила все своим барахлом, рыба дохлая.
- И ты так подумала?- я улыбнулся.
- Ну а на кого она еще похожа? На дохлую рыбу с мутными глазами. Фу! Не будем об этом. У нас мало времени, скоро мое дежурство, а я еще журналы не доделала.
Таня села на диван и расстегнув верхнюю пуговицу халата, показала чашечки сиреневого лифчика. Я отвел глаза в сторону, пытаясь избавиться от волнения, которое меня охватило, едва я увидел эту картину.
- Этого тебе достаточно, чтобы придти ко мне завтра вечером? Или еще показать?- спросила она с готовностью расстегнуть нижнюю пуговицу своего халата и выпрямив одну ногу вперед.
- Да…Вполне
Я вздохнул и отвернулся в сторону.
- Ну, все, договорились. Жду тебя завтра вечером здесь,- она застегнулась и встала.
- Ты хотела пригласить меня домой? Ты обещала, что в следующий раз мы встретимся у тебя.
- Я не хочу повторять ошибки, которые сделала в молодости. Не обижайся на меня, - она подошла ко мне, и ласково дотронувшись до моей руки, провела скользящим движением от плеча до кисти, нежно чуть касаясь пальцами.
Я вздрогнул.
- Твоя мама так делала и тебе нравилось?- спросила Таня
- Да.
- Она и сейчас так делает?
- Иногда…Очень редко.
- А тебе бы хотелось чаще?
- Да. Каждый день.
- Я поняла. Тебе не хватает ласки.
Она грустно задумалась, опустив голову.
Я взял ее руку и поцеловал, затем еще и еще раз и продолжал держать, пока она не отняла ее.
Таня улыбнулась, погладила меня, проведя ладонью по щеке, и сказала:
- Ты совсем не изменился. Ласковый как котик. Ну, все мне пора работать. Приходи завтра.
- Я не игрушка, Таня, а живой человек и хочу остаться. Не надо было дразнить меня!
Я схватил ее руку и сжал запястье.
- Перестань, ты делаешь мне больно! Отпусти!
Она попыталась вырваться.
- Любишь причинять боль другим, так испробуй ее на себе!- сказал я и сжал еще сильнее.
- Ай! Ты сломаешь мне руку!
У нее перехватывало дыхание, и она замолчала. На ее лице появилось скорбное выражение. Она смотрела на меня умоляюще. Мне стало жалко ее, и я отпустил ее руку.
Пошатываясь, Таня подошла к столу и, опершись об него, стала встряхивать рукой.
- Вот тебе и ласковый котик,- промолвила она, отдышавшись,- Тебя этому мама научила?
- Нет, я сам.
- Ты успокоился? Вот дурак. Не надо, не сердись.
- Она подошла и положила руки мне на плечи,- Останешься в следующий раз.
Мы стояли и смотрели в глаза друг другу долго, совсем как в первый раз.
И вдруг ее зрачки стали темнеть и расширяться. Я почувствовал опасность и хотел освободиться, скинуть ее руки, которые стали тяжелеть и уже давили мне на плечи, но не успел. Внезапно она пнула меня коленом в пах.
- Ах, ты!- только и успел сказать.
От резкой боли я согнулся и присел, скрючившись, тяжело дыша.
Она отошла в сторону и стояла там молча, наблюдая мои мучения, затем, глубоко вздохнув подошла к зеркалу и, распустив волосы, принялась расчесывать их приговаривая:
- Жаль, что мы не поняли друг друга. Жаль, что пришлось так поступить с тобой, но ты сам виноват.
- Извини,- тихо сказал я и попытался встать.
Таня обернулась, лицо ее перекосилось от злости, отложив расческу, она подскочила и пнула меня ногой.
- Это тебе за мою руку! А это за дерзость,- она пнула меня еще раз изо всей силы.
Я упал на бок и ударился головой о стену. Перед глазами поплыли темные круги.
