Первая Восточно-Прусская катастрофа.
Предисловие.
О трагическом для русской армии походе 2-й Армии генерала Самсонова в Восточную Пруссию написано множество книг, статей, исследований и диссертаций. Но ИЗВЕСТНО о нём, даже тем, кто неравнодушен к истории родной страны, до обидного мало.
Основная часть нашего образованного населения знает примерно следующее: армия Самсонова успешно наступала. Немцы, испугавшись этого, перебросили с Западного фронта 2 (или 3) корпуса, создали огромное численное преимущество в пехоте и особенно артиллерии, и разбили армию Самсонова. Его армия поэтому «спасла Париж». Командующий 1-й русской армией злодей-«немец» Ренненкампф, из личной ненависти, не пришёл на помощь гибнущей армии Самсонова. Примерно такая схема (с небольшими вариациями) существует в памяти очень многих людей. Эта версия довольно широко растиражирована нашими историками и литераторами. Очень популярной она стала после того, как к пропаганде этого мифа приложил руку Валентин Пикуль, чьи романы были необыкновенно популярны в 70-80 годах в СССР.
Давайте попробуем разобраться, что же НА САМОМ ДЕЛЕ происходило в августе 1914 года.
Прежде всего, о легенде с личной враждой двух командующих, от которой – де и погибла 2-я русская армия. Автором этой сенсации был не кто иной, как немецкий генерал Гофман. Историк А. Керсновский так писал про это:
«С легкой руки пресловутого генерала Гофмана заграничную печать обошли нелепые басни о какой-то личной вражде, существовавшей якобы еще с Японской войны между Ренненкампфом и Самсоновым, и что, мол, по этой причине первый не подал помощи второму. Нелепость этих утверждений настолько очевидна, что их нечего и опровергать. В данном случае II и IV корпуса, к счастью, не дошли до поля самсоновского, они могли бы подойти к 19 августа, когда XIII и XV корпусов уже не существовало и наши 4 дивизии были бы зря уничтожены 13 германскими. 1-я кавалерийская дивизия генерала Гурко 18-го заняла Алленштейн, побывав, таким образом, на самом поле сражения, теперь уже безмолвном.»
Проблема была в том, что расстояния между двумя русскими армиями, наступавшими было СЛИШКОМ БОЛЬШИМ. Около 100 вёрст отделяли правофланговые корпуса Самсонова от левофланговых (ближайших к нему) корпусов Ренненкампфа. Даже если бы Ренненкампф СРАЗУ после Гумбиненского сражения получил приказ на выдвижение в сторону самсоновской армии (что в корне противоречило имевшимся у него директивам штаба СЗ фронта), то даже в случае форсированных маршей, они сумели бы поспеть только к завершению трагедии. А учитывая то, что им пришлось бы прорываться с боем, через лесистую местность, имея противника цепкого, дисциплинированного, подготовленного к обороне родного края – скорее всего, были бы разбиты и уничтожены, как справедливо и отмечает А. Керсновский.
Попытаемся понять в каких условиях проходила подготовка к походу 2-й Армии.
Основные силы германской армии были сосредоточены на Западном фронте. После начала войны немцы захватывают Люксембург (впрочем, он сдался им без боя, как и в годы Второй мировой войны), и развивают мощное наступление в Бельгии. Французская и бельгийские армии отступают.
Настроение во Франции, в это время было очень нервное. Знаменитый русский историк Н.Н. Головин в книге «Из истории кампании 1914 г. на русском фронте. Начало войны и операции в Вост. Пруссии», так описывает сложившуюся ситуацию:
«Русская Ставка работает под давлением постоянно гнетущей мысли о необходимости спасать Францию и притом возможно скорее. Из Парижа от нашего военного агента была получена в день Гумбиненского боя 7/20 августа телеграмма, в которой он пишет, что французский военный министр "совершенно серьезно полагает возможным для нас вторжение в Германию и движение на Берлин со стороны Варшавы". Только отчаянное положение и потеря душевного равновесия могли подсказать такую мысль. Из этого пожелания вытекало, что даже наше ускоренное наступление в Восточную Пруссию считалось слишком слабо действующим средством. В воспоминаниях Французского посла в Петрограде, г-на Палеолога под датой 21 августа (8 авг. ст. ст.) помечено:
"На Бельгийском фронте наши операции принимают дурной оборот. Я получил приказание воздействовать на Императорское Правительство, дабы ускорить насколько возможно начало наступления русских армий".
