(1980-е, имена, пароли и явки изменены)
Unter Brudern
В одно неприметное московское здание часто привозили иностранцев на повышение квалификации.
Там же, но в другом подъезде, в 198* году работали и мы - пока ремонтировали наши помещения на Лубянке.
Однажды парень из соседнего подразделения пошел в архив, временно разместившийся в подвале рядом с тиром, - где и умудрился обрушить на себя стеллажи с документацией. Вынося его из массивных дверей архива (бывшего бомбоубежища), мы столкнулись с выходящими из тира ГДРовцами. Увидев парня на носилках и в кровоподтеках, некоторые отвели глаза, а некоторые понимающе кивнули.
Через час нас вызвали на ковер.
Через день архив перевели на наш этаж.
Смерть и немного любви
Приятель шефа из братской Штази сообщил, что умер один из их руководителей и что скоро будет официальный некролог. Якобы пожилой генерал уединился с юной секретаршей на выходные, и в ту же ночь помер почетной для мужчины смертью - то ли от счастья, то ли от сердечного приступа.
Некролог действительно появился, но там было сказано: "после тяжелой и продолжительной болезни". Об этом узнал замполит, и вскоре над событием посмеивался уже весь отдел, причем было высказано несколько смелых эротико-террористических версий.
А потом началась череда похорон членов Политбюро, прозванная народом "гонкой на лафетах", - и каждый раз при словах "после тяжелой продолжительной болезни" наши мужики непроизвольно улыбались.
Половой вопрос
Однажды нам опять усложнили аттестационные анкеты. И всю неделю мы только и звонили по родственникам с вопросами вроде: "А какого числа дядя Лёша в 1947 году был переведен в Киев?". Простые же пункты вроде даты рождения или пола нередко оставлялись на потом.
В это же время один офицер поменял квартиру и всем с гордостью сообщал, что пол у него паркетный … что ему потихоньку и вписали в графу "пол".
Ответ был симметричным: у зачинщика в графе "национальность" вместо "украинец" оказалось вписано "бандеровец"...
Почти без последствий
Однажды к нам приехал иногородний коллега. Его номер был в нашем ведомственном подъезде гостиницы "Пекин".
Уснул он в легком подпитии и с сигаретой. А проснувшись, немедленно выкинул в окно горящий тюфяк, лишь потом вспомнив, что окно надо бы сначала открыть… После чего заплатил всем в гостинице, чтобы история нигде не всплыла.
История и не всплыла, но, вернувшись, он обнаружил в столе дубовую медаль "За отвагу на пожаре".