Когда в твой дом приходят подобные гости – волей-неволей начинаешь верить во всякую суеверную брехню.
Авдей вошел совсем один – Густав всего лишь делал вид, что составляет ему компанию. Удивительного в этом было мало, ибо людям такой величины, как Авдей, свойственно брезговать обществом мелкой рыбешки, каковой, безусловно, являлся Густав. Но последний, если уж говорить начистоту, не слишком-то и стремился занять место рядом с высокопоставленным товарищем – он лишь притворялся, что тот ему интересен. На самом же деле, Густав был типом асоциальным, и подобное пресмыкание было ему крайне не по нутру. Стоит прибавить к вышесказанному тот факт, что Авдей и Густав были близнецами и носили серые смокинги очень схожего фасона, чтобы стало ясно, что парочка эта была весьма экстравагантной.
Едва переступив порог моего скромного жилища, Авдей снял солнцезащитные очки, благодаря чему я смог увидеть его округленные от удивления глаза, и изрек фразу, от которой мне и по сей день не по себе – столь преисполнена была она патетических интонаций:
- Боги мои, боги, что сделалось с нашим фамильным гнездом?
- Не каждый день твой дед отдает Богу душу, оставляя в наследство развалюху в одном из самых дорогих районов столицы, не так ли, братец? – писк Густава поразительно контрастировал с красивым глубоким баритоном брата. Удивительно, как люди с абсолютно одинаковыми лицами и практически идентичного телосложения могли иметь такие разные голоса.
- Которую следует разделить с непутевым родственником, – Авдей скорчил недовольную гримасу, - Если бы не существующая необходимость – я бы счел нашу встречу оскорбительной, ведь это тот редкий случай, когда я вижу глупость на своем лице.
- Брось, братишка, - криво усмехнулся Густав, - Нам теперь нужно дружить. Мы же с тобой теперь семья, понимаешь? – повернувшись к стене, он провел рукой по висящему на ней портрету морщинистого старика, чей хитрый взгляд излучал жизнь, - Пусть и ненадолго, - добавил он, оглянувшись на брата.
Второй презрительно скривил губы, но не ответил ни слова. Пройдя к столу в центре гостиной, он выдвинул из-за него стул, в котором, спустя пару мгновений, и расположился. Авдей положил перед собой свой черный дипломат, щелкнув замком, открыл его и извлек оттуда документ из нескольких листов. Печально взглянув на него, он послюнявил палец, загнул уголок листа, намереваясь перевернуть первую страницу, но, тяжело вздохнув, опустил бумаги на стол. Завещание было перечитано уже множество раз.
- Ладно, забудем об этих дрязгах, иначе у нас ничего не выйдет, - один из близнецов крутил в руках взятую со стола чашку, - Итак, как нам известно из оставленного дедом завещания, для того, чтобы получить этот дом, мы должны написать в соавторстве книгу... – Авдей запнулся, растерянно огляделся по сторонам, затем в буквальном смысле схватился за голову, - Но это же совершенно невозможно! О чем только думал этот старый плут?!
- Отчего же, братец? – ухмылка не сходила с лица Густава, - Подумаешь, набросаем какой-нибудь ерунды...
- Потому что это катастрофа и западня! – прервал его крик брата, - Мы с тобой на дух не переносим друг друга и даже не умеем притворяться, что это не так! Если ты думаешь, что у тебя это хорошо получается, то я скажу тебе, что твоя актерская игра способна вызвать, в лучшем случае, рвоту! – на этих словах Густав, наконец, перестал улыбаться, - Но ведь и это еще даже далеко не половина беды. Из тебя хреновый писака, понимаешь? Гра-фо-ма-ниш-ка, не более того. Неспроста же тебя перестали публиковать почти тогда же, когда и начали. Набросаем ерунды, говоришь? Дело-то пустяковое, не правда ли? В самом деле, в завещании не сказано ни слова о тиражах, рейтингах и тому подобном. Значит, качество продукта нашего с тобой сотрудничества, - произнеся слово «сотрудничество», Авдей состроил еще более кислую мину, если это, конечно, было возможно, - не имеет никакого значения. Но, черт возьми, ты ведь не можешь не осознавать, что на обложке этой, гм, «книги» будет стоять мое имя. А рядом, разрази меня гром, твое! ТВОЕ, понимаешь? – он закрыл лицо руками и прошептал: - Катастрофа... Самая настоящая, реальная катастрофа...
