продолжение 5
Рабочий день постепенно таял. Осталось одна маленькая работа – распечатать экспертизу графической реконструкции внешнего облика по черепу. Это было эксклюзивное детище…
О т с т у п л е н и е ш е с т о е
(экспертно-графическое)
"Заключение эксперта" № ХХ/гр. было выполнено в течение месяца в нерабочее время и изложено на трех листах и проиллюстрировано фототаблицей. Первый лист – титульный – содержал обычные формальные сведения На втором листе после привычных уже вопросов следователя (Пригоден ли представленный на исследование череп для графической реконструкции лица? Если пригоден, то какова графическая реконструкция лица? Имеются ли сходные признаки между графической реконструкцией лица по представленному черепу и прижизненными фотографиями В.?) следовали обстоятельства случая, в которых вкратце было указано, что, убив топором отца, родной сын закопал труп недалеко от дома и только через год написал явку с повинной в адрес прокуратуры. В результате произведенной эксгумации на экспертизу были доставлены череп с нижней челюстью скелетированного трупа и две прижизненные фотографии В.
Прежде чем приступить непосредственно к графической реконструкции Властантинычу пришлось произвести монтаж костей черепа с челюстью, тщательно и детально описать форму черепа, все его выступающие костные образования, произвести двадцать четыре антропометрических измерения с помощью толстотного циркуля, сантиметровой ленты и штангенциркуля. Все эти манипуляции позволили ему убедиться, что представленный череп принадлежит мужчине европеоидной расе. Завершило этот подготовительный период фотографирование и изготовление анфасных снимков.
Лишь только через неделю эксперт смог приступить к графическому изображению внешнего облика по методу знаменитого М.М.Герасимова. Ориентация по реперным точкам позволила получить контуры будущего лица, обозначив форму бровей, носа, губ, разрез глаз. Дальнейшее время было отдано портретной прорисовке деталей лица с тонировкой "возвышений" и "западений" естественных стандартных контуров, которую Властантиныч постоянно сверял со страницами толстенного тома "Трудов института этнографии имени Н.Н.Миклухо-Маклая", изданных Академией наук СССР в 1955 году. Этот фолиант представлял огромную ценность и с точки зрения библиографии, и особенно в практической поддержки исследователя, так как именно в нем был скрупулезно изложен метод М.М.Герасимова "Восстановление лица по черепу (современный и ископаемый человек)". Как всегда затруднения возникли с изображением ушных раковин, размер и положение которых можно рассчитать, но предугадать степень их "прижатости" или "оттопыренности" невозможно. Коллеги из Центра им.Герасимова постоянно их рисуют тоже по наитию ("как рука возьмет, поскольку эта деталь не влияет на воссоздаваемый внешний облик").
Через десять дней первый полученный портрет был отложен далеко в сторону, а еще через пару дней Властантиныч всю процедуру рисования возобновил с самого начала. Также он поступил и третий раз ("Бог троицу любит"), ибо только так по его мнению можно достичь определенного объективизма. Результат работы порадовал эксперта – со всех трех рисунков на исследователя смотрело одно и то же лицо.
В течение предпоследнего вечера производилось сравнительное исследование репродукций прижизненных фотографий лица и графического реконструированного лица по черепу, причем на одном из рисунков была смоделирована такая же прическа, как и фотографиях (благо дело обладатель ее оставлял без изменения в течение ряда лет). В арсенале Властантиныча укоренился еще один этап – это показ содеянного домочадцам, которые, критически оценив все детали рисунков, поставили довольно высокий балл. Теперь можно было с полной уверенностью подтвердить принадлежность черепа именно погибшему В.
Последний день был отдан оформлению самого "Заключения" с помощью компьютера и множительной техники. А уже в понедельник следующей недели оно было получено "заказчиком" со словами благодарности…
Поворот ключа в замочной скважине кабинета ознаменовал завершение рабочего дня, вернее сказать – рабочего времени продолжающегося текущего дня. Пройдя по уже гулкому коридору и минуя дверной рубеж, Властантиныч ненадолго задержался на крыльце, чтобы полюбоваться бело-желтыми цветами на клумбе. Правильно сказано, что бесконечно можно смотреть на огонь, на то, как кто-то работает, то также верно, что можно (и нужно!) любоваться цветами бесконечно. В них поражает все – и вычурная геометрия лепестков, и филигранная миниатюрность тычинок, и изящество неповторимого сочетания цветовой гаммы, и покоряющая насыщенность зеленых стеблей и листьев. Поэтому никому на земле не удается пройти мимо цветов, не заметить их и остаться равнодушным. Властантиныч поймал себя на мысли о том, что стоит покопаться во вседоступных источниках (газетных и книжных) ради рождения статьи о цветотерапии, то есть лечении цветами. "Надо подумать о терминологии, ибо "цветотерапию" можно трактовать как лечение разноцветными красками. Надо заняться сначала поисками о влиянии цветов на чело века, а там – как получится – и о лечебном эффекте цвета поразмышлять. Ведь мудрый Винни-Пух не зря говорил: "Не спроста это "жу-жу-жу".
