В целом мире нет счастливее того,в ком бьется сердце, закаленное страстями,
кто на крыльях страстей воспаряет туда, где не существует ничего, кроме
наслаждения. И зачем ему ощущать что-то другое?
Маркиз де Сад «Жюльетта»
- Мама, скажи, у всех женщин такая мягкая грудь, как у тебя?
- Да, сынок.
- И такая же красивая?
- Ну, не знаю,- она засмеялась, жмурясь от солнца,- наверное. Потом ты это сам узнаешь и попробуешь.
Она наклонилась к моему лицу и поцеловала прямо в губы.
- А теперь спи – добавила она и поправила одеяло. От нее пахло шоколадными конфетами и духами. Мне было приятно это, и странный поцелуй и запах. Она никогда меня так раньше не целовала.
Мама заспешила к двери и, на минуту задержавшись там, порылась у себя в сумочке, достала пару больших конфет и, быстро вернувшись, положила их мне под подушку.
- Все, мне пора – она вышла за дверь и помахала мне рукой, улыбаясь.
Я протянул руку и вытащил одну конфету. «Мишка на Севере» - прочитал на этикетке.
Воспоминания юности.
Медсестра. Часть 1.
Записи из дневника.
20.08.78г.
Мама встретила меня на вокзале, подойдя к самому окну вагона.
Я не узнал ее. Она показалась мне в тот день незнакомой женщиной. Незнакомой и красивой. Лишь едва уловимые оттенки воспоминаний привлекали меня к ее образу.
« Кто она? Неужели это моя мама?»- Думал я. Она же напротив сразу узнала меня и подошла ко мне первой. Хотя меня было трудно узнать: голова моя была обвязана бинтом с пухлой накладкой из ваты.
Конец лета выдался неудачным для меня. Все хорошо началось и так плохо закончилось. Я попал в больницу им. Доктора Раухфуса и страшные слова диагноза казались мне концом всего. Больница выглядела старым зданием из красного кирпича.
Мы вошли на первый этаж, где все было белого цвета или почти белого. Может мне так показалось из-за яркого солнца, светившего через большие окна и двери.
Мама некоторое время сидела рядом со мной, и я держал ее за руку, но когда необходимые формальности были закончены, нам пришлось прощаться, и я отпустил ее руку с большим сожалением.
За мной пришла медсестра и стала смотреть на наше грустное расставание.
Она выглядела усталой и спокойной, ей видимо не раз приходилось наблюдать такую картину. Некоторое время она безучастно смотрела на происходящее, затем открыла дверь и, взяв меня за плечо, повела по коридору мягко, но уверенно. Я постоянно оглядывался и видел, как мама смотрела на меня, стоя за большой стеклянной дверью, пока медсестра не увела меня вверх по лестнице. Мы поднялись на второй этаж, пропустив спешащего навстречу пожилого доктора в очках с короткой седой бородкой и стетоскопом. Медсестра в тот момент находилась позади меня и, пропуская доктора, я отступил назад и случайно наступил ей на ногу.
- Извините, пожалуйста – сказал я, подняв на нее глаза.
Она ничего не ответила, молча взяла меня за руку и повела дальше по длинному коридору.
На вид ей было лет 40. не больше. Ее звали Татьяна Николаевна – старшая медсестра. Она отличалась от всех всем своим видом, начиная с одежды и кончая манерой разговора и выражением глаз. Их холодность и надменность иногда поражала меня и, напротив, они могли быть совсем другими нежными и добрыми, полными участия.
Она носила белый халат, как и все медсестры, но особого покроя с голубой окантовкой воротника, рукавов и карманов.
Длинные темные волосы любила зачесывать назад и делала сзади волнующий хвостик, до которого мне хотелось дотронуться всегда, когда я его видел.
У нее были туфли на среднем каблуке серого цвета и белые ажурные колготки с неясными узорами. Иногда она надевала другие туфли на высоком тонком каблуке, а колготки, наоборот, снимала, и я мог видеть цвет кожи ее ног и все родинки помнил отчетливо. Они даже снились мне эти родинки, и я целовал их во сне и, главное, что она позволяла все это делать. Не то, что наяву. Мне не хотелось просыпаться.
31.08.78г.
