Чудеса Господни
Как-то поздней весной 1997 года приехала я с Камчатки в Коломну навестить своего друга, который когда-то помог мне сделать первые шаги к Храму и опекал в процессе дальнейшего моего воцерковления, можно сказать, - был моим проводником в Православие.
В то время он жил на колокольне, разоренного большевиками, православного Храма, в центре Коломны и работал в магазине православной книги, размещенном на первом этаже этого бывшего культового сооружения. В здании уже шел ремонт и велась реконструкция Храма, была зарегистрирована православная община, но, меж тем, в нем все еще функционировала бухгалтерия и размещались склады кооперативного техникума. Я поселилась в квартире одной прихожанки этого, восстающего из долгого небытия, Храма. По разбитой, неустойчивой лестнице с отсутствующими ступеньками я забралась-таки на колокольню, где среди груды щебня, листов рубероида и известковой пыли много месяцев подряд спал на раскладушке мой приятель, укрываясь от непогоды дерюжиной, так как стекол в окнах не было и в помине. Питался мой товарищ в закутке, за расписной занавеской в книжном магазине - там же, где и работал продавцом. Махонький столик, табуретка, старая электроплитка с открытыми нагревательными спиралями, чайник, нож, пара ложек, алюминиевая гнутая кастрюлька, соль, сахар, крупа, макароны и чай – вот и все имущество, царский подарок милосердных прихожан, подкармливающих бывшего и будущего студента, живущего в нищете, но зато в Храме, в самом центре города. С колокольни открывался изумительный вид на Коломну и на ее окрестности, на (тогда еще не восстановленный) Кремль, на монастыри и Храмы, на Оку и заокские дали, на старый Рязанский тракт. Мой друг, к тому времени уже хорошо изучивший историю и архитектуру Коломны, поведал мне, что высота колокольни, на которой он теперь проживал ничтоже сумняшеся, – вторая после знаменитой колокольни Ивана Великого. Позднее, когда по ТВ в «новостях» я смотрела информационный блок о погоде в Центральном округе России, у меня всегда щемило сердце при появлении на экране знакомого силуэта высокой колокольни, лишь только диктор начинал говорить о погоде в Коломне...
Именно на этой колокольне писались мне на Камчатку удивительные письма моего, не менее удивительного, друга...
Настоятелем возрождающегося Храма был в те времена отец Игорь. Нынче Храм восстановлен и успешно выполняет свою высокую миссию на земле. За период моего пребывания в Коломне мы вдвоем совершили паломническую поездку в Серпухов, где в мужском Высоцком монастыре помолились и поклонились чудотворному образу Божьей Матери «Неупиваемая чаша», что для нас обоих было чрезвычайно важно, дважды съездили в Троице-Сергиеву Лавру, посетили местные монастыри, а за 3 дня до моего отъезда на родину решили совершить еще одну паломническую поездку в Иоанно-Богословский мужской монастырь, находящийся в Рязанской области, недалеко от села Константиново - родины Сергея Есенина.
И вот, 17-го мая, накануне дня празднования иконы Божией Матери «Неупиваемая чаша», сели мы в рязанскую электричку, доехали до станции Рыбное, а потом, с трудом втиснувшись в переполненный дребезжащий автобус, добрались до какой-то безлюдной развилки дорог и, по совету пассажиров, далее пошли пешком. День был очень жарким - мы проголодались и довольно сильно утомились в пути. В монастырь пришли поздно, после обеда и потом еще долго ждали во дворе игумена, чтобы получить благословение на пребывание в обители. Так и не дождавшись игумена и не получив благословения, решили пока до ужина и вечерней службы сходить к святому источнику, искупаться в нем и перекусить хлебом с рыбными консервами, которыми мы запаслись на вокзале в Коломне. Во дворе монастыря кипела работа - строители, трудники, паломники ремонтировали и восстанавливали корпуса и хозяйственные постройки после долгого атеистического поругания обители, в которой в советское время была размещена колхозная МТС и еще, не то конюшня, не то - автобаза. Сразу за оградой, на склоне холма мы увидели дубовую рощу, а в низине – знаменитый древний святой источник. Соблюдая очередность, по одному, зашли в помещение источника и, помолившись на икону Спасителя, трижды перекрестившись, троекратно окунулись в ледяную воду с головой, ощутив неимоверную благодать и бодрость! Неторопливо потрапезничав скудными припасами под могучими дубами, мы решили побродить по окрестностям монастыря до ужина и Всенощного Бдения в Храме. Ноги гудели, было по-прежнему жарко, мы присели на травку, и тут мой друг неожиданно уснул, а я не стала его тревожить…