Эти мысли стартовали высоким стартом, марафон идей начался одновременно с пространственным перемещением Властантиныча к промежуточному пункту. Или попросту говоря – к уютной квартире старого друга-сотоварища студенческих времен – Юджинычу. Об этом уникальном человеке можно рассказывать очень долго – от нескольких часов до нескольких дней кряду. Разносторонность и многоплановость его интересов весьма импонировала Властантинычу. Лингвист по профессии, Юджиныч был многолик – в хорошем смысле этого слова. О нем нужно говорить так: высококлассный специалист, новатор-экспериментатор, музыкально одаренный человек, компанейский лидер, балагур (когда надо), строгий (где надо) и… Самое главное – на стоящий и преданный Друг! Нет, о нем так просто не расскажешь, с ним надо просто единожды пообщаться, чтобы понять насколько глубок и интересен этот человек.
Как и предполагал, Властантиныч в "хижине" друга, кроме уже пришедшей и уже успевшей выслушать массу комплиментов своей супруги, встретил "великое множество" знакомых ему и еще незнакомых персонажей сегодняшнего торжества. Все они, как и сам Властантиныч, отличались "королевской точностью" – опоздавших (и опаздывающих) не было. Народу было много, но каждый из присутствующих уже успел вкусить внутреннюю комфортность и необходимость своего участия начинающегося действия. В пятиминутной сутолоке ожидания дальнейших тело движений происходил, как это было здесь принято, своеобразный настрой компании с традиционным обменом анекдотов. после очередной вспышки смеха Властантиныч решил поделиться и своими изысканиями:
- Осмелюсь заметить, что буквально пару дней назад был со мной случай, как говорит один наш знакомый -"достойный кисти Айвазовского". Пред ставьте раннее утро, начало шестого, из заводского общежития, что недалеко от моего дома, выходит с помятой внешностью и с круглыми глазами мужчина, явно чем-то озабоченный. Увидя меня, весьма культурно спрашивает: "Извините, который час?" Я в ответ: "Четверть шестого". "Извините, а какой сегодня день недели?" - "Понедельник." – " Извините, а месяц?" – "Май." – "Да? Понедельник? Май? То-то я все маюсь и маюсь от этой водки".
- Это не анекдот? – последовал вопрос сразу же после веселой реакции слушателей.
- "Отнюдь-отнюдь"! Чистая правда.
В этот момент Юджиныч на правах именинника быстро, в чисто своем неповторимом стиле представил новых лиц и нашел добрые слова завсегдатаям "хижины", добавляя традиционную фразу "это тот самый" или "это та самая", далее следовало имя или фамилия, "который знаменит…" либо "которая знаменита…" К концу этой процедуры неизменно у каждого складывалось мнение, что он попал в "Общество знаменитых людей" не только города и республики, а даже - всей страны и далеко за ее пределами. И, что примечательно, это была не шутка!
- Все остальное – в процессе, - завершил Юджиныч, - а теперь на взлетно-посадочную полосу!
Стол, как всегда, выглядел весьма привлекательно (мама именинника могла своим кулинарным искусством поражать). Тосты, по своей продолжительности и смысловой нагрузке напоминавшие кавказское словесное состязание, следовали один за другим. Насытившись прозвучавшим и откушав снеди, по следовал небольшой антракт для общения и перекура. Смакуя сигаретный дым, Юджиныч, стоя на балконе с Властантинычем, решил не откладывать свои впечатления в долгий ящик:
- Слушай, пока не забыл, тут намедни ночью (его "жаворонковая перестрой ка" организма еще не искоренила "совиные" привычки) посмотрел принесенную видеозапись со "Студ.весны". Ты помнишь, я езжал в Питер, а хотелось взглянуть на окончательный вариант медфаковской шоу-сказки "До трех петухов". Ее, оказывается, записали любительским способом, и она оказалась у меня. Знаешь, твоя постановка довольно любопытна – и по замыслу, и по исполнению. Исполнители, правда, слабоваты. Ну, старик, студенты есть студенты.
