Антон Ильич, грузный мужчина в чине майора, шагал на службу.
Марья Максимовна из пятиэтажки напротив поздоровалась с ним, как обычно, сосредоточенно и серьезно, и вдруг застыла с открытым ртом. Глаза ее таращились не то, чтоб на Антона Ильича, а куда-то поверх его головы.
Майор обернулся, посмотрел в том же направлении, но кроме зеленых листьев и неба ничего не увидел.
Недоуменно пожав плечами, он двинулся дальше.
Идущая навстречу длинноногая девушка осмотрела его сверху донизу и, прикрыв рот ладошкой, хихикнула.
Антон Ильич насторожился.
Пять минут назад он, как всегда перед выходом, оглядывал себя в трюмо. Или все-таки где-то недоглядел?..
Стараясь не привлекать внимания прохожих, майор первым делом скосил глаза ниже брючного ремня. Нет, там все застегнуто… Потом, вроде бы случайно, дотронулся до фуражки. Так, кокарда по центру… Потихонечку, в несколько приемов, произвел осмотр кителя и брюк. Придраться было решительно не к чему...
Когда он подходил к остановке, один из стоящих там юнцов что-то сказал приятелям и ткнул пальцем в его сторону. Компания весело, будто в кино или в цирке, рассмеялась.
Антон Ильич непонятно от чего покраснел и быстро отошел от них подальше.
Такого с ним еще никогда не случалось, и он не знал, что лучше: возвратиться к зеркалу или всё-таки прибыть на службу вовремя.
Из-за поворота показался троллейбус.
Майор решительно шагнул в его сторону.
- Стой, Антон! Стой!!! – раздался сзади истошный крик.
Антон Ильич обернулся.
Пожилая соседка, с которой они иногда оставляли внучку, спешила к нему, делая руками какие-то странные знаки.
- Анна Прокофьевна… - открыл он было рот, но та испуганно остановила его:
- Молчи, Антон, молчи!.. Не двигайся! Замри!!!
Переставая понимать происходящее, майор застыл по стойке «смирно».
Запыхавшаяся соседка забежала ему вперёд и сказала шпионским шепотом:
- У тебя попугай на фуражке!
- Ка….кой попугай? – вылупил он глаза.
- Твой. Гошка… А может и не твой. На нём не написано…
Значит так. Говори тихо, руками не размахивай, головой не крути!..
Разворачивайся и осторожненько-осторожненько пошли домой…
Если слетит, ни за что потом не поймаешь!
- Анна Прокофьевна, снимите его с меня! – взмолился Антон Ильич, - люди же кругом!
- А что тебе люди! – прошипела та, - если это ваш и улетит, Машка неделю рыдать будет!..
Представив, как может расстроиться любимая внучка, Антон Ильич покорился обстоятельствам и двинулся под соседкиным присмотром, поминутно её спрашивая:
- Сидит?
- Сидит-сидит. Я смотрю!
Когда он, стараясь произвести как можно меньше шума, открыл дверь квартиры, из кухни вышла встревоженная жена.
- Антон, почему ты вернулся? Анна Прокофьевна, что случилось?
«Пассажира» у мужа на фуражке она в полутьме прихожей не заметила.
- Марина, а Гошка наш где? – громким шепотом спросил Антон Ильич.
- Да здесь где-то, летает, - посмотрела жена на него удивлённо, - с тобой-то всё в порядке?
- А кого же я тогда принёс?
Майор осторожно снял головной убор. Небольшая птичка перелетела на вешалку и уставилась на людей круглым глазом.
- Ты наш, или не наш? – спросил он её.
- Здр-р-равия желаю! – выдал попугай.
- Наш, наш!.. – облегчённо улыбнулся Антон Ильич.
А крылатый гуляка, очутившись в центре внимания, склонил голову на бок и важно проорал:
- Алё, Михалыч… баню готовь!
Услышав собственные интонации, майор аж задохнулся от умиления.
- И девочек!.. и девочек!.. – добавила птица.
Антон Ильич втянул голову в плечи.
- Да, вроде, и не наш… - сказал он деревянным голосом, испуганно покосившись на жену.
Марина стояла с непроницаемым лицом. В её глазах плясали молнии.
Меж те попугай перелетел на открытую кухонную дверь.
- Алё, Ир… - проверещал он оттуда, - платье я беру!..
Потом встопорщил хохолок и продолжил:
- Долдону скажу… деньги в троллейбусе спёрли!..
- Кажется, действительно не наш… - быстро сказала Марина, покраснев до корней волос. – Антон, ты отнеси его обратно. А то он у нас тут сидит, а хозяева, небось, с ног сбились… ищут…
В глубине квартиры скрипнула дверь, и в сторону собравшихся направились детские шаги.
- Анна Прокофьевна, здравствуйте! – вежливо просипела Машка, придерживая повязку на горле. – Дедуль, а ты чего дома? Тоже заболел?
- Ой, Гошка, - обрадовалась она, увидев попугая, - ты здесь? А я тебя ищу-ищу…
Птица тут же слетела на протянутую детскую ручонку и зачастила:
- Маша, привет!..Маша, привет!..
Супруги сконфуженно молчали, а довольная Машка спросила:
- Бабуль, он что, с тобой на кухне был?
Антон Ильич крякнул.
- Да нет, Машенька. Мы его с Анной Прокофьевной около остановки поймали.
Девчушка испуганно уставилась на деда.
- Он что, из дома улетел?
- Улетел, понимаешь… Улетел как-то… Но мы, видишь, его обратно принесли. – успокоил внучку дед.
Потом ещё раз крякнул и пояснил:
- Наслушался там, понимаешь, всякого!.. На улице… Теперь повторяет. Мы уже думали, что не наш.
Часы на стене заиграли что-то мелодичное, и майор спохватился:
- Ох, времени-то сколько!.. Ну… до свидания всем!
Когда за Антоном Ильичем захлопнулась дверь, Машка с попугаем ушлёпала в детскую, а Марина с Анной Прокофьевной ещё немного постояли в прихожей.
- Ах, Мариночка! – благостно вздохнула соседка, - вот гляжу я, так вы с Антоном живёте хорошо! Дружно. Будто голубки!..
- Это точно, - задумчиво проговорила Марина. – Для Тошеньки семья – главное! Вот, поверите, Анна Прокофьевна, - почти тридцать лет!.. душа в душу!..