«Однако «странность», которую я
Замечал в этих глазах, заключалась
Не в их величине, и не в цвете, и не
В блеске – ее следовало искать в их
Выражении»
Эдгар Аллан По «Лигейя»
Учительница. Часть 1.
«Я так сильно люблю Вас, что не могу спокойно смотреть на то, как Вы проходите мимо, всякий раз чувства выдают меня и вероятно Вы уже заметили это. В то же время не решаюсь признаться Вам, боюсь, что вы меня отвергните. Да и что я в состоянии дать Вам? Только самого себя, больше у меня ничего нет. Простите меня. Я невыразимо страдаю от своей беспомощности».
У меня не хватило смелости передать ей это письмо, оно так и осталось лежать в кармане моих брюк. Зато она получила мою записку, которую я незаметно вложил в учебник, лежащий на ее столе, им без сомнения она часто пользовалась. Это я заметил давно.
Все нижеизложенные события произошли в начале учебного года, в то время, когда лето плавно переходило в осень, именно тогда удаются такие дни, когда светит солнце и стоит довольно сносная погода, дождей нет, небо чистое и ярко-голубое, совсем как летом, и на душе становится так же ярко и хорошо, как на том небе раннею осенью, радостно и спокойно.
Записи из дневника
1.09.79г
Первый раз я увидел её в толпе преподавателей у центрального входа и сразу отметил. Почему отметил, не знаю, не могу объяснить, что-то было в ней такое особенное, что разглядел только я один. Даже издалека она всегда привлекала мое внимание, и я подолгу любовался ею.
Это была женщина лет сорока с умными внимательными глазами. Её нельзя было назвать красавицей, но она была страстно-притягательна и полна необъяснимой тайны. Её звали Татьяна Ивановна.
Иногда в её глазах проскальзывал цинизм уверенный и насмешливый, это чувствовалось в оборотах речи и по тому, как она произносила слова и отдельные фразы.
Выражение её глаз нельзя было предугадать в тот момент, когда она поворачивала голову, чтобы ответить на вопрос, каждый раз оно было разным. Погода и настроение нисколько не влияли на это. Так же были дни, когда её глаза наполнялись печалью, неожиданно с самого утра, из-за этого она выглядела усталой. Причем ещё вчера вечером была весела и часто улыбалась.
«Какое странное обстоятельство» - думал я, наблюдая за нею.
8.09.79г
Шло время, и мое влечение к ней усилилось многократно. Я не мог прожить ни дня, если не видел знакомый образ. Услышав её голос и даже просто звук шагов, я замирал и прекращал свои занятия. У Татьяны Ивановны были густые черные волосы до плеч и большие темные глаза, а когда она их красила, то глаза становились ещё больше.
А руки? Её руки были непостижимой красоты, я никогда таких не видел. Кожа светлая совсем без загара, но не бледная. Иногда по погоде Татьяна Ивановна надевала платье с коротким рукавом, но таких теплых дней становилось все меньше, и я чаще обращал внимание на кисти её рук, так как они всегда были открыты. Пальцы тонкие и изящные, вытянутые овалы розовых ногтей делали их ещё длиннее, но в меру, это был не перебор. Причем ногти всегда были розовые, даже если она не покрывала их лаком соответствующего цвета. Ей нравился этот цвет – бледно-розовый или прозрачный, очень редко она использовала красный, точнее ярко-красный и надевала платье темно-красное, почти бардовое.
Туфли на высоком тонком каблуке, черные. Весь этот тон дополняла заколка в её волосах с левой стороны головы в форме сердечка с золотым ободком. Когда светило солнце, заколка таинственно переливалась и поблескивала ярко, если солнечные лучи попадали прямо на неё.
В ней всё было хорошо, на что не посмотришь. Именно это всегда изумляло меня, настораживало и радовало. Несколько первых дней я искал в ней изъяны, которых было полно у других женщин, но тщетно, их просто не было. Конечно, она заметила, что я глазею на неё подолгу, и каждый раз встречала мой взгляд, слегка улыбаясь, отворачивалась в сторону, но затем поворачивала голову и смотрела прямо, все так же сдержанно улыбаясь таинственно. Теперь я вынужден был отворачиваться в сторону. Взгляд её темных глаз заставлял меня трепетать и смущаться. На занятиях я всегда садился рядом с ней, и по возможности смотрел на её лицо сбоку, стараясь быть незамеченным. Видел ресницы, накрашенные черной тушью, серёжки в её ушах, похожие на голубоватые кусочки льда. Они покачивались при поворотах головы, сверкая на солнце. Её губы, она никогда их не красила ярко, помада была приятного оттенка почти как натуральный цвет, чуть ярче. И я думал тогда, глядя на её лицо: « Что можно испытывать, целуя такую женщину? Какие чувства наполняют грудь, и как сердце бьется при этом? Удастся ли мне испытать подобное? И что она ответит, если я расскажу ей об этом?»