- "До третьих петухов"? По Шукшину? Кстати, я вам не помешала? – поинтересовалась вышедшая на балкон молодая женщина. – А где Вы достали сценарий?
- Как ты, такая красивая, можешь нам помешать? – Юджиныч с присущей ему вежливостью успокоил ее. – Сценарий он не доставал, а сам написал. Это, к тому же, его первый сценарий по книге, хотя собственное сценарное творчество практикует с 1970 года, когда создал "День Гиппократа". Довольно оригинальная получалась в этой сказке связка – театральный спектакль и художественная самодеятельность с песнями, танцами и приколами. Да, хочу спросить, как у тебя декорация так быстро трансформировалась во время мизансцен перед занавесом?
- Это творчество самих студентов – моих помощников: использовали своеобразные чехлы-занавески, под которыми были готовые фрагменты обстановки.
- Нормальный ход! Не перестаю удивляться наличию разноплановых творческих сил на медфаке с тех далеких лет, когда ты сам учился. Искренне рад! С очередной победой, Властантиныч!
- С очередной? – удивилась собеседница. – А предыдущая победа какая?
- Это, правда, было несколько лет назад, когда Властантиныч был боссом студии сатиры и юмора "Эксперимент". В журнале "Юность" была опубликована "Сказка про Федота-стрельца, удалого молодца" Леонида Филатова. А через три месяца во Дворце культуры профсоюзов при полном аншлаге премьера спектакля с необычным решением. Представляешь, с удвоенными генералом и нянькой.
- Как это "удвоенными"?
- А так: по Филатову генерал один, а здесь генеральский текст разделен на двух исполнителей, причем похожих на Пата и Патошона или, если хочешь, Тарапуньку и Штепселя. И в пары им две няньки вместо одной… Вот такую меж ними кадриль, Властантиныч, удумал. Это дополнительно оживило и без того экспрессию действа. Царь был хорошо? Ну а Федот как живой лубок. Класс! И весь спектакль при полностью открытой сцене с двумя пристройками. Звукоряд опять же по теме был. Я теперь, когда слышу "Одинокого пастуха" Джеймса Ласта, ассоциативно вспоминаю появление и проходы Федота. "Доминанта", однако! И еще генералы с элементами марша "Тирьям-тирьяри-там-триьям, тирьям-триьяри-там-тирьям…" Помнишь? Вадим Мулерман пел:"Король с войны возвращался домой". Жаль, видеозаписи нет.
- Как нет? Есть. Я повторил "Федота" на медфаке в стиле шоу-сказки с песнями и танцами. Использовал при этом премьерную фонограмму. Можно сказать, аудиоверсия хранится до сих пор.
- Видел я твою видеозапись. Интересно, конечно, но тот премьерный состав был лучше. Согласись!
- А не могли бы вы мне презентовать просмотр видеокассет со спектаклями? – Собеседнице наконец-то удалось вставить свой вопрос.
- Для Вас, графиня…! По попозже – не сейчас. Sorry! – Юджиныч срочно удалился, обратив внимание на заговорческие знаки своей матери.
- Откровенно говоря, я не знала, что Властантиныч еще и сценарист -"экранизатор". Хотелось бы побеседовать о Вашем сборнике стихов "Регистры рифмоцентра". Конечно, не сейчас. Не прерывать же торжество! Но я могу организовать у нас, на факультете слушателей или, лучше сказать, участников "Встречи с интересным человеком". Как Вы на это смотрите?
- Пожалуй, "скорее – "да", чем "нет", - отшутился Властантиныч. – Я готов в ожидании сигнала - "три красных свистка". Это из "Армейских маразмов".
- Если серьезно, ловлю на слове.
Собеседница хотела что-то добавить к сказанному, но в этот момент раздался призывный клич Юджиныча: "К аппаратам, господа! Горячее подано!" Вторая серия застолья продолжалась в не менее напряженном ритме, однако она обрела несколько иной шарм. Когда отзвучали тосты каждого из присутствующих и были вручены дары, выяснилось, что среди них "имела место быть" и новая гитара – акустическая (мечта Юджиныча, невзирая на то, что в его "хижине" бытовала свой век уже не одно десятилетие полуакустическая "Muzima"). Идея возникла незамедлительно: испытать прочность нервных струн было поручено Властантинычу с милостивым разрешением – "Настраивай, как семиструнку – тебе играть".