Я нисколько не переживал, что не пойду первого сентября в школу. Мне начинало здесь нравиться. В палате со мной лежали еще четыре мальчика, а девочки находились на третьем этаже и иногда спускались к нам, чтобы играть вместе. Это разрешалось только в холле там, где стоял телевизор. Мы весело проводили время, постоянно придумывая разные новые игры и развлечения. Одним из них было «похищение». Так мы его называли. Суть состояла в следующем:
Кто-то из нас после считалочки оставался, когда все выбывали и, спустившись на первый этаж, брал оттуда маленького ребенка мальчика или девочку, затем нес его в палату, где его ждали все в сборе. Мы играли, угощали его конфетами, тискали и теребили, пока он не начинал плакать, затем несли обратно, стараясь, чтобы никто из персонала не заметил пропажу.
Так получилось и на этот раз. Обычно мы использовали такую считалочку:
«На златом крыльце сидели
Царь-Царевич, король-королевич,
Сапожник, портной
Кто ты будешь такой?
Выходи поскорей
Не задерживай
Добрых и честных людей».
Но времени было мало и поэтому ограничились лишь короткой:
«Стакан-лимон вышел вон».
Девочка в сиреневом платье ткнула пальцем в себя, а я остался один. Все зашли в палату и закрыли дверь, я же спустился на первый этаж и недолго думая, схватил первую попавшуюся девочку примерно 2-х лет и, завлекая ее погремушкой, которую у нее же и взял, я понес ее наверх.
Там все уже ждали, предвкушая веселое времяпрепровождение.
Принеся девочку, я оставил ее посреди комнаты и вложил в ее руку погремушку и несколько конфет, которые она тут же засунула в рот, а погремушку бросила, не посчитав интересной.
Все присутствующие дети собрались вокруг нее, слышались восторженные голоса:
- Какая миленькая!
- Такой у нас еще не было!
Девочка стояла спокойно и вовсе не думала плакать. Смотрела на нас во все глаза и сосала конфету, размазывая шоколад по лицу.
Одна из девочек пододвинулась поближе и потрогала ребенка.
- Какая она мягкая и щеки розовые! Просто прелесть!
Девочка посмотрела на нее и улыбнулась в ответ, показывая испачканные ладошки. Она подняла их вверх и развела в стороны.
В этот момент дверь комнаты внезапно открылась и вошла старшая медсестра. Все замерли и замолчали.
- Что здесь происходит?- спросила Татьяна Николаевна и строго посмотрела на нас.
- Кто принес сюда маленького ребенка?
Все молчали. Я вышел вперед и сказал еле слышно:
- Я принес.
- Так это ты все придумал?!- она подошла ближе ко мне и, продолжая внимательно разглядывать меня, продолжила:
- Быстро по палатам! Развлечения окончены! Девочку сейчас же верните на место.
Я тоже было дернулся по направлению к двери, но она задержала меня рукой , схватив за воротник.
- А ты останься, я с тобой не закончила.
Татьяна Николаевна отпустила мой воротник и села на стул.
- Подойди ближе. Встань вот сюда, передо мной – попросила она спокойным голосом.
Я подошел и встал рядом с нею.
- Давно вы так делаете?
- Давно.
- Молодцы, ничего не скажешь – она протянула руку и стала разглаживать воротничок моей рубашки, поправила его и застегнула пуговицу.
- Когда мама приходила к тебе в последний раз?
- Третьего дня в понедельник.
- Надеюсь, ты понимаешь, что здесь нет твоей мамы? Зато есть я и только я все решаю. Она взяла меня за руки и пододвинула еще ближе к себе, разведя свои колени в стороны.
- Я не скажу заведующей отделением о том, что вы здесь вытворяете, но все это безобразие должно отныне прекратиться. Раз и навсегда. Что скажут матери тех детей, если узнают, что вы издевались над ними? Ты не думал об этом? Обещайте мне больше так не делать. Передай это всем. А ты обещай, что никому не скажешь, что я буду делать с тобой.
Она сильно сжала мои запястья, ожидая ответа. Мы смотрели в глаза друг другу долго, как мне показалось. Наконец я не выдержал и опустил взгляд. Я не мог смотреть в ее глаза дольше, потому что утонул в них, словно захлебнулся в бездонной темноте ее глаз.
- Я никому не скажу, обещаю – ответил я.
Она отпустила мои руки и согласно закивала головой.
- Остается надеяться, что ты держишь свое слово – она ухмыльнулась уголками губ.
- А вы держите свое – твердо возразил я.
- Ну ладно,- она встала – я пойду первой, а ты за мной, упрямый маменькин сынок и не отставай.
