В японской литературе есть специальное понятие для рассказов о сновидениях - "юмэ-моногатари" (повествование о загадочном и удивительном).
Юмэ (яп. ;) - «сон, иллюзия». Моногатари — "рассказ, повествование о чем-либо". Все моногатари принято подразделять на две группы: цукури-моногатари и ута-моногатари. Цукури-моногатари, т.е. "сделанные, созданные, сочиненные повествования", вели рассказ о событиях, происходящих вне реального мира; в их основе лежали старинные предания о героях и богах, невиданных красавицах и их удивительных судьбах. Это повествование об "ином", о далеком времени, о чужой стране — словом, о другом мире. В отличие от цукури-моногатари, ута-моногатари, что значит "песенные повествования", были более реалистичны и являли собой принципиально иную ступень в развитии моногатари. Их особенность заключалась в том, что они не представляли собой собственно повествовательных произведений, а состояли из большого числа миниатюр, в которых проза перемежалась со стихами.
Юмэ-моногатари подразделяютсятся на "кидан" - повествование об удивительном и "кайдан" - повествование о загадочном и ужасном. "Кай" в данном случае буквально означает «странный, мистический, колдовской». В таких рассказах непременно речь должна идти о встрече человека с чем-то сверхъестественным, а как она закончится, и с чем именно столкнется персонаж – здесь вариантов не счесть. Правила японского «призрачного этикета» таковы: не храните дома старых вещей, иначе они обретут собственную душу, не путешествуйте летними ночами (cамые высокие шансы встретить призрака — летом между 2 и 3 часами ночи, когда граница между миром живых и мертвых тоньше всего), не принимайте ничего у встречных незнакомцев, не смейтесь над ними, не хамите и всегда будьте внимательны при выборе супруги — вполне возможно, что она не женщина вашей мечты, а хитрая лиса или злобная фурия.
Истории рассказывались во время «Хаякумоногатари кайданкай» – ночных бдений. Собиралась группа людей, и участники по очереди рассказывали свои истории. Действо происходило непременно безлунной ночью, в комнату вносили бумажный фонарь бледного цвета, а внутрь помещали сотню фитилей. По мере того как рассказывались истории, задували фитили, и комната погружалась во мрак. Считалось, что когда прозвучит сотня историй, произойдет что-то ужасное, мистическое и чудесное.
Мотивы сновидений нередко проскальзывают в литературе такого рода, что неудивительно, поскольку и сегодня многие верят, что во время сна наша душа отделяется от тела и путешествует в неведомых местах. Сон – пограничное состояние между реальностью и потусторонним миром. В японских историях сон выступает альтернативной реальностью и герои успевают прожить целую жизнь ( «Сон Aкиносуке», «Перевоплощение во сне» Уэды Акинари).
Мир кайдана – это в той или иной степени страшный и чуждый человеку мир ночного кошмара. Все привычное, обычное, обыденное, обжитое, общепризнанное оказывается вдруг бессмысленным, сомнительным, чуждым и враждебным. Свой мир вдруг превращается в чужой. В обычном и нестрашном вдруг раскрывается страшное. В европейской традиции большую роль играет антураж (действие, как правило происходит в мрачном месте и т.д.). В японских историях опасность кроется в привычных вещах и самых обыденных местах.
Литературный канон "повествования о загадочном и удивительном" сложился в трех ранних сборниках - "Рассказах ночной стражи" ("Тоноигуса", 1660 г.), "Повестях о карме" ("Инга моногатари", 1661 г.) и "Кукле-талисмане" ("Отоги боко", 1666 г.). В этих рассказах кажущаяся простота в сочетании с четким указанием места и времени действия создают ощущение достоверности происходящего. Родовые признаки жанра - сказочность фабулы, мифологизм главных персонажей, установка на достоверность чуда. Юмэ-моногатари полны таинственных недомолвок и туманных намеков, при этом намеренно не рассматриваются какие-либо правдоподобные объяснения событиям, дабы не разрушить осязаемо-ирреальную атмосферу кошмара.
Зачастую наивная форма (особенно ранних кайданов) скрывает глубокий подтекст. Философия кайдана напрямую касается вопроса устройства мира, то есть, затрагивает категории порядка и хаоса.
Согласно архаическим верованиям, все в этом мире находится в равновесии. Есть мир живых, и есть мир мертвых (однако, было бы ошибкой понимать эти определения буквально, это скорее "здесь" и "там", "бытие-для-меня" и, соответственно "небытие"), которые не должны пересекаться друг с другом, чтобы сохранялся мировой порядок. В общем, все и вся принадлежит либо одному миру, либо другому. За исключением некоторых сущностей, которые могут выступать либо как стражи границы миров, либо как проводники из одного мира в другой (в нашей традиции, в первом случае - Баба Яга, во втором - "волшебные помощники" героев, типа волков, говорящих птиц и коньков-горбунков).