На минуту в комнате воцарилась тишина, изредка прерываемая причитаниями Авдея и вздохами Густава. Наконец, последний почесал в затылке и вновь расплылся в довольной улыбке:
- Что же, раз так – ты можешь отказаться от своих притязаний на этот дом, если твоя репутация для тебя дороже. В таком случае, я стану его единовластным владельцем. Поверь, я не слишком расстроюсь в таком случае. Пожалуй, я даже не стану держать на тебя обиды из-за твоих нелестных отзывов о моих талантах.
- Таланты... – Авдей горько усмехнулся и пристально посмотрел на брата, - Я не могу этого допустить. Я прекрасно понимаю, что этот дом для тебя ничего не значит – тебя интересует только драгоценная земля, на которой он стоит, - мужчина встал и, закинув руки за спину, сделал круг по гостиной. Остановившись напротив своего брата, он холодно произнес: - Это дом нашей семьи, дурья твоя башка. Это место, в котором росли не только мы, но и наши предки, на протяжении многих поколений. Земля, что находится под этим зданием, стоит уйму денег. Сам же дом – бесценен, как не имеют цены живущие в нем воспоминания. Не понять тебе этого, низкая твоя душонка.
- Ну, знаешь ли... – начал было пищать Густав, но Авдей прервал его нетерпеливым движением руки, развернулся и вышел из гостиной в спальню, оставив брата наедине со мной.
Собственно, за прошедшее с их появления время я успел осознать удивительный факт: эти двое не обращали на меня совершенно никакого внимания, будто меня здесь и вовсе не было. Пару раз я пытался влезть в их разговор, но они меня, очевидно, не слышали. Данное обстоятельство было в высшей мере странно. Помедлив пару мгновений, я отправился в кухню, чтобы попытаться успокоиться и поразмышлять над сложившейся ситуацией.
Я подошел к раковине и пустил воду. Шум бьющейся о дно струи немного расслабил мои нервы. Возникло нестерпимое желание окунуть в эту воду свою голову, смыть с нее пот и напряжение, раствориться в ласкающей прохладе и не думать ни о чем. Сложив ладони лодочкой и набрав в них горсть жидкости, я ополоснул лицо. Определенно стало лучше.
Таким образом: в моем доме находились двое враждебно настроенных по отношению друг к другу незнакомцев, которые искренне полагали, что мой дом принадлежит им. Более того, у них, похоже, имелись подтверждающие это право документы. И теперь они пытались выяснить, как бы им примирить бушующую между ними вражду, дабы получить возможность домом этим распоряжаться. Вот только никакого деда в этом особняке никогда не было: я прожил здесь всю свою сознательную жизнь. Мне же дом достался от почивших родителей, которые преставились, не дожив до преклонного возраста. Так что, даже теоретически мое жилище не могло превратиться в наследство. Возможных объяснений происходящему могло быть несколько. Во-первых, данные господа могли просто ошибиться адресом и перепутать дома. Это вполне могло произойти, так как, исходя из их разговора, наследуемый дом они не посещали уже очень длительный срок. Это же могло объяснить и огромное удивление одного из них, вызванное, якобы, кардинальными переменами в обстановке. Был и другой вариант: эта парочка вполне могла оказаться проходимцами – мошенниками, пытающимися обманом лишить меня крова. Правда, я совершенно не мог понять, как бы в таком случае они смогли провернуть свою аферу – бумаги их не могли быть подлинными, а отобрать у человека имущество, используя подложные документы, тем более, что у меня имелись законные права...