- Ну, хватит с тебя,- услышал я ее голос.
- Никогда не говори со мной о боли. Запомни это. А то я покажу тебе и в самом деле, что такое настоящая боль.
Она подошла ко мне, наклонилась и, присев на корточки, стала щупать пульс, поглядывая на часы.
- Ну, что очухался?
Боль прошла, и я попытался подняться, она же помогла мне, взяв за руки. Таня стояла и внимательно разглядывала меня, затем сказала виновато:
- Прости, не знаю, что на меня нашло.
- А ты меня прости,- ответил я, потирая свежую шишку.
Она привлекла меня к себе и принялась целовать.
- Не надо было дразнить тебя. Теперь я это знаю.
- Ну, я пойду. Не буду мешать тебе работать.
Я остановился у двери, не решаясь открыть ее.
- Постой…- Она смотрела вниз на свои ноги, - У тебя есть носовой платок?
- Есть,- я засунул руку в карман,- А зачем тебе?
- Не мне, а тебе. Надеюсь, он не слишком грязный? Ты наступил мне на ногу, вытри. Я жду. Иначе видишь меня в последний раз.
Последняя сказанная ею фраза, ошеломила меня.
Перестав стоять в нерешительности, я подошел, нагнулся и вытер носок ее левой туфли, затем на всякий случай протер и правую.
- Хорошо,- она улыбнулась довольно,- Ты можешь быть хорошим. Спасибо Дурной тон у меня не в почете.
На этом мы и расстались до завтрашнего вечера.
8. 10.70г.
- Проходи, сейчас будем пить чай. Тебе удобно так?- сказала Таня, усадив меня за стол, и заботливо склонилась надо мной, наливая заварку.
- Подай чайник, он уже вскипел, сахару одну или две?
В разрезе платья я увидел ее грудь, белую мягкую и даже почувствовал запах ее тела, нет не духов, а именно тела, чистого, намытого ароматным мылом и не было для меня в тот момент ничего сильнее. Этот запах кружил мне голову, сковывал движения, отнимал дар речи. Я путал слова и сбивался. Мы пили чай и разговаривали обо всем и ни о чем, но ни слова о том, что произошло здесь вчера, как будто этого не было. Я говорил. Она слабо улыбалась в ответ, кивала головой, и все больше молчала, догадываясь, что со мной происходит.
И все-таки я обмолвился:
- Вчера ты была другая.
- Какая?– она вскинула на меня взгляд своих глаз, внимательно-насмешливый, и посмотрела так, как будто заранее знала все, что я скажу.
Я промолчал и снова взглянул на ее грудь. Наверное, она специально так сделала, наклонилась, чтобы я все увидел. Это выверенный прием, проверенный и используемый годами и она хотела еще раз его проверить, чтобы убедиться сможет ли он подействовать на меня. Он подействовал и она поняла это. Поняла также и то, что не утратила свою привлекательность и ее прием, которым она без сомнения пользовалась в молодости, все еще действует.
- Таня, а ты не боишься располнеть?- спросил я, видя, что она ест конфеты одну за другой.
- Нет, не боюсь,- ответила она, едва прожевав очередную конфету, затем повернула лицо и спросила:
- А толстая я перестану тебе нравиться?
- Нет, не перестанешь.
Она улыбнулась и взяла еще одну конфету, сняла обертку и положила в рот, затем наклонилась над чашкой, продолжая смотреть на меня.
- А вот ты ешь много сладкого. Я это давно заметила. Так нельзя.
- Ну, ем и что? Что здесь плохого?- удивился я.
- Как что? Сладости дорого стоят и давно в дефиците, особенно шоколадные конфеты.
- Каждый человек живет своей жизнью,- заметил я недовольно.
- И чем больше его жизнь отличается от жизни других людей, тем больше он испытывает неудобств из-за этого,- продолжила Таня.