Наконец, 13/26 августа г-н Палеолог получает телеграмму из Парижа, в которой говорится: "Из самого верного источника нами получены сведения, что 2 армейских корпуса, находившиеся сначала против русской армии, перевозятся
сейчас на французскую границу, будучи заменены на восточной германской границе частями ландвера. План войны германского Большого Генерального Штаба слишком ясен для того, чтобы нужно было настаивать на необходимости самого решительного наступления русских армий, направленных на Берлин. Спешно предупредите Русское Правительство и настаивайте"…
А между тем, под впечатлением сражения у Гумбинена, в действительности в эти дни происходит как раз обратное: два полевых корпуса увозятся из Франции. Мы приводим этот факт для того, чтобы показать до какой степени "нервности" доходило воздействие на нас наших союзников. Оно могло только создать у Государя и у нашего Верховного Главнокомандующего представление, что Франция погибает…
Наступление 2-й армии, (и до этого скверно продуманное и подготовленное) начинает форсировано осуществляться в чрезвычайно нервной и взвинченной обстановке. Головин продолжает рассказ об этом:
«Спешка в период формирования 2-ой армии тяжело на ней отражалась. Эта армия составлялась из трех корпусов "своего" Варшавского воен. округа, к которым присоединялись: один корпус (II-ой) Виленского военного округа и один корпус (ХIII-й) Московского воен. округа. Это несомненно само по себе затрудняло "ускорение" начала наступления. Результаты получались еще более печальные, чем в 1-ой армии.
Так же, как и армия генерала Ренненкампфа, армия ген. Самсонова выступала с неустроенным тылом, но степень этого неустройства в армии Самсонова доходила до полной дезорганизации. В армию не только не прибыли положенное число хлебопекарен, корпусных и армейских транспортов, но были дивизии, как, например, 2-я пехотная (XXIII-го корпуса), не имевшая даже дивизионных обозов; мортирный дивизион этого же корпуса не имел парка, и комплект снарядов везся на обывательских подводах, завернутый изобретательными артиллеристами в жгуты соломы. Вследствие этого части XXIII-го корпуса ложились тяжелым бременем на соседние корпуса, на которые возлагалось временное их снабжение…
Как ни странно, некоторым облегчением в снабжении служило то обстоятельство, что корпуса армии Самсонова так же, как это было и в армии ген. Ренненкампфа, выступили с пехотой не в комплекте, так, например: VI корпус имел, вместо положенных
32-х баталионов, всего 24; XV корпус-28, XIII корпус - 31 баталион .
Из описаний участников катастрофы Самсоновской армии, представленных при производстве расследования над причинами этой катастрофы, много раз можно прочесть о том, как умоляли строевые начальники о "неторопливом наступлении" и о том, что дивизии XIII-го арм. корпуса во время походного движения не имели вида "строевых частей", а напоминали скорее "шествие богомольцев". Последнее явилось прямым следствием того обстоятельства, что XIII корпус содержался в мирное время не с усиленным кадром, как некоторые из пограничных корпусов, и потому части этого корпуса нуждались в известном сроке времени для "переваривания" прибывших при мобилизации запасных.
В записке ген. Клюева встречается указание, что по приезде его в Белосток, где этот генерал вступил в командование ХIII-м корпусом, ему сразу же бросилась в глаза неготовность к немедленному выступлению частей, получивших 60% запасных. Вследствие отсутствия у нас территориальной системы укомплектования, эти 2/3 солдатского состава были абсолютно незнакомы офицерам. В таком виде части немедленно же были посажены в вагоны, перевезены в Белосток и двинуты в форсированный поход».