Но самым интересным было совсем другое обстоятельство: они полностью игнорировали меня! Сей факт чрезвычайно меня занимал. Для того, чтобы так игнорировать находящегося в одном помещении с тобой человека, так, будто он пустое место – нужны очень хорошие актерские данные. За все это время они даже не скосили глаз в мою сторону! Даже бровью не повели! И это не смотря на то, что я несколько раз окликал их, стучал кулаком по столу и даже наливал себе чай в их присутствии. Это уже не говоря о том, что дабы попасть в кухню, мне пришлось миновать самую обыкновенную дверь. Этого объяснить я уже не мог.
Оставался последнее, что я мог сделать – физический контакт. Нужно было сделать с ними хоть что-нибудь. Тряхнуть за плечо, например. Тут уж даже самый гениальный актер не смог бы изобразить полнейшее равнодушие. Я решил проделать свой трюк с Густавом, так как он казался человеком менее серьезным, в отличие от своего брата, который невольно внушал некоторую робость. Решив так, я подошел к двери, собрался с мыслями и дернул за ручку.
Мой план провалился – никого трясти не пришлось.
Едва я показался в гостиной, как оба брата – Густав, который стоял все в той же позе, прислонившись к стене, и скучающе изучал стеллаж с книгами, и Авдей, который уже успел вернуться и теперь молча пил за столом чай – буквально отпрыгнули со своих мест с перекошенными от испуга лицами. Подобная перемена в их реакции просто не могла не изумить меня – от абсолютного равнодушия к такому паническому страху всего за пару минут. Это было уже слишком.
- Да что же здесь происходит, кто-нибудь мне, наконец, объяснит?! – эти слова я прокричал.
Близнецы, кажется, совершенно позабыли о взаимной неприязни: они забились в угол, обнявшись друг с дружкой, словно два самых близких человека. Выглядели оба так, будто к ним неожиданно подкрался мертвец. Услышав мой окрик, они вздрогнули, еще крепче вцепились в костюмы друг друга, но рта не раскрыли. Прошло еще несколько тяжелых, тягучих мгновений, прежде чем Густав не выдержал и нерешительно пропищал:
- Де.. дедушка?
Такого поворота событий я совсем не ожидал. Что эта парочка задумала? Что за игру они ведут и во что пытаются меня впутать? Серьезно, если все происходящее не было заранее продуманной махинацией, то ситуация вырисовывалась, по меньшей мере, странная. Ну при всем желании не мог я в свои тридцать пять лет сойти за дедушку людей, которые выглядели старше меня!
- Какой еще дедушка?! Кто вы вообще такие, и что вам нужно в моем доме?
Братья опешили. Паника сменилась искренним недоумением. Оба вышли из угла, в котором пытались укрыться от невесть чего. Наконец, Авдей заговорил:
- Я был на похоронах. Клянусь, я видел, как гроб с тобой опустили в могилу и засыпали землей. Собственными глазами видел, понимаешь? Если бы я не был очевидцем этого – я бы решил, что все происходящее – дурацкий розыгрыш, - он посмотрел на меня глазами, полными негодования, смешанного с неуверенностью и страхом – чувствами, которые этот человек, по видимости, испытывал в своей жизни крайне редко, - Дед. Ты ведь умер, разве нет?
- О чем вы говорите? – что же, теперь я разделял с ними то состояние шока, в котором они пребывали, - Я не могу быть вашим дедом – я впервые вас обоих вижу. Кроме того, это невозможно даже физически – я младше вас.
Братья недоуменно переглянулись, и Густав рассмеялся. Впрочем, по его лицу можно было определить, что смех его был, скорее, нервным. Все это было необычайно странно и даже, в некоторой степени, интересно, но начало меня раздражать.
- Объясните мне, наконец, что за игру вы двое затеяли?
Авдей покачал головой, молча взял меня за руку и подвел к зеркалу. В отражении я не увидел своего лица – вместо меня из зеркала смотрел дряхлый старик с короткими седыми волосами и редкой белой бородой. Все лицо его было испещрено морщинами.
Я отшатнулся от этого видения.
- Этого не может быть... Это решительно невозможно! Еще полчаса назад я был молод и вел свою размеренную, привычную жизнь в доме, который знаком мне с детства. Что здесь происходит, черт возьми? Что вы со мной сделали? Как такое вообще может быть?! – я был в исступлении, руки мои рвали остатки волос на голове.
