Ты одессит, Мишка, а это значит,
Что не страшны тебе ни горе, ни беда.
Ведь ты моряк, Мишка, моряк не плачет
И не теряет бодрость духа никогда!
В. Дыховичный
«В городе, где я так удачно родился много-много лет тому назад, поставили памятник ПИСАТЕЛЮ. Не-е, не Жванецкому! И не Ильфу с Петровым! И не Бунину... Наберитесь терпения ...
Десятки тысяч людей и нелюдей проходят мимо него.
Экскурсовод даёт пояснения – вот он-то вам и объяснит что почём!
– Товарищи и друзья, панове и панёнки, фрау и джентльменчики, прямо перед вами ПАМЯТНИК НЕИЗВЕСТНОМУ ПИСАТЕЛЮ МИХАИЛУ ЛЕЗИНСКОМУ.
Шум, хай, гам, переполох среди экскурсантов.
– Какой же он неизвестный, если фамилия вами озвучена?!
– Отвечаю. Известно, что жил на свете такой человек, даже ухитрился родиться в Одессе, но никому не известно, был ли он писателем...».
Кто это осмелился сказать, что неизвестный! Да у него только на Прозе около ста тысяч читателей, а у книг, изданных почти на всех европейских языках, и того больше.
Возможно,вы не удосужились прочесть АПРЕЛЬСКИЕ ТЕЗИСЫ его друга Марка Азова,
"И кому было угодно,
Чтоб в апреле ежегодно
Михаила поздравлять?
Кто завёл такую моду,
Чтоб ему строчили оду,
Непременно каждый год".
(Интервью американскому писателю Солу Кейсеру)
Вот сижу и строчу послание дорогому Михаилу Леонидовичу, которому исполняется 80 лет! Думаете, так просто писать о человеке, именующем себя: «Мыша Мышкинд, интерводопроводчик, сливающий мысли в общий интернетовский бачок» (Скажу отцу, чтоб впредь предохранялся!)
Тут только попробуй употребить нечто пафосное, ответит, как припечатает, милый, насмешливый и очень тёплый человек. Меня он завораживает, я влюблена в писателя и не боюсь в этом признаться, одна ли я! Биографии Михаила Лезинского хватило бы не на один увлекательный вестерн, но это реальная жизнь,трагические моменты которой не сломали,а закалили яркую,талантливую,заряжённую необыкновенной духовной мощью личность. Об этом рассказал он сам в удивительном романе-признании «Если бы из меня не вышел писатель – стал бы уголовником».
«Родился я в Одессе, но после клеветнического доноса на отца семья была выслана; жили мы в Карелии … В 1942 году отец погиб в боях за Смоленск, а мои детские годы прошли на подножках поездов, в трюмах кораблей, в кузовах машин. Попадал и в детприёмник. Да. Я же жил и воспитывался в околозонном пространстве, по другую сторону колючей проволоки, а работал, окончив ремесленное училище в Сегеже, электриком уже за колючей проволокой, вольнонаёмным среди нескольких тысяч зеков» (Из интервью главному редактору греческого журнала «Папирус» Ольге Носовой).
Попытайтесь на мгновение представить эту жизнь. Из солнечного приморского города попасть с родителями в суровую Карелию, ребёнком остаться без отца. Ремесленное училище,скитания, безотцовщина, горчайшие утраты. Всё пережить и занять достойное место в жизни, согласитесь, под силу только неординарному человеку.
На его юность пришлась очередная волна гонений, объектом которых стала творческая интеллигенция. Это была агония жестокого режима, в которой пострадали многие. Именно в эти годы еврейский мальчик Миша Лезинский,получивший рабочую профессию,вопреки обстоятельствам находит свою дорогу к творчеству.
Судьба подарила ему немало встреч с замечательными людьми, чьи имена хорошо известны современникам:
«…именно в Севастополе я познакомился со многими выдающимися поэтами и прозаиками, а потом знакомство продолжилось – или не продолжилось!.. Назвать имена?
ОЛЬГА. Да, пожалуйста. Хотя бы, бегло.
МИХАИЛ. Не по порядку назову – как припомнится... Александр Твардовский и Александр Галич, Ярослав Смеляков и Григорий Поженян, Любовь Руднева и Джемс Паттерсон, Аркадий Сахнин и Пётр Сажин, Лев Разгон и Расул Гамзатов, Александр Крон и Константин Паустовский, Геннадий Черкашин и Николай Черкашин, Леонид Соболев и Александр Жаров, Джани Родари и Володя Амлинский, Римма Казакова» …
((Из интервью главному редактору греческого журнала «Папирус» Ольге Носовой).