Не раз терзаемый сомнениями я порывался рассказать ей обо всём, но, боясь получить отказ, останавливался, замерев в нерешительности. Наверняка она догадывалась о моих чувствах. Её осведомленности не было предела, она знала всё и если говорила, то нередко подчеркивала это отдельными фразами, которые попадали точно в цель, как острые стрелы.
10.09.79г
Был обычный день, теплый солнечный и ничто в нем не предвещало ничего особенного, но именно тогда, как оказалось впоследствии, всё началось.
Я сидел в пустой аудитории и смотрел в окно. До начала второй пары оставалось, наверное, минут десять, не больше, и тут я почувствовал чье-то присутствие и обернулся. Сзади стояла Татьяна Ивановна и смотрела на меня, ждала, когда я обернусь.
- Почему ты не гуляешь вместе со всеми?- спросила она с улыбкой.
- Не интересно, не нравится – ответил я сдержанно.
- А что же тебе нравится?- продолжала она с безразличным видом.
Я промолчал.
Она оправила волосы левой рукой и слегка наклонила голову, ожидая ответа.
- Вы нравитесь…
Эта фраза далась мне с трудом, и голос мой дрожал, но я, наконец, сказал то, на что раньше никак не решался. До сих пор не пойму, как это у меня вышло.
- Я???- Татьяна Ивановна коснулась пальцами своей груди и стала нервно теребить маленький золотой кулончик, слегка натягивая то и дело цепочку, на которой он висел. Она подняла голову вверх и заморгала ресницами, затем приблизила ко мне удивленное лицо и спросила с таинственным видом, почти шепотом:
- А что же именно тебе во мне нравится?
- Всё…- тут же ответил я и опустил взгляд.
Она перестала улыбаться, и через несколько секунд лицо её стало серьезным. Изумлению её не было предела. Маска растерянности застыла на её лице.
- Но всё не может нравиться, такое невозможно - попыталась возразить она с надеждой в голосе.
Я развеял её сомнения, утвердительно кивнув головой.
- Может…
Она отшатнулась.
- Я не хочу, слышишь? Не хочу, чтобы ты говорил мне такое. Это невозможно - она немного успокоилась и произнесла отчетливо:
- Ты меня пугаешь.
Она ушла поспешно, явно обеспокоенная моими ответами. Слова признания глубоко поселились в её сердце, въелись в мозг, как уверенный твердый отпечаток и она ничего не могла с этим поделать. Я чувствовал это всякий раз встречая её взгляд, полный тревоги и сомнения. После этого случая Татьяна Ивановна стала поглядывать на меня чаще, чем обычно, иногда особенно пристально подолгу всматриваясь, желая увидеть что-то ведомое только ей.
В её облике произошли перемены, но они были столь незначительны, что их мог заметить только я.
И верно. Как можно лучшее сделать ещё лучше? Где граница? И как потом заметить эту разницу? Этого не знает никто, только я один.
Позже в один из дождливых дней Татьяна Ивановна показалась мне особенно странной. Что-то было в её облике особенного и взгляд темных глаз и походка, то чего я не замечал раньше. Господи! Как она смотрела на меня!
Зрачки её глаз, словно две черные точки посреди снежной пустыни. В такие минуты я видел только их и ничего больше. Несомненно, она ждала дальнейших объяснений от меня, и она дождалась их.
Поздно вечером, когда все покинули лабораторию, она подошла ко мне и коснувшись моей руки спросила:
- Ты не жалеешь о том, что сказал мне тогда?
Она внимательно смотрела на меня, ожидая ответа. Черные точки её зрачков казалось, разглядывали меня изнутри.
- Нет, никогда – ответил я после некоторой паузы и вздохнул с облегчением.
- Послушай меня внимательно – она огляделась по сторонам, и лишь убедившись, что нас никто не слышит, только тогда произнесла:
- С этой минуты мы должны быть друг с другом предельно откровенны, иначе и начинать не стоит.
- Что начинать?
Она улыбнулась и опустила голову.
- Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Когда ты захотел меня в первый раз?
- В тот день, когда вас увидел, сразу же. Я бы всю ночь вас целовал, простите.
- Как всю ночь?- она отвела взгляд в сторону и глубоко вздохнула, явно смущаясь.
Татьяна Ивановна поняла, что всю жизнь ждала, чтобы кто-нибудь сказал ей именно такие слова, что прозвучали сейчас, которые только что сказал ей я. И если она отмахнется, то это никогда больше не повторится. Она поняла это внезапно и так отчетливо, как никогда раньше. Именно сейчас в эту минуту перед ней открылась суть происходящего.
- Как же так?- промолвила она и закрыла лицо руками – Как же это?
Она открыла глаза, и посмотрел на меня.
- Ты так сильно хочешь меня, что решил сказать мне об этом? Представляю, чего тебе это стоило. Бедненький.
