Люди нашей страны и их отношение к Природе

               
               
     Огромные просторы моей Родины. Нет конца и края. С детских лет я познал её просторы. Мой папа был военным человеком и по долгу службы часто переезжал в различные регионы великой страны, которая носила название Союз Советских социалистических республик. Свою первую поездку по СССР я помню в товарном вагоне, в котором ехало несколько семей военнослужащих. Папу перевели служить со станции Домна Читинской области в город Куйбышевка Восточная Амурской области. Станция Домна расположена в двадцати километрах на восток от Читы, а Куйбышевка Восточная на перекрёстке транссибирской  магистрали с железнодорожной веткой ведущей в областной город Благовещенск. Мои детские глаза фиксировали всё, что находилось на нашем пути. Огромная тайга, раскинувшаяся от южных границ степных районов страны до крайнего севера, переходившая в тундру. Но тогда южными границами была железнодорожная ветка, по которой мы ехали. Тайга огромна. Зелёные берёзы перемешивались с лиственницами, некоторые из которых  успели пожухнуть. Среди огромной зелёной тайги отдельными стояли высокие и стройные ели. Спустя много лет я рассмотрел эти ели, их вершины высились над крышами двенадцатиэтажных домов. Прямые, ровные, хоть сейчас ставь вместо мачт кораблей. Мощные сибирские реки появлялись на нашем пути, вперемежку с ними появлялись и быстро исчезали малые реки и речушки, словно говорили, что без малых речушек не бывает больших. Через большие и малые реки перекинуты большие и малые мосты. Иногда среди тайги появлялись дома, в которых жили люди, а вдоль ветки недалеко от насыпи стояли временные домики, в которых отдыхали путейские рабочие при ремонте дорог. От домов в тайгу уходили тропинки. Всё было как у нормальных жилых домов. Единственно чего не было, так это электрического света. Но пройдут годы и около таких малых посёлков появятся трансформаторные подстанции, которые будут запитывать магистраль и давать электрический свет и тепло жилым домам. Мне было так интересно, что хотелось пожить самому в этих домах. С годами, когда я был уже взрослым,  это чувство не проходило. Потом мы приезжали в большие города, которые вставали на нашем пути. Тогда я не знал их названия, не знал, что мне часто придётся бывать и подолгу жить в них. Не знал, что познакомлюсь со многими хорошими людьми, и они станут мне родными. О себе я тоже ничего не знал, что я продолжатель рода уральских казаков стану представителем племени забайкальцев. Я не знал, что родился в Забайкалье на станции Домна Читинской области. Даже сейчас, в поезде не знал, куда мы едем. Вместе с местом рождения я получил доброту забайкальцев. Как и они, я стал добрым человеком. Не сознавая тогда, я полюбил просторы моей Родины. Иногда тайга расступалась зелёными пятнами больших полян, среди которых росли отдельные зелёные деревья. Мы проезжали мимо дорог , по которым проезжали полуторки и ЗИЛы, самые первые автомобили нашей страны. Мощные трактора пахали землю, подготавливая её к посевам озимых. Но тогда я не знал, что есть яровые и озимые. Это я узнаю потом, когда пойду учиться в школу. Я узнаю, что моя страна большая и богатая. Однажды на нашем пути выросло очень большое озеро. И я узнал, что это озеро называется Байкалом. В своей жизни я много раз буду на его берегах. Но уже тогда я полюбил Байкал. Его нельзя не полюбить, как нельзя не любить свою Родину, большую или маленькую. Так с годами, переезжая с родителями на новое место службы папы, я познавал стою Родину. С той поездки я всегда удивлялся, что в тайге много поваленных деревьев и переживал, что они захламляют тайгу.
   Глядя на захламлённую тайгу, я спросил папу, почему люди не убирают поваленные деревья? Папа ответил, что невозможно по всей тайге убирать поваленные деревья, просто это невозможно убрать упавшие деревья по всей тайге. Прошли годы, я вырос и стал взрослым человеком, но и сейчас мне очень горько такое отношение людей. Я знаю, что во всех регионах страны имеются лесхозы, задачей которых является не только валка леса, но возрождение его. Не буду много говорить, что люди, работающие в лесхозах, не имея достаточно хорошей техники и получая мизерную зарплату, не желают работать бесплатно. Ельцинская контрреволюция завладела всем богатством страны, оставив народ нищим, обрекла их быть бомжами. Страной правит олигархия. Лес губят не только в тайге, беспощадно вырубая его, но и вблизи мегаполисов. Люди, не имея возможности работать, вынуждены
самовольно рубить и продавать лес.  Такое же безобразие творится на водоёмах. Как, какими словами сказать людям, что придёт время, когда они пожнут плоды своей “деятельности”.
Подумайте, вчитайтесь в слова советского писателя Валентина Иванова, истинно русского человека.
    “Эти огромные просторы в первозданной простоте ждали явления человека. Велик человек в своей уверенности, что для него созданы земля и небо, солнце и звёзды. Моё! Наше! Какой Бог, покровитель каких племён первым сказал: “Населяйте землю и обладайте ею! Напрасен поиск, мелочное и недостойное собственного утверждения первенства”. Земля подобна безмерно широкой одежде, безразличная, бесстрастная, великолепная не в себе, а для кого-то! Кому отдаться, кто овладеет землёй, её бесконечной ширью? Ей всё равно, ей все равны. Она подчиняется силе.