Многие из них стали героями его очерков, воспоминаний, написанных так просто и доверительно, что невольно ощущаешь себя участником тех событий. Вот рассказ о легенде и кумире моего поколения:
« А Булат уже читает записки. Множество записок. И из этого множества извлекает и такую: "Почему вас не видно на севастопольских улицах, разве вам не нравится наш город-герой?" – В любом городе найдётся человек, который задаст подобный вопрос!
Булат Окуджава усмехнулся, оглядел залу и ответил:
– Я, надеюсь, очень бы понравился, но я... три дня не выходил из гостиницы, – взгляд его направился на первых два ряда, – из-за воды. Точнее, из-за отсутствия воды.
Передние два ряда зашевелились, передние два ряда пришли в движение, передние два ряда напряглись. С первых двух рядов донеслось:
– Вода во всём городе подаётся по графику!
Но Окуджава продолжал.
– Как я такой небритый и грязный мог показаться на улицах вашего славного города?!. И кто за эти, мягко говоря, безобразия ответственный в вашем городе? Теперь вы понимаете, почему я не появился на ваших прекрасных улицах?!.
В зале – рёв. В зале – аплодисменты, как говорится, переходящие в овацию»
(О Булате Окуджаве замолвить словечко).
Сколько же у него тепла, любви и нежности к тем, с кем свела судьба на жизненном пути. Мудро,иногда с мягкой иронией рассказывает автор о своих героях. Одна из них – Ольга Ометова. Как могла я не открыть эссе, где упоминался нежно любимый в семье прозаик А.Куприн.
О встречах с ним мне рассказывала бабушка. Одна из реплик героини рассказа напомнила то, что услышала от своей бабули, когда слишком настойчиво пристала к ней с просьбой рассказать всё об авторе «Гамбринуса»:
«Читаю (читал!) эти строки Ольге Дмитриевне, слушает с большим вниманием. Интересуется, кто написал? Потом долго вспоминает и вдруг выдаёт на чисто современном языке:
– А-а, припоминаю! Это тот алкашик, который по-пьяни добивался меня!?.
– Ну вы даёте, мать! – обиделся я за читаемого и почитаемого мною писателя.
Конечно, Александр Куприн любил выпить. И даже, набравшись, как говорится, до положения риз,послал из Балаклавы срочную телеграмму царю с таким текстом: " Ставлю вас в известность, что с сегодняшнего дня объявляю Балаклаву и её окрестности свободной республикой тчк".
На что царь Николай ему на это ответил тоже телеграммой: "Советую господину Александру Куприну не пить натощак зпт а выпив зпт закусывать тчк ". Но подвыпившая старуха на меня ноль внимания. Гнёт свою линию:
– Твой Куприн горазд врать, – "мой" как-будто не к Ольге Дмитриевне он пытался подъехать на вороных, а ко мне! – В одном я согласна, как ты его обозвал, Куприн?..» (Любовница куприновского листригона).
Удивительно мастерски это подано! Не только искусство рассказчика тронуло меня, но и блистательное остроумие, которые исходят от его шутливых реплик, комментариев. Внутреннее благородство и культура пронизывают творчество писателя.
Это чувствуется во всём. В отношении к своим героям, в общении с читателями. Признаюсь, частенько заглядываю в его отзывы, потому что это подлинные жемчужины отточенного ума.
Есть в Лезинском замечательное качество, вызывающее искреннюю симпатию. Я имею в виду трепетное отношение к стране, в которой довелось родиться и прожить большой отрезок жизни. В его произведениях нет ни малейшего намёка на то,что очень точно и остроумно выразил А. Генис: «Ничто так не красит «новую родину» как плохие новости с «родины старой».
Он внимательно следит за всем, что происходит у нас, и я чувствую,какой болью отзываются в душе невесёлые события, сотрясающие страну. Есть еще одна болезненная тема –антисемитизм. Его отношение к этому сдержанное и достойное. Да, много несправедливого творилось на нашей земле в перестроечные годы, когда низменные инстинкты толпы выплёскивались наружу, когда власть демонстрировала неготовность противостоять этому позорному явлению. Но можно ли переносить обиду на весь народ?
