Я уже знал свое будущее имя. Меня назовут Георгием. Я родился в день Святого Георгия. Но тогда не было принято называть в честь святых. Всю жизнь меня звали Александром. А теперь начнется моя новая жизнь. С сегодняшнего дня. Потому что сегодня постриг в монахи. Мой постриг. Почему в душе так тихо? Я всегда думал, что накануне пострига братья не находят себе места, переживают, чтоб этот шаг не стал ошибкой. Я был уверен, что такие терзания ждут и меня. А я смотрю на это как бы со стороны.
Впрочем, я помню тот день, когда со стороны в этом же храме и в этом монастыре я увидел первый в своей жизни постриг. Я чуть не закричал на весь храм: «Остановись, что ты делаешь!» Я проплакал тогда всю ночь и несколько лет думал о судьбе монаха Луки, которого постригли в Валаамском монастыре накануне Рождества. Я приехал туда, чтобы сделать репортаж о Валаамской обители. Светский репортер впервые переступил монастырский порог. И в первую ночь же меня отвели в холодный, пока еще не отреставрированный Спасо-Преображенский собор, чтобы для телевизионного репортажа мы смогли снять пострижение в монахи. Я даже не сразу разглядел его, ползущим в белой рубахе по темно-красной дорожке в окружении братии со свечами в руках.
Покаянные тропари и молитвы странным образом сразу запомнились мне навсегда. Как будто это как-то связано и с моей судьбой тоже. И в моих тревожных снах это уже я полз в белой рубахе, а над моей головой подрагивали свечи в руках братии. И это меня испытывал игумен, трижды повелевая подать ему ножницы, которыми на моей голове должны выстричь крест. И это я удивлялся тому, что в душе все как-то на удивление спокойно. Слишком спокойно. Как будто я точно знаю, что у меня есть возможность проснуться до того, как ножницы после трех падений к ногам игумена коснутся моей головы.
Там наверху, где обычно стоит клирос, небольшая телевизионная группа из Москвы. Они оттуда, откуда когда-то пришел я.
В какое-то время это видение начало повторяться так часто, что я привык к нему и когда я просыпался, мне нужно было время, чтобы понять, где сон, а где реальность.
_________________________________________
Каждый монах помнит тот момент, когда он принял свое решение изменить жизнь навсегда. Но очень трудно восстановить всю цепочку событий, которая к этому решению привела. Мой духовник был московским фотографом. Его друзья в стенах закрытого монастыря организовали фотовыставку. После ее открытия задержались. Отмечали до темноты. Он вышел в летнюю московскую ночь покурить. Смотрел на звезды. Разглядывал полуразвалившуюся каменную стену древней обители. Человек, губы которого не прочитали еще ни одной молитвы, представлял себя здесь монахом. Вот в этот момент в его душе «запустились» какие-то механизмы, которые устанавливают особую связь с Богом. События в его жизни, особенно его внутренней жизни, развивались с такой интенсивностью, что через десять лет отец уже Феодосий был благочинным Валаамского монастыря.
У меня все происходило по-другому.