Как видим, 2-я Армия была «сборной» - 5 её корпусов представляли три разных военных округа: Варшавский, Виленский и Московский. Наиболее тяжёлая ситуация была в дивизиях XIII корпуса, прибывших из Московского военного округа. Мало того, что войска этого округа имели тогда сомнительную репутацию «распущенных», так ещё и 2/3 солдат и унтеров в них были из «запасных». А такие русские части, на протяжении всей Первой мировой войны, показывали себя, как наименее стойкие и боеспособные. Неудивительно, что дивизии XIII-го армейского корпуса напоминали его командиру "шествие богомольцев". Да и сам генерал Клюев прибыл на войну «с корабля на бал», не успев толком познакомится ни с войсками, ни с командирами, ни с театром военных действий.
И именно о ТАКОЙ корпус был поставлен царскими стратегами на НАПРАВЛЕНИЕ главного удара операции, которая должна была решить судьбу всей компании!!!
А вот как была «организована» служба связи («нерв армии») и взаимодействие между Армиями русского Северо-Западного фронта:
«Насколько в действительности отсутствовала организация армейской службы связи, может служить следующий пример. Как раз в начале операции 2-ой армии офицер , заведывавший службой связи во вновь формируемой у Варшавы 9-ой армии, прибыл на центральную телеграфную станцию Варшавы для переговоров об оборудовании армейской связи 9-ой армии. К своему ужасу он увидел, что целая кипа телеграмм, адресованных в штаб 2-ой армии, спокойно пребывала на городской центральной станции Варшавы; эти телеграммы не передавались дальше, вследствие неустановленной еще прямой связи со 2-ой армией и полного загромождения побочных линий. Этот офицер взял весь пакет телеграмм и сейчас же на автомобиле лично доставил их в штаб 2-ой армии. Подобное неустройство происходило вследствие того, что 2-ая армия не имела еще в своем распоряжении ни нужных персонала, аппаратов, запасов проводов, ни необходимого числа рабочих колонн.
Какова же должна была создаться обстановка, когда 2-ая армия вступила на территорию Восточной Пруссии, где все население воевало, где при вступлении наших войск провода перерывались, аппараты портились, персонал разбегался? …
Ближайшим следствием явилось то, что корпуса, израсходовавшие все свои средства для связи со своими дивизиями, не могли дотянуть своих проводов до штаба армии и до своих соседей, а штаб армии не мог им помочь своими средствами. Дальнейшим следствием явилось, что уже 10/23 августа проволочная связь штаба армии с некоторыми из корпусов не успевает устанавливаться. Приходилось прибегать к передаче посредством искрового телеграфа. Но при использовании этого нового средства техники особенно сильно сказывается та дезорганизованность, которую внесла спешка выступления армии. Оказалось, например, что в штабе XIII корпуса не имелось ключа, чтобы расшифровать телеграммы, посылаемые станцией VI корпуса. По этой же или по другой причине, относящейся к той же неналаженности армейской службы связи, штаб армии посылает важнейшие оперативные распоряжения незашифрованными. Наша Брест-Литовская станция безпроволочного телеграфа перехватила ряд таких телеграмм, например: начальника штаба 2-ой армии командиру XIII корпуса о задачах этого корпуса; начальника штаба 2-ой армии начальнику 2-ой пех. дивизии (XXIII-го корпуса) о задаче дивизии и о местах VI и XV корпусов, 6 и 15 кавал. дивизий; командующего 2-ой армией о директиве армии от 12/25 августа. Конечно, подобная посылка должна быть объяснена также и полной неподготовленностью самого штаба 2-й Армии»…
Бесхозно валяющиеся на центральном телеграфе Варшавы оперативные распоряжения и приказы по армии, передача приказов и директив по радио ярко открытым текстом характеризуют вопиющую безответственность, самонадеянность и халатность царских полководцев в этом важнейшем, для управления боевыми действиями, вопросе. Немцы не уставали удивляться русской практике передачи приказов открытым текстом по радиосвязи и, даже поначалу думали, что это какое-то восточное коварство и большая военная хитрость. К нашему несчастью, Макс Гофман, хорошо изучивший русские безалаберные «порядки» в армии, сумел объяснить Людендорфу и Гинденбургу что это вполне заурядное дело для царской армии.