Я кивнул головой.
- Не могу ничего с этим сделать. Это сильнее меня.
А я бы ни за что не решилась,– сказала она и опять вздохнула – никогда.
При этих словах её бросило в жар,что было видно по лицу.
Я подошел и обнял её. Она прижалась ко мне. Глаза её наполнились слезами. Сначала увлажнились, поблескивая, и две крупные капли скатились по щекам и упали вниз.
- Расскажи мне про себя,– попросила она, немного успокоившись – можно на «ты»
- Хорошо, слушай: Иногда это начинается внезапно, непонятно откуда все берется я до сих пор толком не пойму. Но именно так и происходит, часто с одной детали, сказанного слова, какой-нибудь вещи или запаха.
- Какой вещи и запаха? Расскажи поподробнее, мне очень интересно – попросила она.
От излишнего волнения я стал по привычке чесать затылок, затем продолжил:
- Ты надеваешь иногда такие туфли, от которых меня просто бросает в дрожь,дрожу,как осиновый лист.
- Да ну?
- Точно. В такие дни я стараюсь не смотреть на твои ноги, но это выше моих сил. Или же наоборот, смотрю специально и довожу себя до исступления, а потом мучаюсь, места себе не нахожу.
Надо же – она заулыбалась,- такие подробности, интересно, и что же дальше?
- Знаешь, Таня, как-то неудобно здесь, вдруг кто-нибудь войдет.
- Да никто не войдет, не бойся – она игриво толкнула меня в плечо ладошкой.
- У нас дополнительные занятия и всё тут.
- Ну ладно, на чем я остановился?
- Что-то про мои туфли и что-то ещё.
- Ах да, запах, одежда, твои глаза и то, как ты говоришь. Вот это сочетание рождает всплеск, бурю фантазий, они часто повторяются и дополняют друг друга. Это как снежный ком, он нарастает ещё больше – я поднял руки вверх и развел их в стороны, желая придать своим словам образность,- или ливень, внезапно.
- Но если часто думать об этом, и не иметь, то можно просто свихнуться. Ведь так?- предположила она.
- Ну да, вот я и не выдержал.
- А скажи, я снилась тебе?- она заметно оживилась.
- Бывало
- И что ты видел?
- Тебя
- И всё?
- Ну да, а что ещё надо?
- И какая я там? В твоих снах?- она ещё больше оживилась, и жесты её красивых рук стали увереннее, в поворотах головы виделась грация, как и во всей фигуре.
- Разная, иногда добрая, иногда злая. Вот вчера ты была другая, совсем другая.
- А какая я тебе больше нравлюсь? Жесткая и надменная или мягкая и нежная?
- И та и другая и ещё…
- Что ещё? Ну? Какая я ещё бываю?
- Спокойная и рассудительная – выдавил, наконец, я.
- Ах, вот…Рассеянная. Верно. Да именно, я бываю такой. А что бы ты делал с каждой из них? Рассказывай. Я жду. Мне интересно.
- Очень многое…Не могу сейчас.
- Давай встретимся - предложила Таня
- Когда?
- Ну, скажем завтра после занятий у меня в кабинете. Я буду вести в вашей группе два предмета со следующей недели, точнее со вторника, какие предметы ты сам догадаешься. Это тебя радует?
- И радует и пугает одновременно.
- Радуйся, но вот пугаться не стоит.
На этом мы и расстались, договорившись о предстоящей встрече. Почему я испугался, догадаться было не сложно, все знали об этом и более того, ходили всякие разговоры и домыслы насчет этого.
12.09.79г
Раньше до моего признания ничто не выдавало в ней того, что жило у неё внутри, текло вместе с кровью по венам, билось в сердце. Я разбудил этот огонь, и он загорелся ярко. То тайное желание, что теснилось в ней и скрывалось под маской безразличия и смирения. Внутренняя власть неукротимых пороков снедала её постоянно, ежеминутно и можно было только догадываться о том, как тяжело ей было усмирять этот внутренний огонь.
На следующий день я заметил её, когда прогуливался по аллее, ведущей к центральному входу. Она задумчиво сидела на скамейке, грустно опустив голову, и о чем-то думала. Я подошел и сел рядом.
- А это ты? Здравствуй – сказала Таня, повернув ко мне голову, и чуть улыбнулась.
- Я хотел попросить вас об одной услуге
- О чем?- спросила она заинтересованно – И потом, почему на «вы»? Мы же договорились. При этом она так взглянула на меня, что внутри у меня всё оборвалось, я даже забыл, о чём спрашивал. Потом вспомнил.
- Можно мне иногда расчесывать твои волосы?
Она молчала, не зная, что сказать, моя просьба казалась ей странной и неуместной. Я подумал, что зря затеял этот разговор и почувствовал себя неловко, хотел было уйти, но она остановила меня рукой, словно взмахом крыла сказочной птицы и сказала:
- Конечно можно.