Если рассматривать кайдан с этих позиций, можно сделать два интересных вывода:
1. Стихийные нарушения принципа равновесия (без участия "стражей" и "проводников") случаются; один мир может проникать в другой.
2. Действия человека могут приводить к этому нарушению.
Кайдан не просто учит: "Не греши, а то обиженный тобой человек тебя и из могилы достанет". Он учит: "Твои грехи нарушают обособленность двух миров. Равновесие все равно восстановится, а вот ты получишь". И принципиальным вопросом становится, как можно восстановить этот порядок. И можно ли как-то влиять на этот процесс.
Итак, в основу кайдана положен факт нарушения границы между миром живых и миром мертвых. Глобально говоря, это нарушение мирового порядка, колебание устойчивой системы, которая определяет бытие. Виновники должны быть наказаны, это повлечет за собой возвращение "неживых" сущностей в свой мир и восстановление порядка.
Сверхъестественный ужас в японской культуре сфокусирован не на каких-то потусторонних объектах, а на иррациональной модификации привычных форм. Скелет в белом саване, горящие глаза в темноте и жуткий вой на кладбище напугают японца значительно меньше, чем смятый бумажный фонарь или странные телевизионные помехи.
Все сущее пребывает в вечном движении и превращении, в котором нет никакого определенного места, занимаемого тем или иным явлением... Отсюда основополагающая эстетическая категория средневековой Японии - «авасэ», которая предполагает согласование, присоединение различных символов. В японской культуре символ ничем не ограничивается, не замыкается и, тем самым, стремится избавиться от своего «я», стремится к слиянию с другими знаками, обладая важнейшим пространственным свойством, вуалирующим границу между вещами и явлениями, с помощью которого все сущее сливается друг с другом.
Таинственных обитателей страны волшебных сновидений, чаще всего называют "обаке" или "бакэмоно", что буквально означает что-то вроде «преобразующееся существо». Они постоянно превращаются из чего-то одного в другое, меняя символы и значения и нарушая естественный ход вещей.
Вещь ("моно") рассматривается в японской культуре как объект уникального опыта восприятия, самобытного и творческого, обладает одухотворенной индивидуальностью. Самые ценные, высокохудожественные вещи обретают статус мейбуцу - наделяются собственными именами. Ещё одна отличительная черта - эстетика поврежденной вещи. Путем разрушения совершенных форм, таких, как круг или квадрат, открывают прячущуюся за ним красоту, не доступную для разума. Считается, что как только вещь достигает 100-летнего возраста, она может ожить. Например, «каракаса», зонтик-оборотень, - одноглазый и одноногий, но обутый в сандалии «гэта».
Моно - это некое первичное вещество, из которого возникло и состоит всё сущее (божества, люди, животные, растения, предметы). В древней Японии моно - это всё живое и неживое в нераздельности телесного и духовного. Затем произошло расщепление синкретического представления на отдельные понятия "предмет", "человек" и "дух". Моно - духи всех живых и неживых природных объектов (лес, горы, реки), свободные души, покинувшие тела или объекты (сэйрэй), духи мертвецов, призраки (сирё), духи животных.
Моно-но-кэ - злобные духи живых и усопших, одержимость которыми приводила к болезни и смерти. Кэ в позднесредневековой и народной демонологии породило целый класс оборотней и привидений ё:кай.
Тама (тама-си-хи) - "свободная душа", "дух в виде шара". Считалось, что души покойников могут появляться из могилы в виде голубоватых огней, шаров фосфоресцирующего огня, которые передвигаются в воздухе. Отсюда - термин хитодама (душа мертвеца).
Подвижность свободной души (тама) - важнейшая ее характеристика. Есть много историй о том, как тама покидает тело на время; случалось, что души (тама) двух людей вышли из тел одновременно и, возвращаясь, перепутали тела ("Исэ-моногатари"). Отсюда - многочисленные обряды по призыву и удержанию тама (напр., тамамусуби - "связывание души"), а также по обновлению души - обряд "тамафури" (букв. "встряхивать дух").
Тама подобно ками имеет свойство бесконечно увеличиваться и делиться, а при соприкосновении с предметами и людьми оставлять на них свою часть. Вне объекта тама может быть божеством (ками) или его аспектом, духом мертвеца или предка. Тама также может принимать определенную форму, становясь призраком или чудовищем. Душа, покидая тело живого человека, иногда принимает его облик: в таком случае возникают двойники.
По народным представлениям, в пространстве носятся множество живых и мертвых душ (тама), отделившихся от тел. Они ждут возможности войти в другие тела. Иногда человек может быть одержим многими тама одновременно. Такие души невидимы, придают овладеваемым ими объектам свою собственную природу, свободно появляются, исчезают, трансформируются. Они обладают силой, которой человек не может противостоять. Особо сильные души могут влиять на погоду, нарушать законы природы, вмешиваться в ход вещей, влиять на судьбы людей и предвидеть будущее.