В довершение ко всему, несколько русских корпусов, имевшихся на ТВД, по вине нашего командования СОВСЕМ НЕ ПРИНЯЛИ НИКАКОГО участия в сражении и оказались, по образному выражению Н.Н. Головина, «гуляющими» в самое трагическое время операции 2-й Армии.
«Совершенно законным являлось желание Главнокомандующего С.-Зап. Фронтом ген. Жилинского, использовать для участия в операции 2-ой армии корпуса, сосредоточивающиеся в районе Варшавы. Он включает в состав армии ген. Самсонова Гвардейский и 1-й армейский корпуса.
Но 6/19 августа Начальник Штаба Верховного Главнокомандующего ген. Янушкевич предупреждает по телеграфу генерала Жилинского, что один из корпусов - Гвардейский или 1-й- должен служить "активно-оперативным резервом"(?) в руках Верховного Главнокомандующего, и, в виду выдвижения генералом Жилинским 1-го корпуса к Плонску, "ни в коем случае не трогать из района Варшавы и Новогеориевска Гвардейского корпуса".
Эпитет "активно-оперативный" не мог изменить сущности дела: Гвардейский корпус оказался в критические дни Самсонова гуляющим в районе левого берега Вислы.
8/21 августа ген. Жилинский запросил Ставку: "Может ли 1-й корпус принять участие в Сольдау?" На это последовал ответ за подписью ген. Янушкевича, что "главнейшим назначением 1-го корпуса является обезпечение наступательной операции 2-ой армии со стороны Торна. В случае уверенности в безопасности левого фланга 2-ой армии со стороны Торна, участие 1-го корпуса в боях на фронте армии допустимо". Уклончивая редакция этого ответа ограничивала участие 1-го корпуса в операциях 2-ой армии районом Сольдау.
В прошлой главе мы упоминали, что Гумбиненское сражение заставило ген. Жилинского призадуматься над рискованной задачей, которая была возложена на армию ген. Ренненкампфа. Распоряжением от 9/22 августа он выключает из состава 2-ой армии II-ой корпус и передает его в армию Ренненкампфа. Таким образом, армия ген. Самсонова ослабляется еще на один корпус, и II-ой корпус, не принявши участие в Гумбиненском сражении, теперь уходит от сражения 2-ой армии; это был еще один "гуляющий" корпус. Наконец, уход II-го корпуса с Гродненского направления заставляет ген. Жилинского оставить в районе Гродно 3-ю Гвардейскую пехотную дивизию (XXIII-го корпуса).
В конечном итоге вместо того, чтобы предоставить сразу же в распоряжение ген. Самсонова семь корпусов (Гвардейский, I, II, VI, XIII, XV, ХХIII) в составе 15-ти пех. дивизий, ему давалось лишь 9 пех. дивизий (корпуса: I, VI, XIII, XV и половина XXIII). При этом из этих 9-ти пех. дивизий две (1-й корпус) связаны были указанием свыше с определенным районом (Млава-Сольдау). Напомним здесь, что огневая сила 9-ти русских дивизий пехоты была меньшей, чем сила 6-ти германских пех. Дивизий».
Благодаря «мудрому» руководству Ставки, 2-я русская Армия, перед самым началом своего наступления, была ослаблена на 2 корпуса. Оставшиеся 5 корпусов, с совершенно дезорганизованными тылами, без связи и взаимодействия между собой начали поспешное наступление, форсированными ПЕШИМИ маршами в глубину враждебной страны. По ПЯТИ РАСХОДЯЩИМСЯ НАПРАВЛЕНИЯМ!!!