Вечером, получив благословение на пребывание в обители и на гостиницу, мы пошли в трапезную, но опоздали…, там уже шла уборка после ужина и нам едва наскребли немного отварных холодных макарон и принесли тепловатый чай. Утолив голод, мы помчались на вечернее богослужение в Храм. Сразу забылись все паломнические нестыковки и наши неуклюжие попытки прикоснуться к иноческой жизни. Атмосфера святости, строгости, чистоты… мужской хор, распевное тихое, речитативное монастырское пение, опущенные долу глаза, блики свечей, до боли знакомые слова молитв, слезы ручьем…
После службы, по темноте двинулись мы устраиваться в гостиницу, а потом, не сговариваясь, оба вышли умыться, подышать свежим воздухом и неожиданно встретились во дворе. Удивительной была эта прохладная майская ночь в полнолунии, удивительно радостным и взволнованным было наше настроение, удивительным был и наш долгий разговор при луне… Щелкали соловьи, выводя свои тончайшие изящные рулады и коленца - неистово, празднично, торжественно славя Бога! Огромная золотая луна зависла, замедлив свой ход по небосклону, и пристально смотрела на нас…, я же смотрела на освещенное луной, одухотворенное лицо моего наставника и слушала его с замиранием сердца. Незабываемая ночь, незабываемый разговор - ничего подобного ранее в моей жизни не было…
Утром, за Литургией, было много исповедующихся и причащающихся, и у меня возникло непреодолимое желание исповедаться в этом тихом, немногословном, так много претерпевшем монастыре и в этом дивном Храме, освещенном любовью и милостью Христа, но я понимала, что это невозможно, ведь я (увы!) не готовилась к исповеди…
Мы стояли у самой дальней стены Храма, среди многолюдья молитвенников, я тихо плакала… После окончания службы из Алтаря вышел игумен Авель, направился прямо к нам и вручил каждому по просфоре; мне досталась - Богородичная, а моему спутнику - Господня, после чего о. Авель - благословил нас в дорогу. До сих пор не могу понять, как он нас разглядел там, у стены, в темноте, сквозь множество народа и, главное, - почему он принес просфоры именно нам, незнакомым людям?! Потрясенные случившимся, мы попрощались с обителью, и пошли пешком, не дожидаясь автобуса, который (оказалось) ходил очень редко и нерегулярно. День выдался солнечный, радостный. Было еще не жарко, бело-розовой пеной благоухали сады, в палисадниках цвела сирень, слышались соловьиные трели, где-то куковала кукушка, в синеве небес кувыркались звонкоголосые жаворонки, а само небо было таким высоким и широким, что у меня "поплыла" голова от невыразимого счастья – было так хорошо! От избытка радости я начала танцевать и кружиться в пыли, посреди сельской разбитой дороги, как школьница в 15 лет…
Мы шли уже довольно долго, солнце припекало все нещадней, наваливалась усталость, сказывалась бессонная ночь, хотелось пить и есть. Автомобилей не было видно, ни одного.
И тогда мы решили помолиться – разошлись в разные стороны и истово попросили у Бога помощи, а потом зашагали спокойно, сберегая силы. Примерно через 5-7 минут нас догнала легковая машина, в которой за рулем сидел монах. Машина чуть обогнала нас и остановилась. Открылась дверца, и прозвучало приглашение садиться. В автомобиле оказалось два свободных места. Какое-то высокое духовенство (наместник, благочинный?) и молодая женщина ехали в Москву на совещание в Патриархию. Узнав, что нам надо в Коломну, нас предупредили, что, к сожалению, они спешат в Москву и потому поедут по новой трассе, без заезда в Коломну и, что у развилки перед Коломной с нами попрощаются. Ошеломленные таким поворотом дел и, даже не смея думать о Божьей милости, сидели мы, притихшие и потрясенные. Нас спросили, успели ли мы позавтракать в монастыре? Узнав, что мы голодны, отцы-монахи остановили автомобиль у лесопосадочной полосы, достали термос с горячим кофе, бутерброды с колбасой и сыром и благословили нас подкрепиться, а сами вышли из машины, дабы не смущать едоков. У поворота на Коломну нас высадили и благословили на дальнейший путь. Зной стоял невыносимый, слегка подташнивало, от духоты кружилась голова, нестерпимо хотелось пить. Дорога шла в гору, ноги стали пудовыми…
Мы посмотрели друг на друга и все поняли без слов – разошлись в стороны и помолились. Через 5-10 минут в гору стал взбираться тяжелогруженый КАМАЗ. Мы вяло отошли на обочину безо всякой надежды…, и вдруг на самом высоком участке подъема КАМАЗ остановился, из окна кабины высунулся парень и помахал нам рукой, приглашая садиться. Мой юный сотоварищ и водитель автомобильного «монстра» с трудом затащили меня, всего-то лишь 55-летнюю бабушку, куда-то наверх в раскаленную от солнца кабину, и мы поехали втроем, уже понимая, что это не случайно. На въезде в Коломну, шофер открыл дверцу и сказал, что через центр города тяжелому автотранспорту проезд запрещен и указал на трамвайную остановку. Мы рассыпались в благодарностях и протянули нашему спасителю денежку.