Дело в том, что на пороге студенчества Властантиныч покорил "Семиструнный Эверест Гитарно-Прикладного Искусства" (СЭГПИ). Именно так в шутку называли знакомые музыканты четыре аккорда, "позволяющих создавать иллюзию инструментальной аранжировки лейтмотива". Не будучи по натуре ретроградом, Властантиныч до сих пор не освоил игру на шестиструнке. Впрочем, и особого желания для того не было. Тем более его Бардовый кумир Владимир Высоцкий всю жизнь играл на семи струнах. И служило покорителю инструмента щитом и козырем при возникающих дебатах о "преимуществах шести струнной гитары при широкой использовании цветовой гаммы музыкальных нюансов звучащего произведения". Здесь стоит пояснить следующее: выше процитированы фрагменты трехлистового крупнобуквенного "Трактата о дифференциации шести- и семиструнного звучания традиционно- и нетрадиционных аранжировок с использованием ритмического построения звукоряда в сублимированных условиях субстантивативного периода со временности", написанного по случаю дня рождения Властантиныча и врученного ему же в начале 70-х годов автором с дарственной надписью: "От ярого шестиструнного акына-сотоварища по команде "Корпорации Вредноватых и Нагловатых".
После успешной настройки и подстройки гитар весь сонм присутствующих погрузился в песенные воспоминания прошлых лет, смакуя лирику Юрия Визбора, Булата Окуджавы, Александра Дольского и собственных сочинений, юмор Владимира Высоцкого и известных бардов, не забывая при этом Юрия Антонова, репертуар Софии Ротару и многих других популярных певцов дней минувших и настоящих. Унисонное и полифоническое исполнение радовало души и еще больше объединяло. Прозвучали и авторские песни Властантиныча, что было сделано по просьбе самого именинника.
Насытившись музыкальными изысканиями, собравшиеся постепенно пере шли к кулуарным беседам. Оказавшись в единой компании, Властантиныч вручил Юджинычу свою поздравительную "верительную грамоту" и новую графическую работу под кодовым названием "Моя мечта быть моряком".
За этим тут же последовал вопрос именинника:
- И все? А где же филологический эксперимент? Ты же обещал! Не успел?
- Если я обещал, - значит, должен был успеть. Вот он - продукт "лингвистических скачек".
- Дело в том, что просил Властантиныча изложить судебно-медицинский акт так, чтобы его понимали и в "местах не столь отдаленных", - объяснил именинник окружающим его собеседникам. – То есть, на жаргонном языке. Пришел он ко мне как-то по делу в офис и увидел подаренный накануне англо-русский и русско-английский словарь жаргонных выражений. Заинтересовался он, а я ему: "А слабо перевести ваш документ на эти изречения?" В ответ: "Надо попробовать". Ну так что – время пришло.
Властантиныч протянул лист с двумя текстами, на котором официальным языком были изложены фрагменты судебно-медицинского исследования трупа:
"Одежда на трупе: серый пиджак, в верхнем кармане платок, в наружном кармане - связка ключей; новая сорочка голубого цвета; майка; трусы, носки и туфли на микропористой подошве. Вся одежда с множеством вшей.
На столе под одеждой труп без руки с выраженным окоченением. Волосы на голове рыжие с сединой, лицо одутловатое, глаза с кровоизлияниями в глазное яблоко, нос и рот с наличием слизеподобного вещества, рот открыт, язык находится за зубами, губы посиневшие, челюсти и уши на ощупь целые. Грудная клетка, живот, правая верхняя конечность и обе нижние конечности также целые. Отмечаются явления геморроя в анальном отверстии. Мужской половой член малого размера и ягодицы без повреждений. Под левым глазом кровоподтек, два кровоподтека на грудной клетке. Ран не обнаружено. Врач при вскрытии в животе трупа обнаружил большое количество спиртного, кусочки хлеба, овощей и колбасы.
Смерть наступила от острого отравления этиловым спиртом. Кровоподтеки в области левого глаза и грудной клетки нанесены рукой или ногой."