- Тебя тянет пофилософствовать,- я отодвинул чашку и посмотрел на Таню, которая, прихлебывала чай, как ни в чем не бывало. Перед ее чашкой лежал куча фантиков.
- Хорошо, тогда продолжим тему,- предложил я, чувствуя себя уязвленным.
- А ты?
- Что я? Не поняла,- Таня рассеянно взглянула на меня, пытаясь собраться с мыслями,- О чем ты?
- Да все о том же. Я люблю сладкое, а ты любишь краситься и тратишь кучу денег на это.
- Это мои деньги, а не твои,- заметила она резким голосом.
- Посмотри, сколько у тебя туши, лака для ногтей, всякой помады,- продолжил я, не замечая ее выпад,- Наверняка, если прикинуть, то добрая половина косметики тебе не нужна. Рыскаешь по магазинам с вытаращенными глазами и берешь все, что ни попадя. Зачем? Посмотри трезво. Оцени, что тебе надо. Какой тон?
Я, взял в руки одну помаду: «Шарм № 21»
- Когда ты ее купила, не помнишь?
- Какое это имеет значение?- спросила она удивленно.
- А такое. Пройдет неделя и вот эта штучка, а ведь там помады больше половины осталось,- я снял крышечку и заглянул внутрь,- полетит в мусорное ведро.
Затем подошел к корзине с мусором и сделал вид, что заглянул туда.
- Верно, парочка таких же валяется. А это все время и деньги.
- Хм…- Таня насупилась,- Может ты и прав, но я уже привыкла, это мой стиль. Так я живу.
Она вздохнула, посмотрела на часы. Не все так просто.
- Какой тон?...Ах, если бы я знала какой! Раскроешь журнал, посмотришь. Всего хочется. Тебе не понять,- она махнула рукой и, отвернувшись, грустно задумалась, опустив голову.
- Это ни к чему не приведет,- сказала она и подняла голову, очнувшись от своих размышлений.
- А к чему это должно привести?
- Не знаю, обычно создается семья, ребенок и все такое, что вытекает из этого.
Она встала, подошла к столу и, наклонившись, вынула бутылку вина и два бокала.
- Вообще, все эти разговоры о детях наводят на меня тоску и вызывают грустные воспоминания. У меня есть сын, вернее был. Помоги мне, открой бутылку, вот штопор. Я подошел и стал вынимать пробку.
Она тем временем поставила бокалы на стол и продолжила:
- Зачем нам ребенок? Это лишнее. Детские игрушки, колясочки, как мило все это выглядит. Но что потом?- она нахмурилась и посмотрела на меня,- Воспитывать детей неблагодарное занятие. Ты как считаешь?
- Пожалуй ты права,- согласился я, наливая вино в бокалы.- Чем займемся?
Она оживилась и воспрянула, как будто наполнилась энергией изнутри, плечи ее распрямились, она как будто стала выше ростом. Таня посмотрела на меня внимательно и сказала твердым ровным голосом:
- Займемся развратом самым дерзким и гадким таким, какой только можно себе представить! Вот, чем мы займемся!
Она быстро сняла трусики под халатом и отбросила их на диван.
Я тоже стал готовиться.
Вдруг дверь открылась и на пороге возникла уборщица, та, которая смотрела на нас в первый день. Теперь она злорадствовала.
- Как вам не стыдно, Татьяна Николаевна! Чем вы тут занимаетесь?
Она уставила на нас свои мутные глаза и обшаривала ими комнату, внимательно и цепко все подмечая.
- Это мне стыдно?!- Таня повернулась к ней и приняла угрожающую позу,- Не мне, а вам должно быть стыдно!
- А мне-то с какой стати?- та опешила и округлила глаза.
- Надо на работу приходить вовремя и не опаздывать и не прогуливать тем более!- Таня повысила голос еще больше,- Думаешь, глаза накрасила и все, и дело в шляпе? И мужики все твои? На-ка вот!