Мы спустились вниз по лестнице и свернули в один из коридоров. Здесь мне еще не доводилось бывать. Она зазвенела ключами, остановившись возле двери, затем открыла ее и пропустив меня вперед включила свет. Я огляделся – это была простая душевая, выложенная плиткой до самого потолка. Посередине был душ, из него капала вода, четко и посекундно прямо в сливное отверстие в полу, закрытое решеткой.
Татьяна Николаевна закрыла дверь, слегка подтолкнув меня на середину комнаты.
- Проходи и раздевайся, вешалка слева от тебя. Потом встанешь под душ, а я сейчас принесу чистые полотенца.
Сказав так, она удалилась, плотно закрыв за собой дверь.
« Что она хочет делать со мной?»- спрашивал я у себя и не находил ответа.
Где-то в глубине моего сердца родился холод, он медленно расползался по всему телу, приводя меня в странное состояние, в котором я никогда прежде не был.
Это ощущение усиливалось и сделалось, наконец, таким сильным, что я не смог поначалу пошевелиться, тело стало ватным, безвольным, я двигался как во сне.
Я разделся и включил душ.
- Ты дома тоже в трусах моешься?- она вошла и закрыла дверь на ключ.
- Все вы одинаковы, держитесь за мамину юбку до поры до времени. Даже толком помыться не можете.
Она сняла халат и осталась в купальнике синего цвета с двумя волнистыми белыми полосками, обозначающими море.
- Обопрись о стену, я помогу тебе – сказала она, намыливая мочалку.
Затем принялась тереть мне спину.
Она все же заставила меня снять трусы и разделась сама, в одно мгновение сбросила купальник и подставила под теплые струи воды большую грудь с розовыми сосками.
Я уставился на них и смотрел неотрывно.
- Что, нравится? Я всем нравлюсь. Не захочешь ты, я найду другого - строго предупредила она. А теперь повернись.
- Нельзя ли помягче мне больно!
- Не говори громко, а то нас услышат! Давай в полголоса. Сейчас не больно?- она участливо заглянула за мое плечо, и тереть стала нежнее.
- Да что ты знаешь о боли? Что ты можешь вообще об этом знать? Это тебе не на карусельках кататься. Здесь больница и все намного сложнее и серьезнее.
- Не надо для меня делать исключений – попытался я возразить.
Она замолчала, с интересом разглядывая меня. Затем холодно сказала:
- Повернись ко мне лицом, доведем дело до конца, раз уж ты понравился мне, а там посмотрим.
Она стала осторожно тереть мочалкой между моих ног.
- Раздвинь ноги шире – попросила она и поцеловала меня, глубоко засунув язык мне в рот, потом, отложив мочалку, доделала все рукой, не переставая целовать меня. И все время повторяла: « Я хочу видеть твои глаза»
Теперь помой меня. Да открой же глаза!
- Что понравилось?- она обняла меня, крепко прижав к себе,- возьми лучше губку. Вот так, меня можно трогать. Ниже. Я присел на корточки.
- Попробуй пальцем, теперь двумя,- она сложила на своей руке два пальца указательный и средний и показала их мне.
Я попробовал.
- Хорошо, продолжай,- она прислонилась к влажной плитке и, закрыв глаза, стояла неподвижно. Тело ее временами вздрагивало.
Душ мы не выключили, и мелкие брызги попадали на нас и стекали каплями. Внезапно Татьяна Николаевна свела ноги вместе, сжав их на мгновение. Я вынул руку, но тут же прильнул губами, нащупал бугорок и стал сосать его, неотрывно возбуждая языком. Она не выдержала такого напора, руки ее заскользили по мокрой плите, и она стала медленно сползать на пол. Мне пришлось обхватить ее руками и уложить. В этот момент она кончила и, сведя ноги вместе, перевернулась на живот.
Я догадался об этом, потому что она тихо застонала. Видимо ей было очень хорошо. Она лежала так неподвижно некоторое время, совсем недолгое. Я погладил ее спину и стал целовать мягко, едва касаясь губами.
- Вот истинное блаженство,- прошептала она,- ради таких мгновений стоит жить на земле.
Затем подняла голову.
- Что замолчал? Ну, как?
- Здорово, надо бы повторить.
- Молодец – она встала и потянулась, подняв руки вверх.
После этого она больше не называла меня « маменькин сынок ».
03.09.78г.
- Татьяна Николаевна, зайдите в 14 ую палату.
Послышалось в коридоре.
В открытую дверь заглянул пожилой врач в очках, с бородой, тот, кого мы встретили на лестнице в первый день.