Затем улыбнулась и добавила:
- Только сделать это надо рано утром. Какие странные бывают иногда у нас желания, но я тебя понимаю, есть вещи, которые тебе хочется делать, и ты их делаешь, несмотря ни на что, потому что всё это тебе нравится.
- Но почему ты ходила только что с этим мужчиной под руку, вон там,- я показал в нужном направлении.
- Кто он?
Она опустила голову и тихо сказала:
- Ревность это преданность, либо неприкрытый эгоизм. Надо же, ты уже ревнуешь меня. В таком случае – продолжила она свои рассуждения – если ревность означает преданность, то это требование обращать на себя ещё больше внимания. Недостаток внимания. Вот оно что.
Она подняла голову и в голосе и во взгляде её чувствовалась уверенность.
«Как же быстро она меня раскусила»- подумал я. «Надо быть с ней осторожнее»
Таня вынула из сумочки пачку сигарет и закурила, положив ногу на ногу.
Пачка была коричневого цвета, узкая и длинная.
Я обратил внимание на то, что курила она только дорогие сигареты и делала это не часто, но с удовольствием. Вот и сейчас она откинулась на спинку скамейки, вытянула вперед ноги и медленно затягивалась раз за разом, выпуская дым вверх и меняя губами его направление.
- А ты куришь?- спросила она, и повернула ко мне голову.
- Да, иногда.
- Как давно?
- Года два, наверное, точно не знаю.
Я пододвинулся ближе и, пользуясь случаем, положил руку на её колено.
- Это ещё что такое?- она отбросила мою руку и огляделась по сторонам.
- Как ты ведешь себя? Если будешь продолжать в том же духе, то советую тебе поискать сокурсниц с короткими юбками!
Она резко встала и поправила платье.
- Да и зачем я тебе?- спросила она, повесив сумочку на плечо, и собралась уходить,- Моя жизнь скучна и уныла, не то, что раньше.
- Нет, что ты Таня, мне нужна только ты и думаю я только о тебе с того самого дня, когда первый раз тебя увидел. Я никогда не покину тебя, что бы с тобой не случилось,- добавил я с волнением в голосе.
Она заинтересованно разглядывала меня, не решаясь уйти, затем сказала:
- А что ещё в моем облике заставляет тебя дрожать? Если я покажу тебе кое-что ещё, то, чего прежде ты никогда не видел?
- Было бы интересно посмотреть.
Она улыбнулась торжественно и гордо.
«Интересно, насколько бела и нежна её кожа и вся ли она такая белая и чистая?- думал я. Хорошо бы всё это выяснить, но как? И потом этот таинственный блеск её глаз. Как выглядит её лицо утром, когда она просыпается и открывает глаза? Какое в них выражение? Как лежат её волосы на подушке?»- Такие вопросы я задавал себе постоянно.
Ах! Как высоко вздымалась её грудь под платьем, когда она выходила вечером на балкон учительской и смотрела вдаль, непрерывно ожидая чего-то. Её глаза, обращенные к небесам, искали ответа, ветерок развевал её платье и волосы. Она стояла так долго в полной тишине и удалялась также тихо, опустив голову.
18.09.79г
Я опаздывал. Она терпеливо ждала меня. Сидела в пустой аудитории и сосредоточенно смотрела в одну точку прямо перед собой, тихонько постукивая указкой об раскрытый журнал, лежащий перед ней на столе. Когда я вошел, она не повернула головы, лишь показала концом указки на стул рядом со своим столом, приглашая меня сесть на него. Я сел.
Татьяна Ивановна медленно повернула голову в мою сторону и сказала:
- Я жду тебя уже пять минут.
В её ушах сверкнули серебряными капельками сережки, а зрачки глаз укоризненно смотрели на меня раздраженно-ожидающе.
- Если ты будешь опаздывать, ничего хорошего у нас не получится!- сказала она и посмотрела мне в глаза, слегка наклонившись над столом.
Я боялся такого взгляда, потому что знал, что может за ним последовать (длинная линейка лежала неподалеку). Страх неминуемой расправы пугал меня. Он нарастал как шум в ушах и становился ещё больше при звуках голоса Татьяны Ивановны, стука её каблуков по паркету, шелеста её одежды. Признаюсь честно, порой я специально доводил её, и мне хотелось, чтобы она разозлилась. Сердце мое учащенно билось, а я смотрел, как она выходит из себя, учащая пульс.
- Всё, хватит!- холодно сказала она, как отрезала.
Следующую фразу она произнесла тихо, но так же отчетливо, как предыдущую.
- Ну что. Мурашки по спине забегали?
- Да, есть немного….Вчера было хуже
- Уже начал привыкать, хорошо.
Она поднялась и стала медленно прохаживаться от окна к двери, старательно обдумывая каждое слово.