Она подошла к двери и протянула уборщице кукиш чуть ли не в самое лицо. Та отпрянула и закрыла дверь. Послышались ее торопливые шаги.
Таня выскочила за ней и закричала:
- У меня все записано! Будешь объяснительную писать!
Затем вернулась довольная и, закрыв дверь, сказала возбужденно:
- Испортила нам весь вечер. Извини. Ты устал? Приляг, вот одеяло. Сходи потом домой, чтобы мама не волновалась и приходи опять.
Она сжала правую руку в кулак и подошла к зеркалу, любуясь собой.
- Все они у меня вот здесь! Вот. Все эти блондиночки-болоночки крашеные,- она подняла свой кулак к самому стеклу,- Да они и накраситься толком не умеют!
В такой позе Таня была похожа на статую. Величественная, гордая, сильная.
- Я давно держу всех в узде,- призналась она самодовольно,- Надо только знать уязвимое место, куда можно надавить в нужный момент. Глядишь и готово, твое желание тотчас исполнится.
Она повернулась ко мне и продолжила:
- А дашь слабину и все, съедят, затопчут.
- Да уж тебя не так просто сбросить с пьедестала,- заметил я.
Она нежно погладила меня по щеке и поцеловала. Ее губы приблизились ко мне, я ощутил легкое дыхание и почувствовал долгий поцелуй. Таня наслаждалась, обвив мою шею руками, словно хотела выпить меня до дна, и чем дольше она меня целовала, тем сильнее билось мое сердце, трепетала душа. Медленно закрывал я глаза, пока, наконец, веки мои совсем не сомкнулись, я погрузился в темноту и в этой темноте словно в волшебном сне слышал удаляющийся стук ее каблуков как тиканье часов. Она ушла, оставив меня дрожащего с открытым ртом и закрытыми глазами, и еще долго я не мог придти в себя после этого.
Когда я пришел к ней в кабинет, там никого не было. Я сел на диван и стал ждать Таню. Ждать пришлось недолго, минут через пять она просто влетела в возбужденном состоянии, не заметив меня, не зная, куда выплеснуть накопившееся негодование.
- Кажется, что они способны только на это!- резко сказала она, увидев меня и кивнула головой.
- На что они способны? Ты про детей с первого этажа?
- Огорчать и расстраивать и снова огорчать,- она вынула из кармана шприц и, сняв с него иглу, сложила все в металлическую коробочку.
- Ничего, я успокоила его. Пусть поспит немного, а то у меня голова раскалывается.
- Детский плач выводит тебя из равновесия?- спросил я.
- Не то слово,- пожаловалась Таня,- хорошо, что я там не работаю, это знакомая медсестра попросила.
- Когда твой сын начинал плакать, ты душила его подушкой?- предположил я.
Она изумленно посмотрела на меня, села на диван и обхватив ладонями виски сказала:
- Ну что ты?...Когда родился сын, я думала, что все пойдет по-другому, все наладится. Муж ушел от меня, едва я забеременела.«За что мне такое? Разве не любила я его, не была с ним ласковой?»- думала я. Сколько надежд он разбил одним только словом!
С течением времени все то, что было между нами постепенно сгорело. Мой сын появился на свет, когда угли этого пепелища еще дымились и были теплыми.
Всю свою любовь я отдала ему.
Она покачала головой и продолжила:
- И вот он вырос, выбрался из скорлупы игрушечного домика заботливо созданного его матерью, встал во весь рост и, попирая ногами обломки, пошел своей дорогой. Я больше не могу управлять им, хотя порой мне этого очень хочется. Еще живет в моем сердце этот образ – маленький, завернутый в пеленки, плачущий комочек. Это частичка меня, мое воплощение. Мать и дитя неразделимы. Всегда между ними существует связь на разных уровнях. Сколько раз, слыша его плачь, я вставала, подходил к нему, чтобы утешить. Брала в руки его маленькое теплое тельце и прижимала к себе. Я ложила его, чтобы перепеленать и ласкала. Он помнит мою ласку и знает, что никто его не утешит лучше, чем родная мать,- она вздохнула,- Но время идет и дети снимают розовую пелену с глаз собственных матерей твердой рукой. И чем раньше матери поймут это, тем лучше для них. Многие матери всю жизнь ползают по полу, пытаясь собрать осколки скорлупы, они складывают их вместе, чтобы вернуть игрушечный мир, но он не возвращается. Для меня все это развеялось, как дым былых воспоминаний.