- Вы слышите? – поинтересовался он.
Татьяна Николаевна в это время брала у меня кровь из пальца и ответила, не повернув головы:
- Я не могу разорваться!
- Как вы разговариваете? – он недовольно покачал головой и медленно удалился с грустным видом.
Она могла позволить себе такие реплики.
Без нее жизнь отделения не представлялась возможной. Она была мотором, главной движущей силой, через нее проходили все мало-мальски значимые события. Ей удавалось даже заменять сестру – хозяйку, когда та болела целый месяц.
Мне нравилось, когда она брала у меня кровь, мне было приятно это. Начиналось все с волнительных приготовлений.
Сначала слышался стук каблуков по коридору (в то время я уже научился узнавать ее шаги). Она входила и ставила поднос на стол, затем садилась и подзывала меня, кивая головой. Я подходил и садился напротив нее, протягивал руку почему-то всегда правую.
- Левую – поправляла она и брала из коробочки проколку.
Затем я чувствовал, как она протирает ваткой подушечку моего пальца сжимая его несколько раз иногда очень сильно.
Знакомый холодок разливался по телу, а в ногах начиналась дрожь, которую я никак не мог унять, как не старался.
В этот момент я поднимал на нее глаза и смотрел не в силах оторвать взгляда.
- Вы очень красивая - произнес я медленно.
- Я знаю - ответила она, плотно сжав губы.
- Тебе нравится то, что я сейчас делаю?
- Очень.
- Тогда повторим процедуру – она взяла из коробочки еще одну проколку – к тому же все равно крови слишком мало, не хватит для исследования.
Укол получился внезапным и я вскрикнул. Она выдавила капельку и подхватив стеклянной трубочкой переместила в пробирку.
- Больно? – спросила она, участливо глядя в мои глаза. Зрачки ее бегали из стороны в сторону быстро, лихорадочно.
- Хочешь еще?
- Да.
- Еще больнее? Она взяла шприц и, подняв его, вверх выдавила тоненькую струйку прозрачной жидкости.
- Не надо так напрягаться, расслабься, будь самим собой, я помогу тебе почувствовать то, чего ты никогда прежде не чувствовал. Ощути это вместе со мной. Она нежно дотронулась до моего лица и погладила меня по щеке успокаивая.
- Нежность и боль вот две составляющие, из которых складывается сладострастие.
Я верю в любовь, но любовь не может быть вечной. Я не верю, когда говорят: «Я хочу умереть с тобой ». Людям свойственно расставаться. Твое желание это чувство вины оно идет из подсознания. Перестань слышать свой голос, слушай только тело.
- По-вашему боль дополняет удовольствие?
- Называй меня на «ты», для тебя я просто Таня.
- Хорошо, но ты не ответила мне.
- Так и есть. Когда я сделала это в первый раз, у меня рухнули все барьеры. Какое облегчение я почувствовала, ты не представляешь!
Она встала, держа шприц в правой руке, и подошла к окну.
- Лето закончилось, и листья пожелтели, уже начали опадать – промолвила она, задумчиво глядя на больничный двор.
- Тебе нравится осень?- спросил я, подойдя к ней.
- А тебе разве нет? Мне все нравится: и осень, и лето, и весна, и зима - все они хороши по-своему.
- Скажи, Таня, ты любишь детей?
- Да, но настолько, насколько они любят меня. Однако мы отвлеклись, вернемся к прерванному делу. Когда почувствуешь, что не сможешь больше терпеть, то скажи. Она посмотрела на меня внимательно. Затем добавила:
- Обещай мне, что все это останется между нами. То, что мы делаем здесь и сейчас касается только нас. Я специально удалила остальных детей из палаты, чтобы никто не видел, чем мы здесь занимаемся. Понимаешь, насколько это серьезно?
- Я все понимаю, и никому не расскажу. Честное слово.
- Если будешь себя хорошо вести, я повторю все это снова. Тебе понравится, я уверена. Это не может не понравиться.
С этими словами она подошла к двери, и заперла ее, два раза повернув ключ в замочной скважине.
04.09.78г.
Очнулся я на следующее утро и с удивлением обнаружил, что ничего не помнил из того, что произошло потом после того, как она сделала мне укол. Ровным счетом ничего. Рука моя была перевязана, и сквозь толщину бинтов темнела тонкая полоска. Я разглядывал и осторожно трогал ее, болело немного, скорее чувствовалось мягкое жжение там, где-то в глубине.