Близнецы схватили меня за руки, пытаясь успокоить. Нужно сказать, это им легко удалось – силы в моем теле вдруг сделалось совсем мало.
- Дедушка, - мягким успокаивающим баритоном произнес Авдей где-то над моим ухом, - Ты причинишь себе вред. Впрочем, творится какая-то неразбериха... Ты ведь действительно мертв – иначе и быть не может. Месяц назад ты тихо скончался в своей постели. Рядом с тобой была наша мать, Лили. Ты же помнишь свою дочь, не так ли? – стоит ли говорить, что я не вовсе не помнил никакой Лили, что и не удивительно – у меня никогда не было дочери, - Мы все присутствовали на твоих похоронах, - мужчина продолжал, - И вот теперь мы оба приехали сюда, чтобы исполнить твою волю, которую ты изложил в своем завещании, понимаешь? Дед, тебя нет. Совершенно точно, абсолютно наверняка не су-щест-ву-ет. Чертовщина какая-то.
Признаться, я даже не нашелся, что на это ответить. Авдей, тем временем, говорил, глядя на своего брата:
- Откровенно говоря, я был бы очень рад, если бы твоя смерть оказалась... мм... вымыслом, какой-то шуткой или чем-то вроде того. Нам не пришлось бы браться за написание этой глупой книжки, ставящей нас обоих в крайне дурацкое положение. Не пришлось бы притворяться, что мы можем выносить общество друг друга. Мы не были бы вынуждены принимать участие в этой ненужной игре. В общем, мне бы новость о твоем здравии не принесла бы ничего, кроме облегчения. Чего не скажешь о моем братишке... – Авдей недобро сощурил глаза.
- Что... Что ты этим хочешь сказать?! – взвился Густав, - Я люблю свою семью! И никогда в жизни не поставил бы материальные блага выше благополучия своего родственника! Ни к чему делать из меня монстра только потому, что ненавидишь меня! - писк становился все пронзительней.
- Да прекрати, - Авдей лишь хмыкнул, - Всем прекрасно известно, что ты ждешь не дождешься, чтобы прибрать к рукам эту землю...
Их голоса постепенно затихали и сливались в один. Низкое, бархатное звучание одного переплеталось с тонкой нитью другого, пока они не стали единым целым. Какая-то мысль, нечаянная догадка скреблась в моем мозгу, отвлекая меня от происходящего вокруг. Я медленно поднялся со стула на ноги – братья были столь увлечены своей перебранкой, что не обратили на это внимания – и подошел к зеркалу. На меня смотрело чужое лицо. Но где же я его раньше видел? Причем видел его совсем недавно... Седой, морщинистый старик, такой знакомый...
Внезапно я понял. Я перевел свой взгляд на портрет на стене – тот самый портрет, у которого стоял Густав, и который – тогда я как-то упустил это из виду – я никогда прежде здесь не видел. Когда я смотрел на него впервые меньше часа тому назад – на нем был изображен дряхлый старик, чьи глаза были исполнены жизни. Тот самый старик, чье лицо сейчас носил я. Теперь же с портрета глядел мертвыми глазами молодой человек лет тридцати пяти.
Голос братьев все затихал и затихал до тех пор, пока меня не обняла тишина. Ноги мои стали ватными, я попытался сделать шаг, но они подвели меня, и я упал. Комната поплыла перед глазами, сделала несколько полных оборотов и остановилась...
***
- Над чем ты смеешься? – спросил меня черт.
- Да так – вспомнил один случай, - я отсмеялся и сел обратно на табурет, - Еще из прежней, человеческой жизни, - чертенок хмыкнул, - знаешь, такие вещи делают тебя суеверным.
- Ну уж нет, к черту, - мой компаньон погрозил мне пальцем.
- Ты прав, ни к чему вспоминать всякую чепуху, которая, к тому же, еще не известно происходила ли в самом деле или нет, - сказав это, я плюнул трижды через левое плечо.
- Вот-вот, - кивнул мне черт, - Что там у тебя?
- Дама треф, - я сбросил карту, - твой ход.
04.04.2011