10.10.78г.
Вечером Таня позвонила мне сама, я взял трубку и внимательно слушал ее голос, подмечая малейшие интонации.
- Привет, это я, Таня, чем занимаешься?
- Привет, я узнал тебя. Да ничем не занимаюсь.
- Но уроки-то ты сделал?
- Да какие там уроки? Математику утром спишу, а все остальное ерунда.
- Мне бы не хотелось, чтобы наши отношения мешали твоей учебе…Придти хочешь?
- Конечно. Как ты могла усомниться? Сколько себя помню, всегда хотел к тебе каждый день, каждый час, я никогда о тебе не забываю.
- Спасибо. Хочу любить тебя и быть с тобой…
Ее голос задрожал. Она замолчала, затем повесила трубку.
Я стал быстро собираться.
***
Больница. Кабинет старшей медсестры.
- Все мы выбираем, пока нас выбирают,- сказала Таня, едва я вошел.
Она сидела на диване, скрестив руки на груди, и смотрела на меня тревожным взглядом.
- Тебя что-то беспокоит?- спросил я и осторожно присел рядом.
Она молчала несколько секунд, затем продолжила:
- Мы останавливаем свой выбор, даже не осознавая того в полно мере. Наконец наступает такой момент, когда мы и хотели бы выбрать, да вот беда, нас перестали выбирать по той ли иной причине. Главное понять это в нужный момент и поменять тактику. Не всем это удается, можно ошибиться до глубины души, до слез, так и не поняв причину своей ошибки, и до того станет больно и обидно, что сердце разрывается на части.
Она взглянула на меня, пытаясь определить, все ли я понял из того, что она мне сказала и слегка улыбнулась, поняв, что ее слова произвели на меня должное впечатление. Конечно, я не все понял, но основная мысль была ясна.
- И ты остановила свой выбор на мне?
- Также как и ты.
- А как же другие?
Она повернулась в сторону окна и холодно ответила:
- Я не даю им ни малейшего повода и пресекаю все попытки к сближению, если таковые появляются.
Таня придвинулась ближе ко мне и продолжила намного тише:
- Я пресытилась сверстниками и старше себя, они перестали мне нравиться, стали неинтересны. Я заранее знаю, что они скажут мне и что сделают, они повторяются в своих словах и поступках. Меня это раздражает и вызывает злобу, желание сделать еще больнее, больше, чем делали мне, когда я была моложе. Когда я вспоминаю свои романы, всякий раз меня охватывает печаль и гнетущее чувство наполняет мое сердце.
Она встала и медленно подошла к окну. Смотрела некоторое время на больничный двор, пустой и унылый. Лицо ее было грустным как никогда, она повернулась и подошла ко мне.
- Я помню все,- произнесла она сдавленным голосом,- Каждый день и час, каждое свое слово и сказанное мне в ответ. Я повторяла это сотни раз и с каждым разом обиды, нанесенные мне, становились сильнее вместо того, чтобы затихнуть, забыться они превратились в кровоточащие раны, и я до сих пор не могу залечить их.
Она села и обняла меня.
- Были такие встречи, от которых осталась одна горечь в душе… Понимаешь?
А если горечь и прошла вместо нее появилась пустота…Женщина с пустой душой.
- Но душа не может быть пустой,- возразил я,- Ее можно наполнить радостью.