Уже после разгрома 2-й армии состоялся разговор захваченного в плен бывшего командира русского XV корпуса генерала Мартоса, с немецким генералом Людендорфом:
"В Остероде, в маленькой грязной гостинице , пишет ген. Мартос, меня предупредили, что я буду представлен Главнокомандующему ген. Гинденбургу. В столовую, куда меня провели сначала, вышел ген. Людендорф. Владея вполне русским языком, он, между прочим, мне сказал:
- Скажите, в чем заключалась стратегия вашего прославленного ген. Самсонова, когда он вторгался в Восточную Пруссию?
- На это я ему ответил, что в стратегию эту я не посвящен и что я, как корпусный командир, решал только тактические задачи, следуя на фронте с другими корпусами».
Как видим, командир лучшего (без всякого преувеличения можно это сказать) в этой операции русского корпуса генерал Мартос НИЧЕГО не мог сказать на вопрос Людендорфа о том, КАКАЯ же стратегия была у командующего его армии. Для чего она наступала в разных, расходящихся направлениях?! Что в корне противоречило даже обычному здравому смыслу, не говоря уже о правилах стратегии, и просто не укладывалось в его голове.
А ведь ещё А.В. Суворов учил русских полководцев, что даже «каждый солдат» должен понимать свой манёвр…
Может быть и хорошо, что Гвардейский и II Корпуса не участвовали в этом злосчастном походе Самсонова. Иначе – и их могла бы постигнуть общая участь, при таком руководстве.
Самое удивительное, что перед войной немецкий Генеральный Штаб проводил военную игру, в ходе которой разыгрывалось наступление, подобное походу армии Самсонова.
Немецкий генерал, который «играл» за русских в этих учениях, был «разгромлен», а после завершения учений – УВОЛЕН из германской армии.
Русская разведка смогла получить ОТЧЕТ об этой игре и её результатах. Отчет был распространён среди русских военачальников.
И… наши полководцы, уже на практике, повторили те же ошибки, за которые германского генерала уволили из армии. Только заплатили за них не увольнением из армии, а большой солдатской кровью, позором и появлению у русских своего рода «комплекса неполноценности» перед германской армией в годы Первой мировой войны.
Начальник штаба 2-ой армии генерал Постовский, уже после войны вспоминал:
"Не помню, в 1911 или в 1912 году штабу Варшавского военного округа удалось получить агентурным путем отчет о военной игре германского Генерального Штаба, во время которой разыгрывалось подобное наступление. Одна из армий русской стороны наступала в направлении, по которому впоследствии пришлось наступать армии ген. Самсонова, а германские силы, назначенные для действия против нее, сосредоточивались в западной части Восточной Пруссии в районе Дейч-Эйлау, Остероде. Охватив левый фланг и тыл русской армии, углубившейся в Восточную Пруссию к западу от Мазурских озер, они уничтожали ее.
Такой план операции германской стороны на военной игре вполне соответствовал свойствам Восточно-Прусского театра. Действительно, наступление армии из Варшавского округа в направлении на север, по мере его развития, давало германцам, как сосредоточенным в западной части Восточной Пруссии, так и прибывающим по железным дорогам из внутренних областей Германии, полную возможность простым фронтальным движением выходит во фланг и тыл наступающего».
Единственный, кто вспомнил про эту немецкую военную игру в ходе наступления армии Самсонова, это был командир XIII корпуса генерал Клюев, да было уже поздно…
Другой слабостью этого наступления являлось то, что армия генерала Самсонова была прочно привязана к линиям русских железных дорог. Для использования немецких железных дорог, вследствие различий в колее, требовались большие подготовительные технические работы, которые к началу вторжения 2-ой армии не были закончены.
Организация тыла войск всегда была слабой стороной русской армии. Эта деятельность была совершенно упущена Северо-Западным фронтом, в ходе наступления армии Самсонова. Первое же столкновение с реальными условиями обстановки заставило весь план наступления лопнуть, как мыльный пузырь.