Далее следовала транскрипция этого же текста с применением "Словаря воровского языка", изданного в 1991 году:
"Гнидник на дубаре: серый блазер, в горище сопливчик, в вехе - отмычки; голубой бобер - новяк; ветряк; паруса; подники и инспектора на микропоре. Гнидник весь с артиллерией. На баке под гнидником дубарь - без грабки фраер- окоченелый. Бестолковка красная с инеем, вывеска в отеке, шнифты в кагоре, шнобель и дыхало в слизняке, чавкало открыто, метла за идолами, максы синие, вязы и дужки в целяке. Жабры, бункер, крыло справа и кларнеты тоже целяк. В верзохе вино град. Щекотунчик и булки нештяк. Фингал слева, пару узоров на жабрах. Зноя нет. Лепило покоцал с лезвием в бункере дубаря воз горючего, балу, силоса и балабаса.
Фраер коньки откинул от блоцканья. Фингал слева и узоры на жабрах за штукатурены крылом или кларнетом."
Дождавшись окончания реакции слушавших, Властантиныч заметил:
- Однако в переводе текста могут быть некоторые неточности, потому что жаргонных определений одного и того же слова много больше. Видимо, эта зависеть от сленга зон, расположенных в разных областях страны. Поэтому: "Не стреляйте в пианиста – он играет как может". А это Юджиныч, зная твою слабость к изречениям, в твои копилки, - и протянул еще один лист, чтение которого сопровождалось взрывами смеха.
ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИЕ ВЗБРЫКИ
- "Я ему хотел отпроситься"
- "Следующий момент, о котором хочу вам обратить ваше внимание"
- "Экспертиза была нанесена потерпевшему"
- "Не подозревая ни к чему"
- "На деньгах остались отпечатки свиньи"
- "Лож-Анжелос"
- "Остановите ваше внимание"
- "Женщины курящие кончают раком"
- "Период оккупации татарского ига"
- "Абортичка"
КЛАДЕЗЬ ПЬЯНОЙ МЫСЛИ
- По пьянке рождаются такие умные мысли, которые мы по-трезвому не можем вспомнить. Но эту трезвую мысль мы записывать не будем!
- Давай на пьяную голову трезво помыслим.
- Не надо играть подкоркой, и так закорело (от "кора головного мозга").
- Много трезвых мыслей всегда мешает.
- Пошёл на Оклём!
- Сейчас у меня все в процентах, потом будет в промиллях.
- Давай немного поударней выпьем.
- День встречи почти трезвых друзей.
- Встеплело в нутрях.
- У меня две мысли, но со второй я ещё потерплю.
- Завтра мы станем ещё (!) умнее, потому что до завтра мы ещё более созреем!
Юджиныч, судя по его физиономии, был доволен и этими дополнительны ми подарками. Справедливости ради надо сказать, что каждый из собравшихся помимо официального презента преподнес ему что-то то, отчего "душа раз вернулась".
"Хорошего много не бывает" – эта фраза бытовала много веков и имеет место быть в настоящем времени. Непродолжительные сборы, короткие, "как выстрел", анекдоты "на посошок": искренние восторги состоявшимся торжеством, сожаления о быстротечности времени общения, комплименты по поводу великолепия яств, прощальная суета, замешанная на необходимости "встречаться почаще" и надежде подобной встречи в ближайшем будущем – все это осталось за дверями сначала квартиры, а затем и подъезда дома.
Властантиныча с супругой принял в свои объятья теплый летний, еще до вольно светлый вечер со следами незадолго до этого прошедшего легкого июньского дождичка, омывшего зелень листьев и травы, а также усмирившего пыль на тротуарах и проезжей части дорог.
Общение с друзьями и приятными знакомыми по инерции переросло по ходу продвижения домой в неторопливое обсуждение виданного и слышанного. Властантиныч соглашался с восторженными эпитетами супруги, а та в свою очередь поддерживала его мнения, изредка прерываясь на дифирамбы окружающей их природе…
О т с т у п л е н и е с е д ь м о е
(очень лирическое)
Что может сравниться с летним вечером – предтечей самых непродолжительных в году ночей, когда листья слегка подрагивают в такт дыхания застенчивого ветерка, когда зелень травы, взбрызнутой каплями мимолетного дождя, превратилась в изумрудно-малахитовый ковер, сохраняя алмазную россыпь упавших дождинок, когда голубизна небес постепенно насыщается синеватыми оттенками, готовясь к рождению нежно-желтых бусинок звезд, от чего сами небеса как бы поднимаются еще выше, растворяясь во вселенческом мироздании, когда прозрачный воздух впитывает в себя ароматы всех цветов, готовящихся к скоротечному сну, медленно (как бы нехотя) сближая свои лепестки и тем самым выдавливая из себя остатки сконцентрировавшегося в них запаха, когда все звуки слабеют и немеют в патоке надвигающейся ночной тиши, надеясь восстановить растраченную за день силу к утренним всполохам зари, когда город, уже позевывая и устало мигая полусонными разноцветными окнами домов, покорно и доверчиво сдается в плен наступающего блаженства?