« интересно, что она вколола мне»- думал я и не находил ответа и потом:
«Какая она интересная и странная немного, именно эта странность и повышала к ней интерес».
Я опять заснул и проснулся лишь под вечер, когда стихла больничная суета
Открыл глаза, встал и оделся. Было тихо, все уже спали. Деревья за окном перестали раскачиваться и замерли в своей безмолвной красоте. Красноватый диск солнца медленно опускался ниже, и лучи его стали просвечивать сквозь листву.
Было тепло. Близился вечер.
Я медленно пошел по больничному коридору, стараясь не шуметь. Я искал Таню. Иногда я мог наблюдать ее спящей там, в дежурке. Она сидела под тусклым светом настольной лампы и, положив голову на руки, спала в полной тишине. Так получилось и в этот раз. Я подошел ближе осторожно, стараясь не разбудить ее, встал рядом и долго разглядывал, затем не выдержал и поцеловал ее руку, лежащую на колене.
Она почувствовала прикосновение моих губ и, подняв голову, улыбнулась. Потом сказала почти шепотом:
- Что не спится? А ты крепкий мальчик, другие так долго не выдерживали.
- Но я ничего не помню,- возразил я, пытаясь прочитать в ее глазах ответ на мучившие меня вопросы.
- А тебе и не надо ничего помнить, потом я расскажу через некоторое время. Сейчас еще рано, ты все равно ничего не поймешь.
- Да,- ответил я с вздохом согласия – как все непривычно и неожиданно, зачем такие секреты? Почему ты что-то скрываешь от меня. Нужно идти до конца. Мы должны быть честны друг перед другом.
- Ну-у. Какой ты упрямый, мне это нравится!- она потерла рукою глаза и несколько раз широко их открыла.
- Как я устала – произнесла тихо – несколько смен подряд. Когда все закончится?
Я продолжал стоять и смотрел на нее во все глаза. Мне хотелось, чтобы она сделала со мной что-нибудь неприличное, сейчас, прямо здесь, под светом настольной лампы и так, чтобы дух захватило, чтобы комок в горле. Еще сильнее, еще больнее, чем в прошлый раз. Мне показалось, что она думала о том же.
- Чего же ты хочешь?- спросила она мягко. Голос ее был сладок и приятен.
- коснуться тебя.
- Ну, так коснись, дотронься, не надо бояться, я же не съем тебя.
Она вытянула вперед затекшие ноги и пошевелила ими, затем оправила волосы, и быстро расчесав их, собрала в пучок, обхватив черной резинкой, лежащей здесь же на столе. Потом посмотрела на меня ласково и долго.
А ты ничего – сказала, наконец, она – теперь ты мне еще больше нравишься. Поцелуй мне руку.
Она протянула мне свою руку левую с тонким серебряным колечком на безымянном пальце.
Я поцеловал ее, едва прикоснувшись губами.
- Разве так целуют? – она удивилась и сделала круглые глаза.
- А как, что неправильно?
Она заметно оживилась и засмеялась, тихо прикрыв рот рукою.
- Смотри, я научу тебя. – Она вновь протянула руку и указательным пальцем правой руки стала объяснять и показывать, как надо.
- Сначала целуй сюда это правильно – она показала на середину кисти, затем, начиная с мизинца каждый пальчик по кругу, и повторяй снова, пока я не скажу « Хватит ». Теперь понял?
- Да, конечно. Все понятно.
Она сделала изящный взмах рукой и подняла брови вверх на мгновение.
- Давай прощаться, я хочу отдохнуть немного. До утра осталось совсем мало времени.
- Когда мы встретимся в следующий раз?-
Она опустила голову, задумавшись, темный шелковистый локон упал на ее плечо. Я ждал, пожирая ее глазами «Когда? Когда?» - стучало мое сердце. Глаза мои искали ответа, я взволнованно смотрел на нее, боясь получить отказ. Ей стоило сказать одно лишь слово: «да» или «нет».
- Ты прав и на этот раз, - загадочно сказала она, - миленький мальчик. Или все или ничего. Мне это тоже подходит. Давай через день в следующее мое дежурство. Приходи в процедурную ровно в полночь и не опаздывай, я буду ждать тебя. А сейчас уходи, я хочу спать. Ступай же!
Я вышел и пошел, пошатываясь, останавливался через несколько шагов, чтобы перевести дух и обдумать сказанное ею.
06.09.78г.
