Марта - черно-бурая колли - красавица

Павлова Вера Калиновна
На фото: Марта со своими щенками.

         Марта - черно - бурая колли - красавица

      После потери Боя («Солнечный щенок») мы долго не могли решиться завести другую собачку. Но желание её иметь с годами не прошло. Через три-четыре года наша племянница с мужем привезли нам из Санкт-Петербурга маленькую красавицу - колли.

      Чтобы ей не было скучно в поездке, они захватили с собой и её брата. Оба они были приобретены за символическую цену у знакомых. Породной ценности они не представляли по причине каких-то несоответствий родословному «кодексу».

      Этому подарку мы не могли нарадоваться. Ничего не помню из её младенческих лет. Речь пойдёт о более поздних периодах.

      Окрас у неё довольно нарядный: рыжий цвет чередовался с черным. Беленькие галстук, лапки и кончик хвоста. Мордочка остренькая, хитровато-лисья, пушистый, по породе, хвост.

      Росла она спокойным щенком. За одиннадцать лет жизни не испортила ни одной пары обуви, целыми оставались и обои. Мы долго подбирали ей кличку. Хотелось, чтобы она соответствовала спокойствию и благородству породы и родству породы по происхождению - шотландская овчарка. Остановились на кличке Марта.

      Её братца  почти сразу назвали Гремом. Начальную кличку Рекс сочли в звучании  резковатой и конфликтной. Через несколько лет, в противоположность сестрице, Грем вырос огромным, лохматым, рыжего окраса, с белым пятном на груди, с жутковатым оскалом, с сильным, громоподобным. голосом и с характером сторожевого пса.
 
      В то же время это был красивый сильный и благородный пёс, длинная шерсть которого свисала почти до пола. Его великолепие усиливалось после мытья и расчёсывания. Марта рядом с ним казалась небольшой, изящной, яркого по сравнению с ним, окраса.

      Надо было видеть их, когда молодая чета приезжала  к нам в гости. с Гремом:  Марта и Грэм, играя, носились по комнатам, разноцветным  мягким клубком катались. по ковру и диванам. Когда щенки подросли, площадь в квартире для собачьих игр стала тесноватой, и мы выпускали их во двор.
 

      Непередаваемой была картина борьбы этой красивой парочки на чистом снегу зимой. Они гонялись по белому снежному ковру, пока Грэм не настигал Марту, и начиналась борьба, где в живописном беспорядке смешивались пушистые «лисьи» хвосты и краски: оттенки рыжего с чёрным на белом снегу…

      По мере взросления у Марты проявлялись мягкие черты охранной породы. Я с интересом наблюдала за ней, когда в доме появлялись маленькие дети.
 
      К ребёнку ясельного возраста, лежащему на диване, она подходила, как-то заискивающе скуля, осторожно обнюхивала его со всех сторон и начинала жалобно и тихонечко скулить, будто сочувствуя его беспомощности и не зная, как ему помочь.

      Не дай бог в этот момент подойти чужому человеку, в её голосе тут же возникали строгие и недовольные ноты рыка, и дальше она переходила на звонкий лай, призывая хозяев. Дети в её присутствии были под надёжной защитой.

      Мы часто брали её с собой в лес. Как только она видела, что мы надеваем спортивную одежду, она начинала метаться и скулить, чтобы о ней не забыли.

    - Марта, ты что? Возьмём мы тебя с собой, не беспокойся. Возьмём, красавица ты наша, - ласково уговаривали мы её. И тон её голоса менялся на радостный визг.
               
      Нелёгким был период привыкания Марты к машине. Мы усаживали её с кем-нибудь на заднее сидение. Когда машина трогалась с места, и начиналось мелькание или «движение» предметов за окном, от страха и необычности происходящего она впадала в состояние стресса, и успокоить её было очень сложно.

      По пути она немного привыкала к езде, но обильное нервное слюнотечение не прекращалось до  прибытия на место. Понадобилось три-четыре рейса в лес, чтобы она освоилась в салоне при движении.

      Если во время первых выездов она с большим нежеланием садилась в машину, то в дальнейшем Марта первая заскакивала в салон и садилась на место рядом с водителем. Оно ей нравилось больше. Но из-за неуёмного желания общаться, её приходилось пересаживать назад, где она ничего уже не боялась.

      В лесу она резвилась, поочерёдно прибегая ко всем грибникам. Иногда, когда  долго не видела никого рядом, я призывала Марту, зная, что она где-нибудь рядом с хозяином. Где бы она ни находилась, она быстро откликалась на зов и прибегала ко мне.

      Я радовалась появлению этого нарядного существа среди лесной зелени. Успокоившись, я отсылала её обратно:

      - Марта,  беги к хозяину! Ищи его! Ищи хозяина! Немного покружив около, она убегала к своему покровителю точно в направлении, где он находился. Ей очень нравилось в лесу, полном необычных и разнообразных звуков и запахов.

      На обратном пути мы обычно заезжали на Круглое озеро. Едва открывалась дверца салона, Марта выскакивала и бежала к водоёму, неотступно следуя за хозяином.

      Удовольствием было наблюдать за движением в воде  контрастно-разноцветного, отливающего блеском при солнечном свете существа. После купания шерсть Марты становилась волнистой и блестяще-шелковистой.

      Марта – колли - замечательная мать. Два раза она приносила нам потомство в количестве 9 – 10 щенков. Все они разбирались по рукам учащимися и родителями в школе, знакомыми и соседями.

      Она ни на шаг и ни на минуту не отходила от своих детей. Её кормление происходило тут же, у материнского «поста». Щенки всегда чистые, ухоженные, накормленные.

      Иногда среди щенков попадались неожиданно тёмного, почти чёрного окраса. Они – следствие её «вечеринок», проведённых в обществе известного в округе большого, как медведь, кучерявого чёрного «принца». 

      Один из таких щенков вырос в большого лохматого пса с кличкой Тобби у сотрудницы школы. Верный, ласковый и грозный пёс, которым женщина была очень довольна.

      Самые яркие воспоминания о Марте у меня остались от минут, когда она встречала меня с работы. Когда я появлялась в начале нашего проезда, на противоположном конце его иногда стояли Марта и её хозяин.
 
      Он начинал ей что-то говорить, рукой указывая на проезд. Завидев меня, она стремительно пускалась мне навстречу. При этом вся живопись её окраса буйно играла и волновалась на её гармоничном в движении теле.

      Достигнув цели, она бросалась лапами мне на плечи и несколько мгновений мы стояли так, обнявшись и почти целуясь….Всё сопровождалось её радостным визгом. Она была очень ласковой…

Подробности гибели Марты я опускаю. Слишком они тяжелы... 
Через 3 месяца в Санкт-Петербурге погиб и Грэм...

После  Марты мы долго не могли успокоиться...
Поэтому собачек мы больше не держим...


20 марта 2011 года