- Точно больше нечего?
- Точно. Ещё не поздно, сходишь?
- Сходишь тут.
- А, ну если так, пойдём.
- Макароны. Чёрт бы их побрал. И картошка с маслом по праздникам. Издержки дерьмократии, мать их. А ты – «сходишь». Здесь тебе не там. Отвык в своих штатах от дерьма этого, поди.
- Да,…
- А что тогда вернулся? Берёзки. Где они теперь, берёзки эти.
- Строят.
- Вот именно. Было-было. Нет. Надо под каток – и строить что-то. Что-то. Дверь-то запри, смотри.
- Ну да. Да, сейчас. Ключи. Ага. Строят – а мы тут без денег.
- Мы. Третий Рим херов. Жопа с гвоздями! Ты ж теперь снова «мы».
- Ну да. А что теперь это «мы»? Ты, я. Всё. Кончились.
- Я ж в более глобальном.
- А, ну если так. Две берём?
- Берём.
- Заплачу.
- Стыдно.
- Да не ты в этом виноват. Жизнь такая.
-За это и стыдно. Не за себя. Я-то дурак. За державу обидно, что мы все тут как дураки такие же. Говно!
- Весна, чего хочешь. Оттепель. Оно и повылазило.
- «Оттепель». Скажи ещё «перестройка». Я ж в глобальном.
- А, ну если так. Подержи, сейчас открою.
[открывает дверь]
Спасибо. Садись, сейчас принесу.
- Ага. И главное-то. Можем ведь по-человечески. Точно можем. Хочется верить, по крайней мере.
- За «по-человечески»!
[Чокаются. Пьют.]
Что-то тебя вообще на глобальное потянуло.
- Да и не говори. Помнишь, картина есть. Как-то она «Завтрак аристократа», что ли.
- Ну, не совсем как-то.
- Не суть. В общем, хата обставлена – картины, ковры дорогие, собачка модная – а сам жрёт хлеб. Причём без масла. И халат протёртый на локтях.
- Ну да. Или вот видел её на днях – всё. Нет, ты не подумай – случайно где-то пересеклись просто. И вот. Она. Икона стиля. Шмотки. Фигура. А на колготках дырочка. Не очень заметная. Но сразу понятно всё. Не с чем было. А сейчас ты про картину сказал, и вообще всё на свои места. И про макароны эти, и про жопу с гвоздями. Так и есть всё.
Дерьмо!
А там… Уехал от того, что хорошо.
- Хорошо. Если хорошо слишком, надо раз 70 за час сказать себе «Я дерьмо – всё дерьмо». Помогает.
- Да, похоже, не пригодится уже.