Stunned Silince ver.5 Сколь прекрасен невидимый танец ресниц…
Сколь прекрасен невидимый танец ресниц,
Снизу вверх, сверху вниз, глаз открыт и закрыт.
И глядит на тебя океан из глазниц,
Мысли тянут глубины, и уводят на дно.
Жадный вдох, пошлый выдох,
Все равно где темно?
Ну и что ты хочешь этим сказать? – Термана недовольно поморщила мордашку и намотала на пальцы нитки мысли. Попробовала ее на вкус, и сморщилась, - Кислятина. У тебя есть другие? Более бодрые мысли? И кто тебе сказал, что вот этот поток словесности посвящен мне?
Вот на этом-то никто не настаивает. Я бы сказал, что ты слишком эгоистка и мыслишь только о себе. Вот тебе пример, - и я потянул за кончик открытые слова про глаз. Ниточка дернулась и схватила за глаз Терману. – Отпусти ее, - сказал я не то Термане, не то мысли. Но обе начали сплетаться в один клубок.
Я заломил руки против их привычных изгибов, и постарался сосредоточиться на продолжении мысли о глазе, чтоб она могла отцепиться от Терманы. Однако даже актерское мастерство в заламывании рук и талантливое выворачивание наизнанку не могло оторвать мысль из эгоистичных хватких паутин.
Пришлось натянуть мысль как можно сильнее и резко отпустить. Глаз Терманы смачно хлюпнул и вытек по щекам, на шею и впитался в декольте без остатка. Ее недовольная мордашка скалилась на меня, а пальчики угрощающе шевелились, лишившись костей, словно причудливый клубок червей.
Ты все-таки эгоистка, - я пытался ее отвлечь, медленно отступая к окну в середине парадной комнаты. – Нет, ты самовлюбленная эгоистка, и против тебя нечего противопоставить, давай уже закругляйся.
Но все мои слова даже не успев обрести форму таяли на пальцах-червях, которые уже пробирались мне в рот, и зажимали язык, давили изнутри на горло и копошились в левом легком. Я укусил Терману за пальцы, которые она тут же отбросила, словно ящерица хвост. Отчаянное плевание пальцев на пол и в окно, длилось медленно и щекотно, от чего я катался по полу, стучась в него коленями.
Когда меня перестало укатывать, я встал, отряхнулся, и гордо вскинув голову, удалился в футляр от саксафона спать. Мне в след летел невидимый прекрасный танец ресниц, эгоистичной суки, мерзкого и ужасно прекрасного существа – женщины. И два прекрасных зеленых глаза, кокетливо углублялись и терялись в тишине отсутствия других мыслей…
Ненавижу ее подумал я, и уснул.
Из Цикла «Stunned silence», Варшава 2011