- Какой ты милый,- она улыбнулась,- С тобой проще. Ты весь на виду, как чистый лист бумаги и я пишу на тебе все, что захочу и как захочу. Не обижайся за прямоту.
- Я не обижаюсь.
- Можно я сегодня буду делать с тобой все, что захочу?
- Да, пожалуйста.
- Ты хорошо подумал?
Я кивнул головой, так как у меня перехватило дыхание.
- Так помниже …Ты дал слово.
А уговор есть уговор.
- Попробуем вот это,- она подошла к шкафчику с медикаментами и, открыв стеклянную дверцу, достала ампулу.
- Что это?- спросил я недоверчиво.
- Не скажу, пока не попробуешь,- она достала с полки металлическую коробочку со шприцами и, открыв ее, вынула один.
Я с нескрываемым волнением следил за ее приготовлениями. Вся эта возня с медицинскими инструментами вызывала во мне страх.
Она продолжала свое занятие, стоя спиной, иногда поворачивалась, наблюдая за мной, и отвлекала меня всякими разговорами.
- Ты хорошо учишься?- она в очередной раз повернулась и вперила в меня взгляд.
- Нормально, как все,- ответил я, видя, что она берет пинцетом иглу и насаживает ее на шприц.
- Сейчас мы это проверим. После таких уколов все говорят только правду,- она самодовольно улыбнулась и оправила волосы,- Даже если ответ спрятан где-то в подсознании, говорят, даже если говорить не хотят.
Видя мой испуг, она стала подходить ко мне, держа шприц в правой руке.
- Что испугался? К мамочке захотел? Сегодня я твоя мамочка!
Таня остановилась и засмеялась, запрокинув голову.
Ее взгляд стал холодным, просто ледяным. От нее словно веяло холодом, я чувствовал это.
Я вскочил с места, повалив стул, и закрутил головой, пытаясь найти выход.
- Что ты задумала? С ума сошла?
Она приближалась и смотрела мне прямо в глаза.
- Все равно бежать тебе некуда, я закрыла все двери.
Таня подняла шприц на уровне лица и, нажав на основание, выдавила несколько капель желтоватого цвета, затем постучала ногтем по игле и сказала:
- Брось, не дури, предупреждаю, сегодня я серьезно настроена.
Я отступил назад к другой двери, потрогал ручку – та оказалась запертой.
- Успокойся, - взгляд ее стал мягче,- Докажи, что ты мужчина.
Она подошла ко мне вплотную и сказала тихо, но твердо:
- Не беги от страха. Повернись к нему лицом. Пройди через то, что судьба тебе уготовила.
Таня ласково обняла меня и, положив голову мне на плечо, что-то шепнула в ухо.
«Ну, все, мне конец»,- подумал я.
Рука ее скользнула вниз и я почувствовал укол, внезапно. Потом мне стало все равно. Она усадила меня на стул, продолжая стоять рядом.
Вокруг меня все начало расплываться. Я видел только ее лицо, оно было очень большим и заслоняло собой весь мир.
- Странно,- прошептал я.
- Что, интересно?- спросила Таня.
Этот голос я слышал отчетливо и видел зрачки ее глаз. Все остальное было как в тумане. Мне казалось, что я плыву по морю, но, не касаясь воды руками. Вода же, как облака, мягкая, будто из ваты.
- Ну что? Эй, проснись…Что понравилось? А ты боялся,- она склонилась надо мной и поцеловала.
- Таня, скажи, тебя когда-нибудь носили на руках?
- Да, в молодости.
- Скорее всего, на тебе тогда была фата и свадебное платье?
- Да. Так и было. Но смею заметить, что для того, чтобы носить, на руках совсем не обязательно поднимать на руки в прямом смысле этого слова. Важно чувствовать ощущение, легкость, с какой тебя ведут по жизни или помогают идти.
- И чтобы ни одна пылинка не упала на твою туфельку?
- Не касаясь ногами земли.