В пустыне, на земле Иерусалимской, сидел человек в белом хитоне и в сандалиях на босу ногу. Человек выглядел усталым, будто давно задумался о сокровенном, да так и не смог вернуться в себя. Он сидел на краешке камня, а кругом были разбросаны такие же серые – мелкие собратья того, центрального. Вслед за камнями наползала пустыня, серая, безликая и бесконечная, как дым или как жизнь на старости лет. Эта пустыня, уходящая в никуда, выглядела, как горе и как безысходность Человек, видимо никого не ждал и никуда не торопился. Да и вряд ли в этом забытом Богом месте можно было куда-то торопиться или кого-то ждать. Человек сидел задумавшись, иногда он поднимал глаза в ту сторону, где нескончаемая пустыня соединялась с облачным небом, и ему на миг казалось, что сквозь холодные тучи проглядывает солнце и голубое небо, и вырываются оттуда светлые города и резные замки. Человек был поэтом и мечтателем, он мог видеть города, которых не было, и замки, которые существовали только в его воображении.
- Здравствуй, Иисус.
На соседнем камне присел, выкроившийся из ниоткуда человек в черном сюртуке, черных брюках и черных блестящих ботинках..
- Здравствуй. Как мне тебя теперь называть, Сатана, Вельзевул , Люцифер или Антихрист?
- Называй меня Люцифер. Мне так больше нравится. Я привык к этому имени.
- Хорошо, Люцифер. Зачем ты пришел?
- Увидеться захотелось и поговорить.
- О чем нам говорить? Все давно переговорено.
- Не так много времени прошло, как мы с тобой здесь виделись. Какие-то две тысячи лет. Не беспокойся, я тебя не собираюсь искушать. Зачем? Ты стал тем, кем и должен был стать. Я остался тем, кем был. Мы ведь почти родственники с тобой.
- Так зачем ты пришел ко мне через две тысячи лет?
- Захотелось объясниться. Может быть, хоть ты меня поймешь.
- О чем нам с тобой говорить? Об Отце нашем?
- Нет, о людях, о том, какими они стали. Я же вижу, ты сидишь здесь в одиночестве, думаешь о них и тебе тревожно за них. Пусть мы разные, но мне тоже интересно подглядывать за людьми. Об этом я и хотел теперь с тобой поговорить.
Я не хочу оправдываться перед тобой, но ты до сих пор считаешь, что я повинен во всех смертных грехах. Это не так.. Ни ты, ни я не виновны в прегрешениях этих бедных людей, которые неведомо что творят. Они убивают и себя, и чужих, а потом плачут о своих близких. Помню маленькую девочку. Она стояла на остановке вместе с мамой и ждала автобуса, когда мимо проезжало маршрутное такси. У машины отлетело колесо и врезалось в девочку. Ее отвезли в реанимацию, и она умерла. Ей было пять лет, она была безгрешна. Кто виноват в ее смерти? Уж только не я. Мне такими мелочами как-то даже непристойно заниматься. Может быть, наш Отец ее забрал из-за каких-то своих, высших соображений?
- Ты пришел покаяться или исповедоваться передо мной?
- Ни то, ни другое. Порассуждать о людях и об их судьбах. Ты ведь тоже думаешь об этом постоянно?
- Думаю. Но всегда был уверен, что в каждую судьбу человеческую вложен перст Божий.
- Да, чьи-то души я забираю себе, а другие ты. Но неужели ты вправду считаешь, что рука Божия способна гнобить их судьбы, ломать души и гробить их? Не я же это делаю. Или они сами себя гноят?
- Что-то ты разговорился со мной.
- Соскучился по общению. Мне хочется поговорить с тобой о людях. С кем мне еще говорить. Ведь они не изменились, хоть ты и делал все, чтобы призвать их во свет. Нет, они не изменились. Как и две тысячи лет назад, они убивают друг друга. Ради ли власти или войны, или грабежа. Я что-то неправильно говорю?
- Есть еще любовь, которую ты не видишь.
- Прости, совсем забыл про тех, кто убивает из-за любви.
- Ты не можешь меня понять, Главное в людях – это любовь к Господу.
- А, это ты говоришь о женщинах, которые из-за любви были сожжены на костре.
- Любовь к Богу живет в сердце. Не надо все сваливать на мрачные времена.
- Что-то у этих людей было слишком много мрачных времен. Не я их брал. Я забрал тысячи жизней, даже не душ, а мусор, на который я наступаю, как на лягушек. Это все побочное. Не для этого ведь я спустился на землю. Не творить зло, а наказывать за зло. Конечно, не ту маленькую девочку, а тех, кто затворился в пьяной рвоте и в ворованной роскоши. Я, как волк, выгрызаю эту падаль, это и есть мое предназначение. А ты всех называешь божьими людьми.
Бери всех, кто в тебя верит. Но как же быть с растлителями малолетних детей? Ты их тоже к себе возьмешь или переправишь на путь истинный? Сомневаюсь. Скорее, я их возьму. Ты подумай. Ты их всех хочешь спасти. Зачем, не пойму. Наверное, Отец наш придумал разделить свет и тень, день и ночь, тебя и меня, чтобы мы не только сопутствовали и дополняли друг друга, но чтобы мы оба следили за людьми, которых Он создал и принял в свое сердце. Хотя честно скажу, я разуверился в хороших людях, в тех, кто не поддается мне. Мне иногда становится омерзительно, что их так много, тех, кто идет за мной. Мне все равно, но зачем Бог их создал тогда?
- Люди рождаются чистыми и светлыми. Вспомни о заповедях Господних.
- Я их знаю, только люди их не помнят или не хотят помнить. Какими они были две тысячи лет назад, такими и остались, жадными и себялюбивыми. И сами себя убивают. Ведь не я и не ты, тем более, в этом виновен. Я давно пришел к мысли, что люди сами носят в себе зло и виноваты в своих грехах. Пусть они безгрешны от рождения, но чем старше они становятся, тем больше грязи накапливается в их душах.
- Не ты ли прикладываешь к этому свою лапу?
- Зачем ты так? Посмотри на мои чистые руки.
- Я не верю тебе и никогда не верил.
- Что же. Раз уж мы разговорились, выслушай некоторые истории об этих людях , и не думай, что я виновен в их судьбах.
- О чем же они?
- Конечно, не о войнах и не о катаклизмах, а просто несколько маленьких историй о людях, которые сами себя убивают.
- Говори, раз пришел.
- Вот тебе одна маленькая история. Муж с женой сидели на кухне и кололись героином. Когда он пришел в себя, она была мертва. Скорая помощь уже не могла ее спасти. Вот тебе другая маленькая история. Два товарища выпили и подрались, так, не из-за чего. Одного отправили в реанимацию, а другого посадили в тюрьму на четыре года. Третья история. Человек в Подмосковье зимой, пьяный, конечно, не смог доползти от соседей до своего дома, отморозил ноги, и ему их отрезали. Я этих историй знаю тысячи. Продолжить?
- Не стоит.
- Самое интересное, все они верили в Христа. И сами же себя убили. Ты никогда не задумывался, что-то неладно с этим миром?
- Я думаю об этом постоянно.
Два человека сидели на камнях в пустыне Иерусалимской и молчали.