ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО УЧИТЕЛЬНИЦЫ-ПЕНСИОНЕРКИ
ЗАСЛУЖЕННОМУ ЖУРНАЛИСТУ УКРАИНЫ ПАВЛУ ШЕВЦОВУ.
Обратиться лично к Вам как к журналисту заставили крайне неординарные, непредвиденные и шокирующие обстоятельства. Почти тридцать лет назад по просьбе одесского писателя (у меня учился его внук-сирота) Дмитрия Григорьевича Сергиевича, которому исполнилось в то время 70 лет, я согласилась помогать ему и его жене, у которых фактически не было детей (стирка, уборка, базар, приготовление пищи, покупка лекарств, передача рукописей в редакции, решение различных бытовых вопросов). В течение десяти лет я не знала о существовании их дочери Людмирской Галины, проживающей с 1978 года в Америке. Покинув пределы Родины, она в те годы причинила отцу немало бед. Из-за этого отъезда в США, с чем отец был категорически не согласен, его исключали из рядов КПСС, запрещали печататься. В 1999 году я перешла на постоянное место жительство своих подопечных. В мае 2000 года, переживая о поступке дочери, который тогда назывался предательским, умерла жена Д. Г. Сергиевича Мальвина Мартыновна, и он остался совершенно одиноким, малоподвижным, не мог самостоятельно выходить на улицу, нуждался в постоянном уходе. И все эти годы, когда он нуждался в посторонней помощи, я всячески помогала ему, чем только могла, привлекая к этому и свою дочь. Мы заботились о нём, как о близком и родном человеке. Дочь же его Людмирская, отказавшись от фамилии родителей, даже не приехала на похороны матери. Однажды она позвонила из Америки, чтобы узнать, жив ли ещё отец. Будучи человеком предельно честным, по телефону он сообщил дочери, что решил сделать мне завещание в знак благодарности за моё к нему заботливое отношение и безупречный уход. Через некоторое время (летом 2001 г. ), появившись в Одессе по каким-то служебным делам, зять Д. Г. Сергиевича – гражданин США Александр Львович Людмирский устроил в квартире скандал, заявив, что уполномочен от имени дочери продать часть квартиры. Дмитрий Григорьевич Сергиевич ответил зятю, что не он, зять, должен распоряжаться квартирой, а хозяйка, указав на меня. Когда рассерженный и озлоблённый зять А. Л. Людмирский выбежал из квартиры, хлопнув дверью, даже не попрощавшись, Дмитрий Григорьевич сказал, чтобы я в срочном порядке, немедленно сходила к нотариусу и узнала обо всём, что необходимо для оформления Генерального договора дарения квартиры, дабы у меня не было потом никаких проблем и конфликтов с американцами (зятем и дочерью). Такой надлежащим образом оформленный на моё имя и подписанный по его инициативе Д. Г. Сергиевичем ДОГОВОР вошёл в законную силу в октябре 2001 года. И действует вот уже на протяжении десяти лет.
После празднования его 90-летия (дочь писателя в честь этого знаменательного юбилея не поздравила его даже простой открыткой) состояние его здоровья ухудшилось, а на 92-ом году жизни отказали ноги.
И днём, и ночью приходилось находиться с ним рядом, выполняя функции и дежурной нянечки, и кормилицы, и медсестры.
4 ноября 2004 года Д. Г. Сергиевича не стало. Все заботы по похоронам были взвалены на мои плечи. Дочь-американка даже на похороны не приехала. Лишь позже Галина Людмирская (она даже не пожелала носить фамилию отца-писателя) объявилась для того, чтобы угрожать мне отменой договора дарения и выселением из квартиры, придумав для этого с помощью нанятых адвокатов, будто подпись Сергиевича была мною подделана. Однако тщательно поведенная почерковедческая экспертиза доказала подлинность подписи законного владельца квартиры.