На ней было одето темно-синее платье с длинным рукавом, отложной широкий воротник с белой каймой четко выделялся и привлекал внимание к её шее, а там висел медальон в форме сердечка из чистого золота.
Мне было приятно смотреть на нее. Но вот этот ярко-красный лак на ногтях ее рук и туфли на шпильке смущали меня.
По привычке я стал смотреть на её ноги, дождался пока пульс мой участится, затем постарался успокоиться. Она заметила мое состояние, искоса поглядывая на меня. Между тем Татьяна Ивановна начала разговор, выждав удобную паузу.
- Можешь говорить со мной на самые откровенные темы, рассказывать свои сны и фантазии,- она остановилась и наблюдала за мной, затем, не сводя с меня глаз, села на свое место.
- Фантазии возникают всё время,– начал я – каждый день, иногда ежеминутно.
- Очень интересно, расскажи – попросила Таня, придвинувшись ко мне ближе.
Она качала носком туфли, слегка задевая за мою ногу.
- Фантазировать ещё интереснее, я как будто вижу всё. Это происходит перед моими глазами, и я могу повторять это, прокручивая, как кинопленку помногу раз.
- Ну, это естественно в твоем возрасте. Это возбуждает?
- Очень. Не то слово.
Она мельком взглянула на мою ширинку, очень быстро, но я заметил этот взгляд и отметил про себя.
- А знаешь ли ты? – она наклонилась к моему лицу зло, прищурившись, и показала на раскрытую дверь своего кабинета. Выражение её глаз стало тревожным. Затем она продолжила, понизив голос:
- Когда я прихожу туда вечером,- рука, указывающая в направлении двери, заметно задрожала,- то занимаюсь тем, что удовлетворяю себя всеми возможными способами до полного насыщения. И добавила еле слышно, немного помолчав:
- Раньше после этого мне становилось неловко, сейчас я уже привыкла и всё это воспринимается совсем по-другому, не как до этого. Ты понимаешь. О чем я?
- Да, понимаю
- Конечно – она засмеялась – как ты можешь не понимать, если сам занимаешься этим? Развлекаешь себя сам под одеялом?
- Когда есть любимый человек, этим не следует заниматься – ответил я сдержанно
- Наверное, ты прав – она встала и сделала несколько шагов вперед, затем остановилась и твердо произнесла:
- Все эти разговоры лишь прелюдия перед сексуальным контактом, они лишь предваряют такие отношения, из этого следует все и все идет к этому неминуемо, а если не идет, то появляется недовольство, разочарование.
Она помолчала некоторое время и продолжила:
- Когда я занимаюсь этим, то усаживаюсь в кресле поудобнее и возбуждаю себя правой рукой, доводя до сладостного оргазма, который становится всё более сладостным, чем реже я этим занимаюсь.
- Он будоражит всё моё тело, как яркая вспышка…Как яркая вспышка…– повторила она, загадочно взглянув на меня широко раскрытыми глазами.
- Теперь ты расскажи.
- А ты смеяться не будешь?- спросил я осторожно.
- Я никогда не смеюсь над чужими чувствами и снами, и уважаю фантазии, какими бы странными и необычными они не казались. Я живу в другом мире.
Она наклонилась и поцеловала меня, немного задержавшись губами, затем вытерла испачканную помадой щеку и спросила:
- У тебя ведь есть тайные помыслы, о которых ты никому не рассказываешь?- она согласно кивнула головой, предваряя мой ответ, затем сделала несколько шагов по комнате, вернулась и, усевшись в кресле, нога на ногу, продолжила:
- Самые грязные желания, самые мерзкие и отвратительные фантазии, похотливые мысли, которые заставят вздрогнуть любого здравомыслящего человека.
Страдание и наслаждение, где начинается этот переход? Такой мягкий и плавный, как тебе хочется. Желание узнать ещё больше.
Таня пригласила жестом меня сесть вместе с нею. Я сел рядом и обнял её.
- Ты была замужем? А счастлива была? Наверное, начиналось все романтично – предположил я.
- Да, когда-то очень давно я была замужем и была счастлива или так мне казалось.
- Неужели любовь иссякла?
Таня, смотря до этого прямо перед собой, повернула мечтательное выражение своего лица ко мне и ответила недовольным тоном, недоумевая, как можно не знать такую простую тему:
- Видеть женщину в вечернем платье с украшениями и прической – это одно, но когда ты видишь её в домашнем халате, у плиты, простоволосую в тапочках на босу ногу, и при чем каждый день это, поверь мне совсем другое.
Таня в подтверждение своей правоты вытянула правую руку и покачала указательным пальцем из стороны в сторону.
- У меня, между прочим, не всегда был такой красивый маникюр. Когда родился сын, мне пришлось избавиться от ногтей. Пеленки, распашонки и все такое. Это жертва на которую идет женщина, но мужчины не ценят и не замечают этого должным образом. Сейчас все это вспоминается как в тумане. Покрыто дымкой.
