Во время известных событий, которые произошли в СССР в августе 1991 года, атомная ракетная подводная лодка находилась на боевой службе. На её борту тогда вышел в море начальник политического отдела дивизии. Участие в автономке сулило ему несомненную выгоду: ускорение получения долгожданного звания «капитан 1 ранга».
О том, что в нашей стране происходит что-то очень серьёзное, подводники догадались по той скудной информации, которая приходила во время сеансов радиосвязи.
Подводники во время своих длительных плаваний не знают, что происходит у них дома, всё ли в порядке у родных и близких. Не может также никто из них сообщить жёнам и родителям, что, мол, жив - здоров, помню, люблю, скучаю и через полтора месяца вернусь в базу...
В отличие от наших американских коллег, советские подводники в море не получали так называемых «домограмм», зато Политическое управление передавало на корабли боевой службы так называемую «прессу» - краткие сообщения о событиях в стране и в мире. Люди, изголодавшиеся по информации извне, с большим интересом читали даже эти тщательно подобранные и отфильтрованные новости.
После прочтения очередной «прессы» подводники были озадачены: там не было ни слова о достижениях народного хозяйства, не было также решительно ничего об очередном визите куда-нибудь товарища М.С. Горбачёва, зато описывались какие-то события, произошедшие где-то на юге не то Африки, не то Америки. Ещё более непонятным оказалось то, что подписал сводку новостей... начальник Оперативного управления ВМФ!
Следующий сеанс радиосвязи снял все вопросы: было получено сообщение о том, что Президент СССР по состоянию здоровья больше не может исполнять свои обязанности, в стране объявлено чрезвычайное положение и к власти временно пришёл ГКЧП - государственный комитет по чрезвычайному положению. Начальник политического отдела приказал собрать всех офицеров лодки в кают-компании и произнёс перед ними речь: мол, этот недоумок-президент всё-таки допрыгался со своими перестройкой, гласностью и демократией. Наконец-то, теперь к власти пришла «твёрдая рука», и это замечательно! Вот теперь-то мы посмотрим, кто был против партии и Советской власти, и разберёмся со всеми!
На следующий день получили информацию о том, что ГКЧП низложен, а Горбачёв вернулся в Москву. Начальник политотдела вновь выступил перед офицерами и сказал, что, в общем-то, наш глубоко уважаемый Михаил Сергеевич, в целом, неплохой мужик, хотя он и допускал отдельные просчёты в управлении нашей страной. И как это хорошо, что он вернулся!
Вскоре пришло сообщение о том, что в Вооружённых Силах упраздняются политорганы - а значит, политотделы и политуправления всех уровней.
Узнав об этом, лодочный замполит (минёр по своему первоначальному образованию, страстно ненавидевший политические структуры) на радостях напился и пребывал в таком состоянии несколько суток.
Начальник политотдела понял, что его карьере пришёл конец, и спорол со своей куртки бирку, на которой была указана его должность (уже несуществующая). До конца автономки он перед офицерами больше не выступал, а ходил вместе с матросами в курилку и жаловался им на свою судьбу.
Я в эти дни уже служил в штабе флотилии и помню, что было с офицерами, служившими в политотделе нашего объединения. Взрослых мужиков предпенсионного возраста по очереди заслушивали на общем собрании офицеров. У каждого дотошно выпытывали: где и кем он служил, чем сейчас живёт и дышит, как собирается служить дальше. Не все из этих офицеров вызывали у меня глубокую симпатию, но всё-таки, это выглядело как-то не по людски. Один из политработников, помню, обиженно спросил:
- Это что, сейчас моё персональное дело рассматривается?!
У многих из нас тогда были старые счёты с политорганами и политработниками, но отыгрываться за свои давние обиды на других людях мы не стали, хотя были среди нас большие оригиналы! Помню, как один из моих сослуживцев по штабу флотилии однажды озвучил свой принцип:
- Эх, как меня на лодке драли старпомы, когда я пришёл служить лейтенантом, командиром гидроакустической группы! Как я их за это ненавидел! Я поклялся мстить им, и вот теперь я вырос до своей нынешней должности и снимаю шкуру со всех старпомов!
Непонятно, отдавал ли себе этот офицер отчёт в том, что его давние ненавистные начальники остались в прошлом - кто-то из них уже на пенсии, кто-то, возможно, даже успел умереть - а он в другие годы и совсем в другой базе тупо вымещает свои лейтенантские обиды на младших коллегах тех старпомов...
Короче говоря, мы не стали «топить» ни одного офицера из политотдела флотилии. А вот упомянутому мною начальнику политотдела дивизии его сослуживцы выразили недоверие, и служба его на этом закончилась. Очередного воинского звания он так и не получил. Возможно, кто-то скажет: «Так ему и надо!» А вот я этому офицеру почему-то сочувствую (кстати, возможно, именно потому, что не был с ним знаком).
Я в течение двух лет был на должности капитана 1 ранга, когда служил на тяжёлом подводном крейсере старшим помощником командира по боевому управлению. Потом «потолок» этой должности понизили до 2 ранга. По самым разным причинам объективного и субъективного характера я носил две звёздочки на своих погонах четырнадцать лет подряд - так и уволился в запас в звании капитана 2 ранга.
Однажды я разговорился с молодым парнем, который оказался сыном того попавшего в немилость начальника политотдела, и понял, что конец его карьеры был трагедией не только для самого офицера, но и для его домашних.
Ну а что же стало с упразднёнными политотделами?! Очень скоро их реформировали в «отделы воспитательной работы», в которых число офицеров не только не уменьшилось, но и увеличилось в несколько раз!