Работать в детский дом я пришла в марте 2001 года и не случайно: здесь был большой зооуголок с несколькими просторными вольерами. Из-за прохладной погоды двух обезьян, черного лебедя, журавлей, морских свинок, белого павлина и утиный молодняк ещё содержали в зимней оранжерее.
Жили тут и нелегалы: крысы. Да не какие-нибудь пасюки, а альбиносы и голубые. Они бесцеремонно сновали по обезьяньей клетке, подбирая остатки еды, и клетка оставалась всегда чистой. вся земля в оранжерее была сплошь изрыта крысиными норками. Более того, выходы имелись даже в летних вольерах на приличном расстоянии от оранжереи.
История одичавших декоративных крыс оказалась проста. Кто-то подарил директору небольшого питона. На прокорм змею и завели этих симпатичных зверюшек. Стоило один раз плохо закрыть клетку, как они тут же сбежали. Но далеко уходить не стали, ибо оранжерея оказалась просто райским уголком: тепло круглый год, обилие корма, податливый грунт для рытья ходов. Так они и жили здесь припеваючи: плодились, наглели, таскали новорожденных птенцов и морских свинок, и извести их не было никакой возможности. Ко времени моего прихода питон давно уже сдох, и ничто, кроме крыс, не напоминало о его былом существовании.
Однако свято место пусто не бывает: в конце апреля в оранжерее появился новый террариум с маленьким (сантиметров семидесяти)питончиком. Особой любви я к нему не испытала: хладнокровный, скользкий и бесчувственный. Другое дело грызуны: теплые, пугливые, шустрые и пушистые...
Чтобы кормить питона, пришлось отлавливать крыс. Меньше их не стало, зато наглости поубавилось. Удавчик заглатывал их сперва весьма охотно, но постепенно в его поведении наметились вялость и апатия. Возможно, он готовился к линьке.
Однажды, выйдя после выходных, я увидела пустой террариум: лишь несколько прозрачных лоскутков кожи валялось внутри, да дверца брошена открытой. И я с облегчением вздохнула: стало быть, готов... Всё-таки от змей у меня какое-то неприятное чувство (подозреваю, что это чувство по-обезьяньи панического страха)!
С наступлением лета оранжерея опустела. В ней стояли такая влажность и жара, что ни одному животному там не выжить. Зато многие капризные растения чувствуют себя здесь просто замечательно. Разве могла я упустить такую возможность? Конечно, я притащила сюда цветы.
За лето в оранжерее вымахали настоящие тропические джунгли, только змеи для полноты картины не хватает! Поливаю, а на душе неприятно: ничего не видать дальше собственного носа. Хотя откуда взяться змее? Глупости!
А крысы, между прочим, куда-то исчезли. Больше не выглядывали из норок их любопытные мордочки. Я решила, что они ушли к летним вольерам: там больше корма.
В сентябре истина открылась: змея действительно была!
Я увидела её узкую голову, свешивающейся из закрытого сеткой аквариума. Спрашиваю у директора, это что, новый? Тот с гордостью мне отвечает: нет, это наш собственный!
Надо бы мне было раньше поинтересоваться судьбой маленького питона у своего директора - он бы мне ответил, что кто-то из ребят бросил дверцу приоткрытой, и змея уползла.
Да, в отступление от темы: если вам показалось забавным, что наш директор знает о происходящем в детском доме больше своих подчинённых, так ничего странного тут нет - мы уходим с работы домой, а он живёт здесь постоянно, без праздников и выходных.
Осенью стало прохладней, и питон устроился в оранжерее на крышке железного люка погреться на солнышке, только из маленькой змейки за лето он превратился в толстую полутораметровую змею. Вот почему исчезли крысы со всей территории детского дома!
Его увидели и попытались поймать. Змея бы уползла, да из-за своей толщины застряла в крысиной норе. За хвост её оттуда и вытащили.
Так что верны оказались мои летние опасения. Хотя за всё лето я ни разу так и не увидела питона, ничем он не выдал своего присутствия! Но ведь предчувствие всё-таки было...
Можно сказать, что мои опасения были вполне логичны после пропажи змеи. Но ведь я была абсолютно уверена, что она сдохла. Каюсь, я так обрадовалась этому факту, что поспешила в него поверить.