   Но немая, безразличная, оживляемая только живым воображением человека, земля чутка к насилию. Испытав насилие, она мстит бесплодием, обернувшись пустыней, обрекает на изгнание, не считаясь ни с лицами, ни с оправданиями, ни с благими пожеланиями. Земля верит только добрым делам. Земля мстит за творимые на ней недобрые дела! Приговор её слеп, вместе с виновными она гонит и невиновных за их попустительство виновным, не смягчаясь их слабостью. Суд земли беспощаден, обжаловать никому не дано! Даже, если человек понял, что натворил недоброе дело. Потребуются очень многие годы, столетия, прежде чем Природа простит человека, исправит недобрые творения его рук”.
    Посмотрите, что мы имеем сегодня. В лесу, где люди собирают грибы, мусор – брошенные пластиковые бутылки, пакеты, стеклянные бутылки. Я не говорю о сухих поваленных деревьях, ветках – никому нет дела, чтобы навести чистоту леса. На берегах водоёма то же самое. Почему у людей такое отношение? Кто виноват? Почему такое безобразие стало нормой жизни русского человека. Неужели? – это не моё, так почему я должен думать о Природе. Пусть голова болит у тех, кто наворовал, ограбил свой народ.
    Природа – это живой организм. Моё поколение помнит изречение Мичурина “Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у неё – наша задача”. Мы неправильно поняли Мичурина, действовали нахрапом, грубо. Действую необдуманно, человек разрушал Природу, и получил то, что заслуживал. Сейчас земля мстит человеку. Развал экономики – это результат примитивного мышления советского правительства и всего народа. “Не моё”! Заводы не моё, фабрики – не моё, сельское хозяйство – не моё. Недоенная корова? Ну, и что?
Пусть председатель платит, будем доить! И так далее. С другой стороны (нижегородский автозавод): люди завода – наш золотой фонд! Меньше затрат – выше зарплата! Чушь собачья. Никогда снижение затрат не повышало зарплату. В советское время сплошной обман. А уж сейчас и говорить не нужно.
   Интересно, когда начался развал социалистической экономики? Вы скажете, после горбачёвско – ельцинской реформы. Нет, ничего подобного. Вспомните Николая Островского “Как закалялась сталь”. Помните, как на комсомольском собрании молодёжь ругала комсомольца Файло, сломавшего сверло. “Оно же не моё”!
   С малых лет в моей памяти осталась удочка, берег реки Ингода, папа, сидящий рядом и… чистые берега реки. Папа любил ловить рыбу. Он всегда ловил удочкой. Изредка ставил на ночь донки… и я рядом с ним. Любил рыбную ловлю в детстве, люблю и сейчас. Помню во второй приезд в командировку в город Усть – Илим. Меня пригласили на зимнюю рыбалку, на Ангару. Мы выбрали место выше плотины, недалеко от берега. Но меня ребята сразу предупредили, что рыбу сразу же нужно потрошить. Я спросил:
-   Почему?
-   Смотри, видишь перед плотиной верхушки елей?
-   Вижу, а что это такое?
-   Перед затоплением котлована то ли не успели, то ли не захотели вырубить лес. Вот дерево и гниёт. Когда сгниёт, может быть у рыбы и не будет глисты. А сейчас рыба поражена глистом.
   То же самое и в Братске. Дно водоёма покрыто гниющей мёртвой рыбой, живую рыбу проедает глист. Плывёт такая сорожка, а из проеденного живота глиста длиной в полтора метра тянется следом.
   Я не буду говорить про байкальский целлюлозный комбинат! Это вообще образец преступного отношения к Природе. В Байкальске имеется институт по охране окружающей среды, который контролирует состояние окружающей среды, а вот у себя под носом, ничего не видит. Я позволю себе сказать, что с сотрудниками этого института встречался в Усть-Илиме, Братске, и знаю многих его сотрудников. В этих городах имеются мощные очистные сооружения, а окружающая среда загажена. Я не говорю, что страдают люди и особенно дети.
Для сравнения приведу город Саянск. Это молодой город. На его территории размещается территориальный комитет охраны окружающей среды. В один из свободных дней я посетил комитет. Познакомился с директором. Владимир Ильич Михайлов. Имея необходимые документы, инструмент и право на проведение поверок хроматографов я помог комитету отремонтировать и поверить один из самых первых хроматографов, выпускавшихся в СССР. В Саянске работает один из крупнейших нефтехимических комбинатов СССР. Как и Братске, комбинат выбрасывает огромное количество вредных газов. После выполнения работ я сказал Владимиру Ильичу:
-   Теперь можно взять под контроль комбинат. Как Вы раньше не смогли решить проблему контроля комбината?
-   Владимир Александрович, мы пытались, но мне генеральный директор заявил, что у них имеются новейшие хроматографы и выбросы соответствуют нормам. Чем я мог проверить?
    Через год приезжаю в Саянск и встречаюсь с Владимиром Ильичём.
-   Владимир Ильич, в прошлом году у Вас был старейший хроматограф, а сейчас, прошел все комнаты и обнаружил не только новые хроматографы, но и компьютеры и почти в каждой лаборатории. Как же вы смогли их купить? Где взяли столько денег?
-   Спасибо Вам, Владимир Александрович. Я нашёл немного денег и принял на работу неко-торых сотрудников комбината. Они сообщали мне время выбросов. Ну, а сотрудники наши успевали брать пробы. Когда генеральный директор повторил сказанное ранее, то я ответил, чтобы они показали документы, на основании которых они имеют право ссылаться на свои хроматографы. Конечно, суд заставил комбинат платить штрафы, которые доходили до 30% прибыли.
   Вот Вам и ответ. Дело совсем не в хроматографах, а в людях, которые не желают пить, дышать и кушать отравленную пищу.
   Чтобы стало понятно, что такое хроматограф, скажу, что он позволяет в любом веществе, в любом его состоянии определит даже одну молекулу примеси, и какой именно.