Н.Н. Головин отмечал: «Внимательное изучение сети железных дорог Восточной Пруссии покажет нам "фантастичность" проекта операции 2-ой армии еще в другом отношении: фронт реки Алле, продолженный полосою озер, протягивающейся между Алленштейном, Гильгенбургом и Лаутенбургом, был оборудован немцами таким образом, что к нему подходило с запада 12 железных дорог, из которых 3 двухколейные. Трудно было допустить, чтобы немцы, в случае их решения защищать Восточную Пруссию, позволили бы армии ген. Самсонова спокойно шествовать в северном направлении между цепью главных Мазурских озер и рекой Алле. Несомненно было, что в этом случае должен был последовать фланговый удар немцев с фронта Алленштейн-Лаутенбург, к которому с запада подходило 7 железнодорожных линий. Подобные условия приводили к тому, что, чем далее углублялась бы армия ген. Самсонова, в тем более опасное положение она попадала; в полном смысле слова она шла в стратегическую ловушку».
Почему этого не видели Верховный главнокомандующий в.к. Николай Николаевич и генерал Жилинский, командовавший Северо-Западным фронтом, - непонятно.
Начальник штаба 2-ой армии генерал Постовский писал далее:
"Если наступающая армия не настолько сильна, чтобы занять весь фронт от Мазурских озер до Млавы и протянуть его значительно западнее, полагалось лучше оторвать ее от озерной полосы и вести западнее. Связь между 1-й и 2-й армиями все равно была недостижима. Поэтому лучше было от нее отказаться и оперировать против района Дейч-Эйлау, Остероде…
Эти соображения и были доложены ген. Самсонову после прибытия его в Варшаву на 3-й день мобилизации и были им одобрены. К сожалению, когда было принято решение начать немедленное наступление армии в Восточную Пруссию, ген. Самсонову совершенно не предоставлялся выбор формы исполнения возложенной на армию задачи. Наступление управлялось директивами Главнокомандующего фронтом, которые точно регулировали протяжение фронта армии и самое направление движения. Поэтому ген. Самсонову в пределах полученных директив оставалось только стараться протянуть фронт насколько возможно западнее и иметь на левом фланге сильные уступы. Первым таким уступом был 1-й корпус, а вторым - Гвардейский, к началу операции включенный в состав армии. Командующий 2-ой армией придавал задачам этого корпуса особое значение. К крайнему огорчению ген. Самсонова ко времени предписанного этому корпусу марша, командир корпуса получил от штаба фронта непосредственное распоряжение об изъятии его из состава 2-ой
армии и о полученном приказании не донес сейчас же, почему ген. Самсонов узнал об уходе из состава 2-ой армии важнейшего уступного корпуса только через сутки, когда наступление уже развилось. Впоследствии Главнокомандующий фронтом ограничил права 2-ой армии распоряжаться и 1-м корпусом".
6/19 августа Главнокомандующий С.-З. фронтом послал ген. Самсонову следующую телеграмму: "Задержка в наступлении 2-ой армии ставит в тяжелое положение 1-ю армию, которая два дня уже ведет бой у Сталупенена. Поэтому ускорьте наступление 2-й армии и возможно энергичнее развейте ее операции, выдвинув, если для сего потребуется, 1-й корпус".
Подчеркнём, что для командования 2-й Армии было ясно, что «связь между 1-й и 2-й армиями ВСЁ РАВНО БЫЛА НЕДОСТИЖИМА!!! Ещё ДО начала наступления в Восточную Пруссию! А ведь именно на тесной связи и взаимодействии двух русских армий и строили свои расчёты наши стратеги…
И второе важнейшее обстоятельство. Управление наступлением 2-й Армией главнокомандующий и штаб Северо-Западного фронта фактически вели ЧЕРЕЗ ГОЛОВУ командующего этой армией генерала Самсонова, постоянно понукая и поторапливая его и не прислушиваясь ни к каким его (даже вполне разумным) аргументам и просьбам. Даже Гвардейский корпус был выведен из состава 2-й армии БЕЗ УВЕДОМЛЕНИЯ об этом командующего армией.
