Натке было чуть больше года, когда в результате неправильного лечения развился сепсис и гангрена обеих ног. Операцию по ампутации решили не откладывать.. Мать её, обезумевшая от горя, срочно отправила телеграмму отцу в областной центр, где он учился.
...И вот оно, страшное утро, властное перечеркнуть судьбу безжалостным холодным скальпелем. На двери операционной светится табличка “Тихо! Идёт операция!» Лица врачей сосредоточенны, маленькое тельце, покрытое простынёй, в наркозном сне... Уже сделан глубокий разрез...
Вдруг дверь операционной распахивается, и на пороге молодой мужчина с охотничьей двустволкой: " Прекратить! Перестреляю!” - Это отец. "Зашивайте!" -
Под прицелом, дрожащими руками, врачи наскоро накладывают швы, и операция переносится на другой день. Вызванный незаметно ускользнувшей медсестрой наряд милиции, увозит нарушителя спокойствия в отделение. Медсёстры ребёнка - в палату.
В милиции, пришедший на смену дежурный, друг задержанного, удивился, как тот оказался в таком месте и, услышав обо всём происшедшем, отпустил со словами: ”Что ты дуиаешь, и я бы так поступил”.
Но мысль о перенесённой на другой день операции, как дамоклов меч, висела над душой потрясённого отца и он, со вновь добытым оружием, - на сей раз кинжалом, отправился к главврачу с требованием предоставить достойное лечение единственной и долгожданной своей дочери. Обещание «сделать всё возможное» было незамедлительно получено вместе с пропуском в любое время навещать жену с дочерью в больнице и следить за процессом лечения.
…Потянулись дни бесконечных процедур и перевязок... Однажды Владимир (так звали отца девочки), придя в больницу увидел выходящую из перевязочной жену с распухшим от слёз лицом. “Что случилось, Лида ?” - встревожился он и тут заметил, что у всхлипывающей во сне дочурки, тоже покрасневшие веки.
“Рвали бинты не отмачивая. Наверное, недовольны, что столько с ней возни, ампутировать ноги было бы проще, чем вылечить.” Лицо отца перекосилось от боли, как бы он сам переживал её, и он скрипнул зубами: “Всё! Теперь на перевязки буду носить её сам!”
На следующее утро Владимир пришёл с огромной, больше дочери, куклой с блестящими светлыми локонами и закрывающимися карими глазами. Во всё время производимых процедур, ребёнок безмятежно играл своей прекрасной игрушкой, не обращая внимания на то, как отмачивали по требованию отца бинты, накладывали мазь и повязки. Едва только девочка вздрагивала от боли и поднимала свои, такие взрослые для её возраста глаза, как строгий взгляд отца вгонял сестру, делающую перевязку, в жар (в больнице помнили, на что он способен ради единственной своей крошки). На ногах постепенно спадала опухоль, они стали принимать живой розовый оттенок, разрез зарубцевался, девочка выздоравливала...
«Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадет на землю без воли Отца вашего; у вас же и волосы на голове все сочтены; не бойтесь же: вы лучше многих малых птиц» (Матф.10:29-31)