Наверное, Михаил Леонидович мог бы рассказать об этом больше, чем его молодые современники, но кто-то заметил однажды, что умный человек всё видит и многое не замечает. Всё это в полной мере относится к содержанию творчества писателя. Не я одна подметила эту особенность. В рецензии к одной из глав романа на подобный вопрос, заданный читательницей, он ответил откровенно и прямо:
«Антисемитизма, дорогая Волчица, хватало во все времена. И в Карелии, и на Урале, и в Крыму, и в Израиле, где я сейчас живу. В уральских глухих деревнях, где вообще не видели ни одного еврея, а мнение своё сельчане имели: "Жаден как жид", хотя к нам, когда мы из Тавды на некоторое время переселились в село Щучье озеро, к нам относились хорошо и не верили, что мы и есть те "жадные евреи". Евреи, которые замучили Христа, всегда будут виноваты, не задумываясь над тем, что сам Иисус Христос был евреем».
Признаюсь, эта сдержанность, истинная житейская мудрость пробирают сильнее, чем гневные филиппики в адрес тёмных и недобрых людей. Трогают больше, чем бесконечное возвращение к теме пережитого на оставленной родине, ставшее основным содержанием творчества отдельных авторов. Отношение зрелого, много пережившего и передумавшего человека, умеющего прощать. Оно говорит о великодушии и подлинном благородстве писателя, о высоком строе его души.
Я намеренно не даю ссылки на произведения М.Лезинскогого, поскольку творческий багаж автора столь весом, что, открыв любое произведение, читатель найдёт немало интересного для себя. О чём бы ни рассказывал писатель, это всегда увлекательно, образно, феерически остроумно. Я боготворю людей с развитым чувством юмора и наличием самоиронии, спасающей от самодовольства и глупости.
А вот иронии у Михаила Леонидовича более чем достаточно.
"РАЗГОВОР С САМЫМ ЛЮБИМЫМ МНОЮ ЧЕЛОВЕКОМ, ТО ЕСТЬ, – С САМИМ СОБОЮ.
– Аха, вначале у тебя появились «минетки », а сейчас -
«минимишеньки» …Чем же они отличаются?
– Ну, это простой вопрос: минетки, – это обрезанные произведения различных жанров, а минимишеньки …
– Не обрезанные!
– Совершенно веГно! Так с чего начнём, товарищ Внутреннее Я ?
– Пожалуй, с обрезанных
МИНЕТКИ – ОБРЕЗАННЫЕ РОМАНЫ, ПОВЕСТИ, РАССКАЗЫ
( Или жизнь Забугорья в мини-мини-минетках "
(Рождение минеток и минимишенок или Софья Шоколадница)
Не слабо, правда? И сколько таких великолепных, ироничных, дерзких, да что там, порой хулиганских вещиц у любимого мною автора! Но главное, что для своих очерков он умеет находить столь же неординарных людей. Чего стоит один только фоторепортёр Борис Шейнин, автор бесшабашной фразы, начертанной на дорожном указателе в один из трагических моментов войны. Она поднимала дух солдатам, отправлявшимся на смертный бой, думаю, не меньше, чем легендарная песня «Вставай страна огромная». (Ни х..! Дойдём!)
Наверное, цитировать можно бесконечно.
«Смеюсь и плачу, плачу и смеюсь... Самое длительное и коварное путешествие я совершаю ежедневно в глупь своего мозга. Стараюсь не заблудиться в извилинах троп и тропинок, проложенных сикось-накось-выкуси (Мих. Лезинский. Минимишеньки)
Читаю, перечитываю, наслаждаюсь. Чего стоит одна эта" глупь мозга". Замена одной буквы в слове: «глуПь» делает нас свидетелями рождения шедевра, который непременно войдёт в обиход ценителей тонкого юмора.
Повторяю её с восхищением и радостью. Господи, праздник души – такая вот находка. Но ещё большее открытие – сам Михаил, умный, тонкий, деликатный, собеседник, не допускающий покровительственного или уничижительного тона.
Я знаю наизусть его мягкие, остроумные реплики и обращения ко мне, дилетантке, заболевшей на старости лет манией письма. Он никогда даже намёком не дал мне почувствовать своего превосходства.
«Лезинский создал великое множество первоклассных текстов. Но литературным стар-пэром не стал». (Люди и ложи. Бужор Юрий с приветом из Висбадена).
Вспомнилась фраза из выступления на радио писателя Ю.Германа: «Человеку нужно прежде всего, чтобы у него звонил телефон. Человеку нужно, чтобы он был нужен». Я знаю, что у Михаила Леонидовича 5 апреля телефон будет звонить постоянно. Уверена, что читатели не оставят его своим вниманием.
Многая лета Вам, Михаил Леонидович!
http://www.proza.ru/avtor/amisha45
http://www.youtube.com/watch?v=wG7cSIj6UnI