- Романтика – она мечтательно подняла глаза к потолку – это что-то из юности, взбалмошное и легкомысленное. Счастье непостижимо просто устроено. Казалось бы, что здесь такого? Но обычность преображается, становится удивительной и приходит радость, она захватывает целиком и полностью.
Вещи, которые сейчас кажутся простыми и обычными, тогда выглядели совсем иначе. Мир был окрашен сочно и ярко другими цветами, чудесно и неповторимо.
Я уже не в том возрасте,- продолжила Таня, немного помолчав,- когда я была молода, просыпалась утром полая энергии, со свежей головой, интересными идеями. Я помню то время. Сейчас всё это лишь прошлое, остались одни воспоминания.
Она потрогала рукой свои волосы, затем опустила голову и добавила:
- Я уже не та, что раньше, желания совсем не те и возможности. Многое осталось в прошлом, то, чего не вернешь – она перестала волноваться, успокоилась, и стала по привычке покачивать носком туфли,- Но я не жалею об этом. Зрелое яблоко вкуснее зеленого. Я знаю, как сделать так, чтобы доставить удовольствие нам обоим.
Она оценивающе посмотрела на меня, вскинув голову, затем приблизила ко мне лицо и сказала таинственным голосом:
- Я знаю такое, чего не знает никто. Если я расскажу тебе всё, то у тебя мурашки по спине забегают. Ты даже не догадываешься, что подобное может быть!
Некоторые из моих фантазий покажутся тебе безобразными и отвратительными. Но погоди с обвинениями! Внешняя ужасность не идет ни в какое сравнение с теми удовольствиями, которые мы получим, испробовав недозволенное, то, чего никогда прежде не пробовали.
Какие чувства испытываешь, приблизившись к запретной черте, перейдя ее? Многие хотят этого, но не все признаются. Мешает скромность и стыдливость. Я избавляю тебя от этих недостатков.
- Таня, ты иногда бываешь очень жестока. Почему?
Она опустила голову и ответила, немного подумав:
- Так устроен мир, природа тоже жестока, почему бы и нам не быть такими? Подай мне духи, вон, там, на полке.
- Слишком просто – ответил я, подавая ей флакончик
- Ты не любишь людей? Ты их ненавидишь?
- Люблю ли я людей?- она покачала головой – я всего лишь пытаюсь их исправить, сделать лучше. Иногда получается, иногда нет. Откуда такой вывод?
Она встала и решительно посмотрела в мою строну.
- Я люблю людей за то, что они дают пищу для моей фантазии, таким образом, она становится безмерной и бесконечной, лишь благодаря людям все это становится возможным, то есть становится возможным то, что мне безумно нравится. Больше людей – больше фантазий,- убедительно заключила она и снова села, придвинувшись вплотную ко мне.
- Таня, а ты ходишь в церковь?- осторожно поинтересовался я.
- Это вот то здание с крестами и куполами. Ты про него спрашиваешь?- она положила ладонь на свою грудь и ответила:
- Вот где у каждого человека должна быть церковь.
- Ты не такая как все, но всё равно ты хорошая, я чувствую это сердцем,- я обнял её нежно и долго.
Она замолчала и отстранилась.
- С самого детства я была не такая, как другие и сильно отличалась от всех. Я не могла насытить своё сердце радостью. Часами просиживала я на кладбище в полной тишине.
Я хотела остаться одна и уйти в темноту и тишину.
Однажды в детстве я порезала руку, пошла в ванную, чтобы смыть кровь, но, включив воду, остановилась. Кровь стекала по руке тонкой струйкой и капала в сливное отверстие. Она была темно-красного цвета, меня поразил этот контраст: белая рука и красная кровь. Капли медленно падали и растворялись в воде окрашивая её. Я сжала пальцы несколько раз - кровь потекла быстрее.
«Так, наверное, можно покончить с собой и многие так делали, резали себе руки и ложились в горячую ванную, чтобы тихо умереть. Снять с себя заботы и проблемы, вопросы, мучившие их. И никто тебя больше не потревожит. Никто и ничто».
Её голос звучал печально, как никогда и так трогательно, что проникал в глубину моей души. Она странно посмотрела на меня и спросила:
- Скажи мне, что ты чувствуешь, когда видишь кровь? Её цвет, запах, что ощущаешь ты, когда боль пронзает твое тело?
- Страх…
- И только? Желание узнать ещё больше не появляется в тебе?
Она взяла в руку ножницы и повернула их из стороны в сторону. Солнце сверкнуло на отточенном лезвии.
- Сначала тебе больно, но потом боль проходит и появляется нечто другое, новый мир открывается для тебя.
- Да, но страдания телесные не идут ни в какое сравнение с болью душевной,- заметил я.
- Ты прав. А если все это вместе? Насколько долгой будет боль? Можно продлить её, сделать колющей, режущей под биение сердца или скользящей, словно лезвие ножа. Я заставлю тебя страдать, и ты будешь умолять меня, чтобы я все это прекратила.