У Самсонова хватило духа лишь на то, чтобы «крайне огорчаться». А ведь он был высокопоставленным генералом, героем японской войны, дворянином, наконец.
(Как тут не вспомнить поведение другого русского командующего - бывшего царского унтер-офицера, коммуниста, генерала армии Г.К. Жукова.
В отчаянно трудные дни осени 1941 года он был командующим фронтом при обороне Москвы. Однажды, после разговора с командующим 16-й армией К.К. Рокоссовским, и по его просьбе, Верховный главнокомандующий И.В. Сталин отдал какое-то приказание, касавшееся 16-й армии, напрямую Рокоссовскому, сообщив затем об этом Жукову.
Тот мгновенно отреагировал. Отменив сталинское распоряжение, он заявил Верховному: «ФРОНТОМ КОМАНДУЮ Я!!!». И настоял на СВОЁМ решении, не побоявшись сталинского гнева.
Какие бы упрёки и обвинения не сыпались сегодня на Георгия Константиновича, эта его фраза: «Фронтом командую я!!!» показывает, что он был НАСТОЯЩИМ командующим, ставившим интересы ДЕЛА выше своих личных выгод, карьеры, и хороших отношений с кем бы то ни было).
Вернёмся к событиям лета 1914 года и походу войск 2-й армии в Восточную Пруссию.
Стратегическая концепция намеченной операции фронта была построена на перенапряжении усилий войск армии. Генерал Самсонов в ответ на очередное указания Главнокомандующего фронтом об ускорении движения своих войск, смог только ответить: "Армия наступает со времени Вашего приказания безостановочно, делая переходы свыше 20-ти верст по пескам, почему ускорить не могу".
Вот как описывает этот марш 2-ой армии один из очевидцев:
"Грунт большинства дорог был сыпучий, песчаный, что чрезвычайно затрудняло движение обозов. Я сам видел обоз, который подвигался так: половина повозок отпрягалась, лошади припрягались к остальным повозкам, которые и подвигались на версту вперед; потом все лошади возвращались за оставшимися повозками, и так в течение всего перехода. Войска своих обозов не видели. Дневок не давалось, что особенно разстраивало XIII корпус, совершивший 9 маршей без обозов, без хлеба. Не втянутые в поход запасные разбалтывались".
9/22 августа вечером, донося в штаб фронта о занятии Ортельсбурга, Нейденбурга и Сольдау, генерал Самсонов счел нужным напомнить штабу фронта о полном неустройстве тыла. "Необходимо организовать тыл, говорится в его телеграмме, который до настоящего времени организации не получил. Страна опустошена. Лошади давно без овса. Хлеба нет. Подвоз из Остроленки невозможен".
«В последовавшей битве горько обозначилось несчастье России — отсутствие координации, хладнокровного рационализма, научного подхода к делу. В армии Самсонова было только двадцать пять телефонов, несколько аппаратов Морзе, аппарат Хьюза и примитивный телепринтер, который работал со скоростью 1200 слов в час и часто ломался. Командующему армией приходилось садиться на коня и объезжать подведомственные части. Русские связисты практически не знали, как пользоваться радио (по меньшей мере они предпочитали не пользоваться своими аппаратами; немцы же возложили на сорок своих радиоаппаратов основную нагрузку связи между частями). Корпуса теряли коды друг друга и переходили на открытое вещание. В 150-тысячной Второй армии, на которую Россия возложила все свои надежды, было только десять автомобилей и четыре постоянно ломавшихся мотоцикла. К армии были также приписаны 42 аэроплана, но обслуживание их было неадекватным, и они постоянно выходили из строя». (Churchill W. The Unknown War. The Eastern Front. N -Y., 1932, p. 193).
На схеме: направления наступления русских корпусов 2-й Армии в августе 1914 года, ТВД
Продолжение: http://www.proza.ru/2011/04/08/482