На зимние каникулы на физфаке был организован студенческий отряд для работы на лесопилке в г. Лодейное Поле. Я из-за экзамена не смог поехать вместе со всеми, и сегодня мне предстояло добираться туда самостоятельно.
Наконец-то все экзамены сданы, на душе - легко, и, заглянув на пару часов к знакомой на день рождения, я расслабленно ехал на Московский вокзал. За плечами - рюкзак, в рюкзаке - гитара, в голове приятно шумела смесь коньяка с шампанским...
Оказалось, что в Лодейное Поле электрички не ходят, а последний на сегодня поезд дальнего следования - на Мурманск - отправляется с секунды на секунду, что мне и пыталась втолковать кассирша, предупреждая, что в случае моего опоздания этот билет на другой поезд будет недействителен. Но я с бесшабашностью юности не обременял свой слегка нетрезвый рассудок подобными проблемами. Как это я опоздаю? Поезд уедет без меня? Такого просто не может быть! В принципе!
Мне действительно удалось вскочить на последнюю площадку последнего вагона трогающегося поезда. Присев на ближайшее ко входу сиденье, я пару минут перевёл дух, а потом решил пройтись по вагону, поискать более удобное место да и вообще посмотреть, что там есть интересного. Пройдя несколько купе, я вдруг увидел на боковом сиденье очаровательную девушку. Золотые локоны обрамляли её хорошенькое личико, длинные ресницы взлетели и снова опустились, открыв на мгновение большие голубые глаза. Ну просто - мой идеал! Ко всему этому очень шло красное платье с чёрным воротничком. Положив локотки на откидной столик, девушка читала журнал "Наука и жизнь".
- "Видно, не дура!", - подумал я.
Слетав за рюкзаком, я сел напротив. Оказалось, она - студентка ЛИИЖТа, едет на каникулы домой в Мурманск.
Слово за слово, журнал спрятан в сумочку, прекрасные глаза неотрывно глядят на меня...А уж когда я достал гитару и тихо, чтобы не будить уже улёгшийся спать народ, запел, исчез и тускло освещённый ночниками вагон, и храп пассажиров, и остались только эти широко раскрытые синие глаза, под взглядом которых я, казалось, лишался материальности и, превратившись в волны музыки, обволакивал ими прекрасную незнакомку.
Три часа пути пролетели, как одна секунда. Конечно, мы договорились встретиться. Она жила в общежитии, и я не мог ей позвонить. Ни у меня, ни у неё не нашлось ручки, чтобы записать мой телефон. Вокруг все уже спали.
- Ничего, я запомню! - сказала она, не сводя с меня глаз.
Я выскочил на мороз (в том феврале морозы ночью доходили до 36 - 38 градусов). Мимо меня проплывал поезд, и в одном из окон я увидел её прильнувшее к замёрзшему стеклу лицо и машущую ладошку. В голове крутился шлягер:
В мой вагон вошла она,
Улыбнулась из окна,
Поезд тронулся, я вслед
Лишь рукой помахал ей в ответ...
В два часа ночи я очутился один в незнакомом городе. Адрес лесопилки я узнать не удосужился. На улицах не было ни души. Но мне было море по колено. Я пошёл куда-то по скрипящему на морозе снегу, и через некоторое время ноги вынесли меня к лесопилке! До сих пор я воспринимаю это, как чудо.
Работа там шла безостановочно, в 3 смены. Студентов, разумеется, поставили работать ночью, так что я сразу увидел знакомые лица.
Десять ночей, по 8 часов стаскивая с транспортёра напиленные доски, упакованный в ватную куртку, такие же брюки, валенки и меховые рукавицы (всё было выдано лесопилкой), я не замечал ни трескучего мороза, от которого белели щёки и нос, ни боли в растянутых тяжеленными досками сухожилиях рук... Всё это претерпевала лишь моя телесная оболочка. А сам я весь был в мечтах о предстоящей встрече! Грезил этими синими глазами!
Всё кончается, кончились и каникулы. Я вернулся в Ленинград.
Точно в назначенный день и час раздался телефонный звонок. Но она сказала, что простудилась и не сможет со мной встретиться в запланированный день. Мы договорились, что она позвонит, когда выздоровеет, но день шёл за днём, неделя за неделей, а она всё не звонила.
Делать нечего. Я вошёл в огромное здание одного из общежитий ЛИИЖТа. Я знал только её имя и курс, но, переходя из комнаты в комнату, описывая её, в конце концов выяснил, в какой она группе. Оказалось, она жила в другом общежитии, расположенном очень далеко, и я решил, что, зная группу, гораздо проще найти её в ЛИИЖТе во время занятий.
На следующий день, приехав в ЛИИЖТ и посмотрев в расписании аудиторию, я с букетом алых роз и бьющимся сердцем шёл по пустому (шли занятия) коридору, приближаясь к заветной двери. Не дойдя до неё метров 30, я вдруг услышал доносящийся из аудитории истеричный женский вопль:
- Мерзавка! Вон отсюда! Совсем обнаглели!
Дверь отворилась, и появилась ОНА!
Да-а, никак не ожидал я подобных, отнюдь не романтичных обстоятельств нашей встречи! Я представлял, как в потоке студентов она с подружками выходит из аудитории и вдруг видит меня! На глазах у изумлённых подружек я вручаю ей букет... А тут мне даже неудобно было показать, что я явился свидетелем этой сцены!
К тому же, в моей памяти хранилось и лелеялось то, что позволял увидеть вагонный столик: прелестная головка, высокая тонкая шейка, хрупкие плечики, тонкие изящные руки, трогательная юная грудь... Естественно, моё пылкое воображение дополняло образ недостающими деталями, наделяя их таким же неземным совершенством. Но действительность жестоко посмеялась над моими грёзами: то, что было скрыто вагонным столиком, настолько разочаровало меня, что я, мгновенно лишившись всякого желания соединиться с объектом моих мечтаний, быстренько отвернулся, чтобы она меня не узнала, и, заслонив собой букет, пошёл к выходу...