- Неужели так серьезно?- воскликнул я.
- Да, это очень серьезно, а то, что я сейчас покажу тебе ещё серьезнее,- она отошла в сторону и подняла платье вверх, на ней не было трусиков. Я смотрел завороженно несколько секунд, затем не выдержал напряжения и закрыл глаза руками.
- Нет, ты смотри, ведь ты это хотел увидеть?
- Зачем ты так?
Таня опустила платье и подошла ко мне.
- Ты так волнуешься из-за этого? Верно? Теперь, когда ты увидел, не волнуйся больше. Там под платьем нет ничего особенного, поверь мне. Раньше у тебя ничего этого не было, теперь есть и столько, сколько захочешь.
Я вздохнул с облегчением и попытался улыбнуться.
Таня тут же погрозила мне пальцем:
- Но помни об одном и не забывай об этом ни на минуту. Если узнают, чем мы здесь занимаемся, то будут смяться коварно и жестоко и показывать на нас пальцами и смотреть в спину везде, где бы мы ни прошли. Это ужасно и я не вынесу этого.
19.09.79г
На следующий день едва я переступил порог ее кабинета, она сказала мне:
- Рассказывай всё, что тебя волнует. С кем ты ещё можешь себе это позволить?
- Поэтому ты мне нравишься и не только поэтому, наверное, я влюбился в тебя по уши.
Таня заулыбалась и покрутила головой в разные стороны, затем поманила меня рукой, приглашая ближе к себе.
- Ты хочешь, чтобы я рассказала тебе о чем-нибудь?- спросила она, когда я сел рядом.
- Да, когда ты целовалась в первый раз? Каково это?
- Это так сладко,- она закрыла глаза и подняв голову вверх приложила руки к груди,- так приятно…Ах!
- У тебя этого никогда не было?
Я замялся.
- Теперь будет,- успокоила она меня, чуть наклонив голову в подтверждение своих слов.
- Дотронься до меня, не надо делать вид, что тебе этого не хочется,- попросила она
- Потрогай вот здесь,- Таня развела свои колени в стороны и откинулась на диван,- подними платье. Убери всё то, что мешает. Ощути эту мягкость…какое блаженство! Она изогнула спину и выставила вперед грудь.
- Подожди, я сниму лифчик,- она расстегнула молнию.
- Какая мягкая,- я дотронулся и погладил розовые соски.
- Ах! Вот так хорошо,- она взяла мою руку и стала водить ею по своему телу
- Теперь ниже, ещё ниже – попросила она.
- Смотри на меня,- она встала и подняла платье вверх.
- Нравится? Мне хочется чувствовать твой взгляд на своем теле. На голом теле.
- Да, конечно…
- Да, конечно!- передразнила она,- Да разве так говорят, когда женщина показывает интимное место?
Она села и принялась гладить меня. Засунула руку мне в штаны и спросила:
- Как тебе нравится быстро или медленно?
Затем поцеловала меня долго и нежно.
- Это лишь прелюдия,- сказала она,- в следующий раз будет нечто совсем другое, особенное.
- А когда это будет?- спросил я, одеваясь.
Она задумалась, медленно застегивая молнию на платье,- Я позвоню тебе сама.
- Подожди!- она схватила меня за руку, увидев, что я собрался уходить, и подтянула к себе,- Дай я тебя поцелую так, чтобы мой поцелуй запомнился надолго, если не на всю жизнь,- добавила она со зловещей улыбкой на лице.
20.09.79г
На следующий день я принес ей цветы и поставил в вазу, которую она специально приготовила для этого, поставив на середину стола.
Таня обрадовалась:
- Розы, какие красивые! Ярко красные! Замечательно. Спасибо тебе.
Потом посмотрела на меня, игриво подняв брови вверх.
- Хочешь ещё попробовать?
- Да, хочу.
Улыбка торжества озарила её лицо.
- Значит, тебе понравилось, это будет наша тайна, как игра, но всерьез.
«Здорово же она подцепила меня»- подумал я.
Она засмеялась легко, и звонкий смех её наполнил комнату.
- Когда ты в первый раз захотел меня? Признавайся!- она села на диван и включила чайник в розетку.
Я сел рядом.
- В тот день, когда ты вышла к доске в этом платье с разрезом, и туфли у тебя были ещё такие очень заметные
- Что представил?
- Что….Да всё, как раньше. Что у тебя под платьем, как всё это выглядит. Какого цвета.
- Теперь ты знаешь, какого. А запах нравится?
- Очень.
- Я поняла.
Она придвинулась ближе и поцеловала меня, задержавшись губами ещё дольше, чем в прошлый раз, я почувствовал это по теплоте, которая долго держалась на моей щеке, она просто горела.
Таня взяла мою руку и стала гладить её нежно, как только могла.