Время прошло на удивление быстро. Проходя вечером мимо сестринской я слышал звонкий женский смех и приглушенный шепот. Он проникал в глубину моей души, рождая неожиданные образы и видения. Думая о Тане, я мысленно слышал ее голос, он звучал во мне иногда целый день, живописуя в моем воображении удивительные картины одна заманчивее другой. Ее образ в белом халате с расстегнутой нижней пуговицей (специально для меня) казался мне верхом совершенства.
Ее загорелое тело мягкое с волнующими изгибами. Я вспомнил, что когда она раздевалась в первый раз, не было видно светлых полосок, не тронутых солнцем.
Значит, она подставляла под лучи солнца свое голое тело. Загорала обнаженной. Не могу сказать, что она была остра на язык. Нет, но речь ее была целеустремленной и текла как ручеек, порою, она вставляла такие слова, от которых я меня внутри все переворачивалось. Я долго обдумывал смысл сказанного ею и вечером наедине сам с собою мысленно разговаривал с ней. Между нами проходили такие диалоги, которые повергали меня в полное замешательство, именно потому, что я не мог толком ответить ей. Не был достаточно подготовлен для этого, хоть и старался, как мог. Я впитывал каждое произнесенное ею слово.
Моя любовь представляется мне глубокой
бездонной пропастью, в которую я погружаюсь,
все больше и больше, из которой меня
теперь никто не сможет спасти.
Леопольд фон Захер – Мазох «Венера в мехах»
И вот настал вечер я то и дело поглядывал на часы, ожидая долгожданного свидания.
Ровно без пяти минут до назначенного времени я пошел по коридору. Чтобы дойти до процедурной нужно было пройти через все отделение и свернуть направо к лифтам. Я проделал этот путь уверенно и спокойно. Подойдя к двери, я постучал тихо два раза.
- Заходи – услышал в ответ.
- Сейчас снимем повязку, сядь вот сюда.
Она показала рукой на кушетку и села тоже. У нее было хорошее настроение, она игриво посматривала на меня и улыбалась.
- Ну что, начнем? – она выставила вперед ногу с изящной туфелькой на тонком каблуке. Туфли были совсем новые, видимо она специально надела их именно сегодня, ради такого случая. Колготок на ней не было, также я заметил маникюр свежий ярко-красного цвета, хотя обычно она использовала светлые тона неброские.
Она перехватила мой взгляд и сказала:
- Лак для ногтей нужно подбирать в тон помады. Я уже много оттенков перепробовала. Тебе нравится такой цвет? – она смотрела на меня пристально.
Удлиненные сережки голубоватого цвета качнулись, словно маятник часов, отсчитывая секунды томительного ожидания.
- Да очень, сегодня ты особенно красива,–ответил я, сильно волнуясь.
- Начнем с повязки – она взяла мою руку и стала осторожно разматывать бинт, и когда дошла до последнего витка внезапно рванула, сильно обнажив заживающую рану. Мелкие капельки крови брызнули во все стороны, несколько из них попали на ее халат и даже на лицо, она тут же смахнула их рукой. Все это произошло так быстро, что я не успел вскрикнуть.
- Тс-с-с. Тише! – она приложила палец к губам – Ну, что понравилось?
- Честно признаться не очень, слишком грубо и резко,- я уронил голову к ней на плечо и тяжело дышал.
- Понимаю. Мягче и утонченнее. Согласна. Все равно это не воспринимается как обычная боль.
Она заново наложила мне повязку, затем поднялась и стала медленно прохаживаться по комнате, рассуждая вслух:
- Когда-нибудь рано или поздно каждому захочется почувствовать власть над собой. Лишь это будоражит и волнует по настоящему, быстрее разгоняет кровь по жилам, заставляет сердце биться сильнее.
После боли даже простое прикосновение воспринимается гораздо сильнее. Все становится более глубоким. Ощущение, которое бывает потом – она замолчала, задумавшись на мгновение, опустив голову, подбирая нужные слова – удивительное, оно очень сильное не сравнимое ни с чем.
Она подняла руки и слегка сжала их в кулаки.
- Сейчас ты должен почувствовать облегчение. Ведь так?
Она подошла ко мне, неподвижно сидящему и обняла меня за плечи.
- Почему ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь. Только не молчи! Прошу тебя, не будь безучастен. Ругай меня. Не соглашайся со мной. Ударь меня, если хочешь. Не сиди как изваяние – она опустилась передо мной на колени.
- Будь со мной мыслями и желаниями.