Тама испытывает отрицательные эмоции из-за смерти своего владельца, а также небрежного отношения к трупу. Такое состояние тама может превратить ее в злобный дух; отсюда необходимость погребально-поминальных обрядов умилостивления души. Особо велика вероятность превращения тама в злобный мстительный дух (горё:, онрё:), когда человек уходит в мир иной не по естественным причинам (по старости), а вследствие насильственной смерти или несчастного случая.
То есть, "свободная душа" (тама) играет активную роль в жизни ее носителя и при жизни, и после его смерти, влияя на других благотворно или злокозненно.
Вместо тама часто используется синоним кагэ. Кагэ ("тень, свет, образ") - душа живого и усопшего человека. Выражение "у него слабая тень" ("кагэ га усуй") означает, что человек при смерти. В Японии у царского рода существовал ритуально-символический дуализм "света" ("солнца, сияния") и "тени" (угасания) - активной, деятельной и слабеющей, угасающей (например, в конце года или перед смертью) души-харизмы. В семьях, сохраняющих древние традиции, все еще есть обычай подношения "угощения для тени" (кагэдзэн) портрету члена семьи, когда он находится в отъезде. Это значит, что, по крайней мере, часть его души остается дома в составе родовой души, пребывающей в родовом теле семьи.
У человека - кроме свободной души (тама) имеется еще телесная душа - иноти ("жизнь", жизненное начало/принцип). Утративший свободную душу мог серьезно заболеть и даже потерять сознание (болезнь, вызываемая отлетом души, так называемая "болезнь тени"), но он еще не умирал, поскольку его жизнь поддерживала телесная душа (иноти), находившаяся в теле неотлучно от рождения до смерти и связанная с дыханием.
Таким образом, с концептом иноти связаны представление об о заданности срока жизни (и легенды об оставлении стариков умирать в горах), а с идеей отлетающей или угасающей тама - обряды призывания души (и сезонные - в конце года - ритуалы по укреплению души).
-------------------------------------
Сайты, посвященные кайданам - http://kaidans.hut2.ru/text.htm http://www.kaidan.org/index.html
БАКШЕЕВ Е.С. Кокоро - духовная культура Японии - http://ru-jp.org/baksheev04.htm
БИШАРОВА С.Г. Синтоистские основы традиционной японской культуры автореферат кандидатской - http://sun.tsu.ru/mminfo/000213445/000213445.pdf
ЕРМАКОВА Л.М. Культы и верования в раннем периоде японской культуры - http://www.ruthenia.ru/folklore/ermakova2.htm
ЕРМАКОВА Л.М. Почитание предков в японской культуре - http://www.ruthenia.ru/folklore/ermakova3.htm
ЕРМАКОВА Л.М. Магическое и эстетическое в японском обрядовом фольклоре и ранней литературе - http://www.ruthenia.ru/folklore/ermakova6.htm
ЕРМАКОВА Л.М. Ритуальные тексты нового времени - http://www.ruthenia.ru/folklore/ermakova9.htm
ЕРМАКОВА Л.М. Ямато-моногатари как литературный памятник - http://lib.rus.ec/b/70639/read
ЕРМАКОВА Е.Е. Сибирская заговорная традиция - http://www.ruthenia.ru/folklore/ermakova1.htm
МИДЗУКИ КОГУРЕ Онтологизм знака в средневековой культуре (на материале русской и японской культур) - автореферат кандидатской - http://elar.usu.ru/bitstream/1234.56789/366/3/urgu0282s.pdf
МУХИНА ВАЛЕРИЯ Реальность предметного мира - http://rl-online.ru/articles/Rl04_05/402.html
ТАРНАПОЛЬСКАЯ Г.М. Специфика образотворчества в японском искусстве (статья) -
ТАРАНОВСКАЯ Г.П. Диалектика актуального и потенциального в бытии символа - автореферат докторской -
ЛИТЕРАТУРА:
Бакшеев Е. Ритуальная система обряда могари в древней Японии
Барт Ролан. Империя знаков
Боронина И.А. Особенности художественного образа в японской традиции и их модификация в поэзии и прозе
Главева Д.Г. Специфика мировосприятия в японской литературе X- XI вв
Главева Д.Г. Традиционная японская культура: Специфика мировосприятия
Григорьева Т.П. Путь японской культуры. Неизменчивое в изменчивом
Григорьева Т.П. Синтоистская основа японской культуры
Григорьева Т.П. Японская художественная традиция
Ермакова Л.М. «Вещь» и моно в понятиях и ритуалах
Ермакова Л.М. Синтоистский образ мира и вопросы поэтики классической японской литературы
Лафлёр Уильям Карма слов, буддизм и литература в средневековой Японии
Сымонова-Гудзенко Е. К. Ками и космогония
Трубникова Н.Н. Знак и действительность в буддийском «тайном учении» Кукай, «О смысле слов: голос, знак и действительный облик»