Казалось бы, все сомнения развеялись, и ненужные проблемы разрешились, всё доказано. Однако вопрос о подделке подписи Сергиевича оказался лишь трамплином для дальнейших вымыслов и хитрых уловок. Госпожа из США Галина Людмирская наняла четвёртого адвоката Аллу Альбертовну Дивину, работавшую юристом в психоневрологическом диспансере. Она разработала новый уникальный план действий, прибегнув к очередной нелепости – сделать Д. Г. Сергиевича сумасшедшим на седьмом году после его смерти, хотя писатель никогда не страдал никакими психологическими отклонениями, никогда не обращался к психиатрам. Но если потерпела фиаско почерковедческая экспертиза, есть, оказывается ещё один шанс, теоретически числящийся в юриспруденции: ПСИХИАТРИЧЕСКАЯ ЭКСПЕРТИЗА ТРУПА. Суть её в том, чтобы с помощью любых методов, не брезгуя ложью, подделкой, введения суд в заблуждение, попытаться определить, будто писатель Сергиевич страдал психическими расстройствами на момент подписания договора, подписал документ якобы в припадке бешенства или же аффекта, то ли в каком-то бессознательном состоянии, чего нотариус вроде бы не заметил, хотя, прежде, чем давать документ на подпись, нотариус тщательно и скрупулёзно изучил все детали, все обстоятельства, долго беседовал с Д. Г. Сергиевичем о его решении. И всё же казус попытки установления сумасшествия, позорящий писателя после его смерти имеет место, несмотря на то, что в течение 92 лет жизни писатель ни единого разу ни на секунду не обращался за помощью к психиатру, никогда не имел никаких соприкосновений с психиатрическими лечебницами и врачами этого профиля. СПРАВКА О ТОМ, ЧТО СЕРГИЕВИЧ В ТЕЧЕНИЕ ЖИЗНИ НЕ НАХОДИЛСЯ НА УЧЁТЕ В ПСИХОНЕВРОЛОГИЧЕСКОМ ДИСПАНСЕРЕ, ПРИЛАГЕТСЯ. ТАК ПОЧЕМУ ЖЕ НА ТАКОЙ УЧЁТ ЕГО ПЫТАЮТСЯ ПОСТАВИТЬ ПОСЛЕ ЕГО СМЕРТИ? КОМУ ЖЕ ЭТО ОЧЕНЬ ВЫГОДНО?
Проживающая свыше тридцати лет за границей дочь не интересовалась здоровьем отца, ни в чём ему не помогала, и если она допускает фантастическую версию о том, будто он должен оказаться после смерти сумасшедшим, то сумасшедшей является его дочь и прежде всего ей необходимо назначить психиатрическую экспертизу.
Если на седьмом году после смерти в чьём-то мозгу вдруг вспыхнула фантастическая идея предположить, что писатель Сергиевич, автор многих романов и повестей, был невменяемым и недееспособным, то необходимо было бы изучить на этот предмет все его произведения, всё его творчество, поскольку он является членом Союза писателей с 1955 года, и даже сама смерть не отменила этого почётного звания. К тому же, писатель отмечен правительственными наградами. Невольно возникает несколько, возможно, ироничный, но вполне резонный вопрос: раздаёт ли награды Правительство сумасшедшим?
О том, что это не более, чем нелепая юридическая уловка, нет сомнений. Подтверждает это и то обстоятельство, что в своём иске в Малиновский суд истица Людмирская не ставила вопрос о психиатрических заболеваниях отца, считая, что он в этом плане здоров и заостряя внимание лишь на том, будто подпись его сфальсифицирована. Поэтому считаю нелепую версию сумасшествия писателя, ветерана войны Сергиевича, придуманную юристом психодиспансера в тандеме с главврачом наглым и чисто юридически-теоретическим трюком. Десятки профессиональных писателей и журналистов свидетельствуют о том, что Сергиевич, которого они хорошо знали, был психически здоров, находился в здравом уме и памяти, мыслил и рассуждал нормально и спустя семь лет после смерти не может квалифицироваться умалишённым. А психиатрическую экспертизу необходимо пройти самому господину Волощуку, который нёс на суде ересь, путая свои несуразные показания. Заявляю ещё раз, что Волощук никогда не посещал Сергиевича и никто его на дом не вызывал. Всех врачей-специалистов, какие были нужны, я сама всегда лично вызывала из районной поликлиники, чаще других посещала Сергиевича терапевт Мыльникова. Волошук же через Дивину представляет какую-то свою собственную писульку, изготовленную им после смерти Сергиевича о том, будто он наблюдал за ним, хотя заниматься подобным наблюдением не имел права, как и посмертным лечением, а тем более ставить диагноз после смерти.
По запросу суда я взяла в Одесском психоневрологическом диспансере справку о том, что Сергиевич в диспансере никогда не значился и не зарегистрирован. И все вымыслы врача-психиатра о психофизическом состоянии Сергиевича противоречат всей медицинской документации, истории болезни, выписанному эпикризу 411-го военного госпиталя.
Проведение посмертной экспертизы считаю профанацией и заявляю отвод всему составу психиатров. Проводить подобную экспертизу через семь лет после смерти Дмитрия Сергиевича изначально не было и нет ни малейших оснований.
Убедительно прошу Вас как опытного журналиста осветить в СМИ эту нелепую ситуацию, сложившуюся странным и абсурдным образом, посодействовав в том, чтобы после смерти не порочить безосновательно светлое имя писателя Дмитрия Сергиевича.
С уважением
В.АНДРИАНОВА, учительница,
отличник народного образования Украины, пенсионерка.
ПРИЛОЖЕНИЕ:
1. Копия судебного иска Людмирской Г. Д.
2. Копия договор дарения квартиры
3. Копия заключения экспертизы
4. Копия справки из психоневрологического диспансера
======================================================