Она обвила меня руками за шею и стала целовать все лицо, раскаляясь еще больше.
Затем остановилась и отпрянула.
Ее темные зрачки были слегка расширены, рот чуть приоткрыт, она облизнула губы от излишнего усердия.
- Какой ты бледный! Я замучила тебя, наверное?
С этими словами она снова приблизила ко мне лицо розовое с ярко накрашенными глазами. Черные комочки туши на ресницах и волнующе выжидательный взгляд ее глаз я запомнил на всю жизнь. Она поцеловала меня нежно прямо в губы.
- Так хорошо? – ее голос дрожал, она была взволнованна.
- Таня, скажи, как ты узнала, что я влюбился в тебя?
- Очень просто. Твои глаза выдали тебя. Надо было лицо сделать попроще и не нужно так волноваться. Все должно быть естественно, даже секс, я лишь внесу в него некоторое разнообразие, придам остроты и уверенности. Потом будешь благодарить меня за то, что я научила тебя таким тонкостям – она улыбнулась и поднявшись с колен села рядом со мной продолжая обнимать меня.
- Послушай, - начала она прерванный разговор.
- Тебе хотелось иногда испытать что-нибудь такое, ну не совсем обычное, волнующее, запретное может быть.
Она опустила глаза, но через мгновение смотрела прямо на меня, ожидая ответа.
Я не совсем понимал тогда, о чем она говорит, но ответил: «Да, хочу» лишь потому, чтобы поддержать разговор. Я боялся, что стоит мне сказать «нет» или «не знаю» и она обидится и уйдет, еще хуже, я ее никогда не увижу.
Она сразу оживилась и, обняв меня еще сильнее, сказала:
- Я так и знала, что не ошиблась в тебе. Я чувствовала! Наверное, думаешь про меня, только говори честно, что у меня нет ни стыда, ни совести? Верно?
- Да, немного – согласился я.
- Совесть это химера, пожирающая нас изнутри, не дающая выйти на свободу тем силам, которые в нас вложила природа. Сопротивляйся ей, сделай так, чтобы она не мешала тебе, а лучше уничтожь ее вовсе. Воплоти в реальность свои тайные желания. Открой их, расскажи мне о них. А я расскажу тебе о своих. Человек – скопище порока. Разве не так?
- Не знаю, ты перегибаешь палку, по-моему, слишком сгущаешь краски.
Выражение ее лица изменилось в одно мгновение, мягкость прошла, взгляд стал жестким и требовательным. Она сказала резко:
- Время болтовни и улыбочек закончилось. Займемся делом, тем с чего собственно все и началось. И убери с лица эту детскую невинность! Сказав эти слова, она положила меня на кушетку, а сама уселась сверху прямо на мое лицо.
- Начинай у нас мало времени! Потом твоя очередь. Она привставала время, от времени давая мне отдышаться, и нетерпеливо оправляла волосы.
- Продолжай, я хочу кончить, ну еще немного!
Сначала я недоумевал, зачем вся эта игра, но постепенно она начинала нравиться мне и завлекала меня еще больше.
Она же была вне себя. Тело ее содрогалось, изгибалось в разных направлениях. Затем она остановилась и медленно сползла с меня, потеряв туфли.
Через пару минут она уже проделала все это со мной, хотя изрядно устала.
Надеюсь, что это свидание у нас не последнее, и мы еще поговорим о многом. Она загадочно улыбнулась и подобрав с пола свои туфли вышла за дверь, но тут же открыла ее и заглянув сказала:
- Знаешь, что мне больше всего нравится в таких разговорах?
Я, сидя на полу, медленно одевался и, повернувшись к двери, спросил:
- Что же тебе в них нравится?
- Они никогда не повторяются…
11.09.78г.
- Наши отношения влекут за собой некоторые обязательства – сказала Таня, едва увидев меня на лестнице.
- Интересно какие?
- Надеюсь, что ты не смотришь на этих глупых пустых девчонок с верхнего этажа?
Их кукольные лица не волнуют тебя?
В отношениях важна взаимность это одно из главных составляющих любых отношений.
- Почему же я не должен смотреть на них?Что же, по-твоему, отворачиваться в сторону?
- Так ты еще и куришь?! – почти закричала она, увидев в моей руке сигарету, которую я пытался спрятать за спиной.
- Я так, балуюсь, просто.
- Сейчас же выбрось эту гадость изо рта! Чтобы я больше тебя здесь не видела с окурком в руке!