Его реакция была суровой и непреклонной – знал бы, что вы мне предложите деньги, - никогда бы не остановился на подъеме в гору и оставил бы вас на дороге сгорать заживо! Мы переглянулись и молча пошли на остановку. Вдруг небо потемнело, набежали грозовые тучи (не зря весь день стояла такая одуряющая духота!) и... пошел дождь. Ни трамвая, ни автобуса не было. Мы уже стояли в луже, как вдруг вновь посмотрели друг на друга и тут же разошлись в стороны, рискуя навлечь на себя гнев Божий, сознавая, что это был бы уже явный перебор! Когда через 2-3 минуты рядом с нами затормозил крутой черный, блестящий в струях дождя, лимузин – мы не особенно удивились. На наше невнятное лепетанье по поводу того, что нам нужно в центр к самой высокой колокольне, водитель молча развернул авто к центру города. Все повторилось – я протянула ему денежку, он с негодованием отвернулся, высадил нас у колокольни и тронул машину с места. Нам стало страшно…, это не могло быть просто совпадением! Уже стемнело, безжалостно лил дождь. Открыли, ставший родным, магазин православной книги и церковной утвари, прошли в "трапезную", сварили гречневой каши, вскипятили чай, «посумерничали» в тишине, обогрелись и стали анализировать пережитое. Под непрерывное стаккато дождевых струй в теплом закутке на колокольне было уютно, не хотелось никуда уходить, вновь стоять на остановке, ждать позднего трамвая и долго ехать на свою квартиру. День выдался необычным, не хотелось тривиальности его окончания. Мучила совесть, давили нераскаянные грехи, хотелось сегодня же от них очиститься и возблагодарить Бога за все благодеяния и помощь в трудную минуту. Я вдруг вспомнила, как мой коломенский сотоварищ, будучи постоянным прихожанином Старо-Голутвинского мужского монастыря, рассказывал мне, что тамошний игумен всегда по окончании проповеди говорил прихожанам, что если у кого будет крайняя нужда в исповеди – он готов исповедать страждущего в любой день и в любой час, даже у себя в келье.
Я поведала уставшему, полусонному юноше о своих метаниях и спросила – может ли отец Кирилл исповедать меня сегодня в столь позднее время? Мой друг загорелся идеей, вмиг сбросив с себя сонливость, и сказал – а вот и проверим батюшку на искренность его призывов и обещаний. При таком, абсолютно невозможном и невероятном несовпадении (33 года разницы в возрасте!) нас с моим замечательным другом, кроме единой веры, связывала некая авантюрная жилка и страсть к бродяжничеству. Сначала мы вместе помолились перед иконой Христа Спасителя в магазине, поблагодарили за Его Промыслительную велию помощь сегодняшнего дня, а потом я долго молилась одна, прося благословения на ночную исповедь в монастыре. Промокнув до нитки, мы все же дождались ночного трамвая и добрались до закрытых наглухо ворот обители. Позвонили, вышел послушник-вратарник, спросил, в чем дело? Очень удивился нашему сбивчивому объяснению причин, по которым мы намеревались нарушить покой игумена. Он спросил, кто из нас желает исповедаться? Призналась, что сия негодница – я и, что через день уезжаю на Камчатку в горы. Вернувшись, послушник велел мне пройти с ним в покои игумена, а моему спутнику повелел ждать за воротами, под дождем. Я шла абсолютно спокойно по каким-то коридорам и лестницам, как будто Господь поддерживал меня. У отца Кирилла в покоях царствовал огромный пушистый сибирский кот. Поздоровалась, извинилась, представилась, попросила благословения. Велено подождать. Игумен переоделся в другой комнате, отозвал кота и явился в облачении и в епитрахили. Помолились соборно. Попыталась объяснить столь позднее появление – была деликатно прервана. Полились слезы…, исповеди не было конца…, никогда ранее и никогда после того мне не приходилось так исповедоваться. Вот что значит настоящая, полная, сокрушающая и очищающая частная исповедь, о которой мне только приходилось читать в духовных книгах. Отец Кирилл не перебивал меня, не задавал вопросов. Когда я, наконец, умолкла, он накрыл мою голову епитрахилью, положил сверху свою теплую тяжелую ладонь и Именем Господним отпустил мне грехи. Пока он произносил разрешительную молитву, я физически ощущала, как с моей души отваливаются ссохшиеся корки грязи греховной. Потом мы побеседовали, он расспрашивал меня о нашем Храме в Эссо и был очень удивлен тем, что мы довольно часто, в отсутствие батюшки, проводим службы (вечернее богослужение, обедню, заупокойную литию и чтение акафистов) мирским чином по благословению нашего правящего архиерея. На прощанье игумен сказал мне несколько простых заветных слов, которые помогают мне жить до сегодняшнего дня.
За воротами меня ждал вымокший и продрогший друг и брат во Христе. Ничего не спросив, он повел меня по трамвайным путям, потому что на дороге всюду блестели лужи. Дождь кончился, высыпали звезды, остро пахло сиренью и яблоневым цветом. Мы молчали, молчали вместе… , он проводил меня на съемную квартиру. Через день я улетела на Камчатку.
03.04.2011 г.