Пожалуй, с этим может сравниться только долгая полярная ночь, когда бушевавшая весь день снежная пурга смиряется и исчезает неизвестно куда, когда в темно-синем бесконечном небе робко начинает рождаться северное сияние, осторожно пробуя, перебирая и смешивая друг другом все цвета и оттенки, и наконец удовлетворившись найденной палитрой, покрывает почти все пространство над безграничным снежным покровом торжественной безмолвной светомузыкой, завораживая и обездвиживая ценителей этой картины, когда сугробы каждым своим зеркальцем-снежинкой стремятся впитать и сразу же отразить это нерукотворное великолепие настолько старательно, что трудно определить, где источник его и где его отраженное подобие, когда, видя это буйное, живое, переливающееся многоцветие, на мгновения забываешь – в какое время года его происходит, и только звонкая морозная стужа воз вращает в реальность наблюдаемого события, когда данное на радость всем явление, щедро и неторопливо насытив своих зрителей, то вспыхивая, то бледнея, постепенно тает, уступая место в небесах громадному количеству ярких контрастных звезд, подмигивающих из сине-черной (отнюдь не пугаю щей) бесконечности!
Эти две крайние противоположности ночного времени объединяют неповторимая красота и острота чувственного восприятия. Ни один человек не мо жет остаться безразличным к этим природным явлениям. А если может, то, значит, он… инопланетянин!
Незаметно за разговорами и восхищениями Властантиныч с супругой оказались перед дверью "рiдной хаты"-квартиры, за которой начались обычные домашние вечерние хлопоты. Постепенно суета растворилась, как сахар в традиционном для этого времени чае. Домочадцы, угомонившись, расположили свои тела в горизонтальном положении, готовя себя ко встрече с чудесами сонного царства.
Последний бокал чая уходящего дня Властантиныч любил принимать не спеша – "с чувством, с толком, с расстановкой". Он автоматически включил телевизор, постепенно его внимание привлекло, что показывали на экране. Это была очередная серия австро-германского детектива, в главной роли которого фигурировала собака-овчарка - умная до невозможности, вот она-то, по-видимому, и раскрывала все самые запутанные "убийственные" дела. Профессиональный интерес пробудился в тот момент, когда на экране возник судебно-медицинский эксперт с неизменной (независимо от условий и окружающей обстановки) "бабочкой" на шее. Сидя в немыслимо белоснежном халате и глядя в тубус мудреного по конфигурации микроскопа, он всегда уверенно высказывал свое мнение о событиях очередного преступления, подтверждая данными исследования секционного материала. Имидж этого специалиста подавался с экрана сочными красками.
Кроме всего прочего, Властантиныч отметил то, что более касалось условий работы этого киношно-умного врача. Просторное помещение (пользуясь медицинской терминологией) "полностью отвечало санитарным нормам": здесь были и дополнительная приточно-вытяжная вентиляция, и многочисленные осветительные приборы, и стандартно-удобные секционные столы, и обилие диагностической аппаратуры и... Всего и не перечислишь. "Живут же люди! – пульсировала мысль. - Впрочем, чему удивляться? Ведь в правилах одной знаменитой германской фирмы первым пунктом звучит постулат: "Не обеспечив условия труда, нельзя спрашивать качественный труд".
Мысленный мостик исподволь перекинул Властантиныча в то здание, которое он называл с некоторым сарказмом "Дворец судебной медицины", отвечая на вопрос, где он работает. Сравнительный анализ давал неизменный в таких случаях отрицательный результат: "Дворец" всегда в этом отношении проигрывал, причем очень крупно. В памяти всплывали прежние мысли...
Р а з м ы ш л е н и е в т о р о е
(философско-производственно-пожелательное)
К этой теме я не приглядывался. Как говорится, жизнь заставила. Впервые это произошло несколько лет назад, когда постигло неизмеримо горе. Не успела затянуться рана, как пришла вторая, не меньшая беда. Круговерть навалившихся забот несравнима была с калейдоскопом: эмоции сталкивались с рутиной, чувства блекли в бюрократическом дыму, искренность воспринималась... А впрочем - воспринималась ли?