Я поспешил в палату, чтобы укрыться там от ее гнева. Но погода была слишком хороша, чтобы сидеть в четырех стенах и я решил пойти прогуляться. Спустился по лестнице и вышел во двор, куда выходили окна всех подсобок. В окне кухни я увидел Таню, она также заметила меня и помахала рукой, приглашая войти. От такого приглашения отказаться было невозможно, наверняка она хотела меня чем-то угостить. Так и оказалось, Таня стояла в нарядном переднике возле стола и резала большой торт с озабоченным видом.
- Привет – радостно сказала она, заметив, что я вошел.
- Здравствуй, Танечка, какая ты сегодня!..
- Какая? – она подняла голову, прервавшись на минуту.
- Особенная что - ли, в этом переднике…присутствует определенная загадочность, ну в общем словами не передать – замялся я.
- Да ладно тебе – она заулыбалась, отложив нож в сторону – лучше подойди и поцелуй меня. Почему ты так редко меня целуешь? Я хочу чаще, каждый день. Хочу чувствовать твои губы, их теплоту, нежность, страстность. Она подняла глаза наверх и вздохнула. Хочу любить и быть любимой.
- Слизать крем хочешь? – она протянула мне насадку от миксера, придя в себя от печальной задумчивости.
- Я бы лучше слизал что-нибудь другое.
- Интересно, что же?...Ах! Кажется, догадываюсь.
- Она засмеялась, наклонив голову вниз – но у меня месячные…
- Это не помеха, даже интереснее – успокоил я ее.
- Давай попозже вечером. А?
- Хорошо. Согласись, что так интереснее.
- Несомненно.
Затем она улыбнулась, видимо ей пришла в голову очередная идея и протянув руку к десерту зацепила ногтем кусочек крема с вишенкой и поднесла к моему рту.
- Оближи!
- Очень вкусно – сказал я облизав палец, но видя ее недовольный вид опешил:
- Опять что-то не так?
Таня некоторое время молчала, разглядывая свой палец, затем произнесла:
- Слизывать нужно так, чтобы крем не оставался. Ты не стараешься. Повторим еще раз.
- Будем репетировать, пока я не научусь окончательно – согласился я.
- Конечно.
В конце этой затеи мы уже стали кормить друг друга кусочками торта, подносили по очереди, а губы вытирали салфеткой.
- Слушай, как интересно, получается! – воскликнула Таня, едва проглотив очередной кусочек.
- Вот видишь, во что может превратиться небольшое угощение – заметил я.
12.09.78г.
Однако мое лечение заканчивалось. Мысленно я уже был дома и собираясь усилить приятные впечатления стал прохаживаться вдоль забора наблюдая улицу. Едва мои мечты устремились ввысь, как дорогу мне преградили две молоденькие медсестры. Одна из них встала спереди, другая сзади.
- Куда собрался пупсик?
- Я тебе не пупсик. У меня имя есть.
Та, что стояла передо мной, была знакома мне немного, в руках у нее был журнал, она раскрыла его и показала пальцем одну строку.
- Это твоя фамилия? – спросила.
- Да моя.
- Видишь эти крестики? – она ткнула пальцем. Рядом с моей фамилией красовались два красных крестика с какими-то цифрами.
- Это инъекции, которые необходимо сегодня сделать – пояснила она.
Татьяна Николаевна ждет тебя у себя в кабинете – произнесла другая и подтолкнула меня в нужном направлении.
- Да ладно тебе, не обижайся. Все равно ты пупсик.
- Пошла ты!
- Что ты сказал? – она занесла надо мной руку, но я увернулся.
Они проводили меня до самого кабинета. Я вошел, вежливо постучав вначале.
Таня сидела за столом и листала толстый журнал. Она подняла голову и сказала:
- Думаешь так просто от меня убежать?
- Я и не думал. Просто ребята во дворе играют, я хотел с ними. Вот и все.
- Теперь у нас с тобой другие игры. Забыл?
Присядь – попросила она вежливо и сама села рядом с печальным видом.
- Я хотела поговорить с тобой. Принести кофе? Хочешь мороженого?
- Нет, спасибо.
- Ты знаешь, мне жаль, что скоро все закончится.
- Почему?
- Лечение заканчивается, я должна тебя выписать, просто обязана. Но я подумала, ведь мы можем встречаться и в другом месте?
- Я был бы рад этому.
- Что же взаимность… Я уже говорила тебе об этом.
- Да я помню.