Все проходит... Возбуждение сменяется торможением, порыв – спокойствием. "Все возвращается на круги своя", - как писал великий русский писатель. Однако в привычном колесе событий вновь сверкнула грань темы, заставляя еще раз осмыслить ее с нового витка жизненной спирали. А причина тому: стали все чаще и чаще появляться публикации в центральной прессе. Об этом писали на страницах "Недели", "Медицинской газеты", "Мегаполис экспресс"...
ЭТО - самая печальная страница человеческого романа, самая последняя...
Говорить о смерти - не популярная тема. Она не запретна, но и не почитаема. Волею судеб она просто стала (или была?) замалчиваемой. А слова беды звучат одинаково из уст и человека в белом халате, и человека, далекого от медицины.
Откровенно говоря, я не намерен рассматривать ни физический, ни философский смысл завершения жизни на земле и его механизма. Попытка анализа такого понятия как "человечность" на самых разных уровнях - вот цель этих размышлизмов.
Мне довелось побывать почти во всех районах республики в относительно короткое время с момента участившихся статей о моргах. С целью сравнения по принципу "у них и у нас" старался изучить "местную постановку вопроса" (формулировка застойного периода оказалась как нельзя удобной для данной проблемы). Потому что, честно сказать, мы не "впереди планеты всей" в этом вопросе. Один из моих собеседников, припомнив "Воинский Устав" Петра I, горько усмехнулся, перефразируя строки Устава: "Если "лекари и всяка проча обозна сволочь должна идти в конце колонны", то наша служба идет в конце этого конца. Простите каламбур, но таково отношение",
Странно, но действительно: когда немного внимательнее посмотреть на то, как относятся к "бывшим людям" (именно этими двумя словами была названа газетная статья), то видно, что отношение-то - не ахти, мягко говоря. Со мной согласятся те, кто видел такие морги, которые держатся на энтузиазме самих сотрудников морга, где почти как в бардовской песне: "Атланты держат небо на каменных руках". И часто создается впечатление: сделано все, чтобы страшно было умереть и попасть в такие условия. Как же все-таки можно не любить человека – себеподобное существо, наделенное (неважно в какой степени) интеллектом?!
Проработав не один десяток лет, всегда задумываюсь над тем, почему же руководство здравоохранения (да и не только здравоохранения) так относится к судебно-медицинской службе? К службе, которая проводит такую сложную, кропотливую, скрупулезную работу, помогая правоохранительным органам и выявляя дефекты лечебно-профилактической сети охраны здоровья населения. Значимость этой службы трудно переоценить. А на деле? Убогость всегда режет глаза. Но почему же в тех же самых европах и америках, африках, австралиях и азиях отношение к мертвым совсем иное? Почему там отношение к экспертам, коронерам, "полицейским докторам" и к их помощникам более почтительное и уважительное? Неужели мы хуже? Почему нам нужно всегда бороться за существование? Почему в ответ на просьбы об улучшении условий труда заставляют проводить сравнения с худшими низкосортными условиями? Неужели надо постоянно талдычить о том, что люди: работающие с телами "бывших людей", это тоже ЛЮДИ?!
Пожалуй, здесь стоит остановиться, потому что ставить вопросы можно нескончаемо много, то дожидаться ответов…
Ассоциативно возникают в памяти две фразы наших российских писателей:
1. "Спасение утопающих – дело рук самих утопающих".
Да, делать деньги – и обязательно законным путем! – надо. И служба уже внутренне готова к этому. Так ведь не дадут развернуться: задавят планами, бумаготворчеством, проверками и всевозможными (а порой и невозможны ми) отчислениями в различные фонды, организации и учреждения. И придется петь как у Высоцкого в "Охоте на волков": "Обложили меня, обложили, гонят весело на номера".
2. "Если хочешь узнать какова больница, - зайди сначала в морг".
Иными словами, условия работы и состояние "покойницкой" в сочетании со статистикой смертности очень четко нарисуют внимательному человеку моральный и физический облик не только конкретного учреждения здравоохранения, но и его руководства. Остальные комментарии оставим в стороне. (Однако в скобках замечу, что за четверть века в морг, т.е. непосредственно в секционный зал, нашего "Дворца" с непосредственной проверкой конкретных условий работы заходил только один министр).
И хотя эта тема не исчерпана, а только обозначена, обратимся к другой.
Говоря о роли и влиянии профессии в жизни человека, каждый раз приходишь к раздумиям о смысле и глубине отношений, о взаимоотношениях людей в житейском и производственном понимании, а в конечном итоге – о сути столь сложной профессии, которой отдаю всю свою жизнь.
На память приходят слова, написанные профессором Е.О.Мухиным: "Судебный врач должен быть философ, медик, хирург, акушер и юрист, по крайней мере столько, сколько потребно для его целей; сверх того требуется, чтобы его душевные качества соответствовали важности звания:
- образ жизни его должен быть беспорочен,
- справедливость непоколебима,
- присутствие духа и неустрашимость,
- твердость в суждениях,
- стремление к истине,
- беспристрастие,
- человеколюбие,
- сострадание без поблажки,
- строгость без жестокости –
составлять должны прочие черты его характера".
Пожалуй, лучше и не скажешь. Обращаясь к начинающим экспертам и уже более или менее опытным экспертам, я бы мог добавить:
"Будь самокритичен: не бойся сознаться в том, что ты чего-то не знаешь, а сделай так, чтобы знать больше. Не стесняйся прибегать к помощи более опытных экспертов: это не признак твоего тупоумия, а доказательство постоянно го творческого поиска. Не говори, что ты знаешь все, - все знает только Все вышний. Будь безгранично терпелив, корректен, уважай человеческие чувства. Учись своему делу постоянно, ежедневно, ежечасно, ежеминутно надлежащим образом, ибо в нашем деле нет мелочей, так как каждая на первый взгляд "мелочь" может оказаться очень важным аргументом. Не бойся критики: она, действительно, горькое лекарство, но во благо и во имя твоего дела. Поступай так, как хотелось, чтобы в час постигшего несчастья люди поступали в отношении тебя. Никогда не разменивайся по пустякам: привыкнув к этому, ты однажды просто не сможешь увидеть и оценить самого главного. Надо работать так, чтобы на вопрос: "Как мне попасть на прием к хорошему и знающему эксперту?" последовала фраза: "У нас все эксперты хорошие и знающие, но рекомендуем обратиться…" и далее прозвучала твоя фамилия, а лучше – с именем и отчеством. И еще запомни: дело, которому ты служишь, весьма сложное и значимое, требующее большого такта, напряжения всех твоих духовных и физических сил, высокого понимания совершаемого тобой и твоими коллегами, порой на грани самопожертвования. Только в этом случае ты будешь достоин всяческого уважения. Только тогда о тебе могут сказать: "Это настоящий профессионал!"
* * *
Э П И Л О Г
Электронные часы зафиксировали на своем табло "боевую ничью" – 22:22, когда призывно прозвучал телефонный звонок. В трубке после выяснения имени абонента последовал торопливый монолог молодого женского голоса, который завершился, не дожидаясь ответной реакции Властантиныча:
- Простите за столь поздний звонок. Я звонила весь вечер, но никто не отвечал. Но не это главное! Главное, что все-таки дозвонилась. Не спрашивайте меня ни о чем и не перебивайте – я очень волнуюсь. Мне важно сказать вам сейчас все, о чем думаю. Властантиныч, я читала и перечитывала сборник ваших стихов, которые заставили меня и радоваться, и грустить. И все же, позвольте вам это сказать, вы – рисковый мужчина. Зная вас и вашу манеру держать себя в присутственных местах, то есть в официальной обстановке, вы вдруг рискнули выложить свою душу напоказ, издав свой сборник стихов. Оказывается, какой вы разный: в жизни – один, в душе – другой: и нежный, и трепетный, и (может быть, я не права) очень незащищенный. А еще мне показалось, читая ваши стихи, что вы все-таки одиноки. Если это так, значит, прав был поэт, написавший: "Без одиночества не бывает творчества". Но и это не самое главное! А самое главное я скажу вам сейчас… Несмотря на то, что нас с вами разделяют годы, я поняла насколько созвучны наши творческие души. Вы, как и я, неисправимый романтик. И еще мне кажется, что вы тоже из того прошлого Золотого Века, где чувственность и поэтизм были в большом почете. Не то, что сейчас – в это довольно жесткое и жестокое время. А я верю, что смутные времена пройдут, как они проходили всегда, люди станут чище, светлее - и тогда они поймут ваш романтизм. И поэтому я хочу, чтобы вы знали сейчас и всегда: " Я в а с л ю б л ю ! "
=============================================
P.S. от автора:
Продолжения закончились! "Кина не будет!" Спасибо за внимание! До новых встреч!