- Это начнется постепенно,- сказала она дрожащим от волнения голосом.
- Что начнется?
- Именно это…Думаю ты понимаешь, о чем я говорю,- она сжала мою руку сильнее, затем сказала, задумчиво глядя перед собой:
- Я чувствую, что настанет такой день,- она посмотрела на меня, и глаза её увлажнились,- когда ты придешь и скажешь, что я стала слишком стара для тебя.
Её голос задрожал, когда она произносила последнюю фразу.
- Лучше уходи и не приходи больше.
В её глазах появился странный блеск. Она так и ушла с этим блеском в глазах.
Я же ушел от неё как побитый.
Но на следующий день всё изменилось, она ласково смотрела на меня и забыла всё то, что сказала вчера. Её глаза говорили: « Забудь и ты»
И я забыл, обрадованный.
24.09.79г
Однажды я застал Таню, занимающуюся ЭТИМ, тем, о чем она рассказывала с таким выражением.
Вечером зашел в ее кабинет внезапно. Она забыла запереть дверь, а я вошел без стука и увидел её при слабом свете бра похожих на диковинные цветы. Она сидела глубоко в кресле, запрокинув голову, с закрытыми глазами. Левая рука её вцепилась в подлокотник, а правую я не различал полностью, на неё падала тень. Я замер на месте и стоял неподвижно, боясь пошевелиться.
«Что она со мной сделает, если увидит меня? Страшно представить!»,- думал я и ещё:
«У неё есть что-то ещё кроме линейки, она не говорит, что именно, но это что-то ужасное! Мне буде очень плохо».
Между тем, она продолжала, я слышал её дыхание, пока спокойное. Наверное, она что-то представляла, интересно, что же? Дело подходило к концу, она часто задышала и стала всхлипывать, будто плакала, затем вздрогнула несколько раз и кончила, уронив голову на стол.
Я тихо вышел и осторожно пошел, стараясь не шуметь. Не знаю, как, но она узнала, что я был и видел всё. Наверное, догадалась, прочитала в моих глазах, поняла по голосу. Я пытался не попадаться лишний раз ей на глаза, и это было моей ошибкой. Если бы я вел себя как прежде, у меня бы оказалось больше шансов обмануть её.
22.09.79г
Накануне мы договорились встретиться у неё дома, но я слишком поздно вспомнил об этом и ещё позже пришел, гораздо позже назначенного времени. Она сидела у окна на диване, закрыв лицо рукой, и не повернулась ко мне, когда я вошел.
- Здравствуй, Таня.
Она молчала, как будто не слышала, некоторое время, затем произнесла, медленно подняв голову:
- Я ждала тебя весь вечер. Где ты был?
Глаза её были наполнены той самой печалью, которая появлялась неожиданно и непонятно откуда бралась, но теперь было ясно откуда.
Я открыл рот, чтобы ответить, но она показала рукой на раскрытое окно, встала и медленно стала подходить ближе, голос её становился громче с каждым произнесенным словом. Она надвигалась на меня, подобно грозовой туче.
- Ты променял меня на кучку лоботрясов-однокашников?! И что хорошего ты почерпнул из общения с ними?..Может расскажешь?
Она подошла, наконец, вплотную и, приблизив разгневанное лицо, заглянула в мои глаза и спросила:
- Ты пил? Что ты пил?
Она принюхалась, наморщила нос и отшатнулась от меня, подняв брови вверх.
- Да ладно тебе, Таня.
- Что ты пил, от тебя пахнет?
- Пиво совсем немного,- выдавил я испуганно.
Губы её тут же сжались в одну узкую линию, она замолчала ненадолго, затем прошипела:
- Не смей брать в рот эту дрянь, она погубит тебя! Больше не приходи ко мне таким, я не выношу запаха спиртного. Да, напрасно, я ждала тебя. Напрасно сидела так долго перед зеркалом, чтобы порадовать тебя. Я так хотела тебе понравиться! А ты…
Я стоял и молчал, понимая, что натворил что-то ужасное и не знал, как это исправить. Между тем, Таня отступила назад на несколько шагов и, приложив руку к левой стороне груди, опустилась на стул и тяжело вздохнула. Она посмотрела на меня внимательно, и не отводя взгляда, сказала спокойным голосом:
- Мой муж напивался в стельку, и я тащила его от дверей к дивану каждое воскресение. Я не хочу, чтобы ты повторил его подвиг.
Она повернулась к окну и замолчала, вдыхая свежий воздух с запахом дождя и мокрых листьев.
- Да ладно тебе, Таня, что ты из меня пьяницу делаешь!
- Нет, не ладно! Ты докатишься, наконец!
Она вновь повысила голос и резко встала.
- Рыться по твоим карманам и вытаскивать мятые десятки. Ты этого хочешь?
- Какие десятки?- воскликнул я.
- Остатки твоего аванса, который вы прогуляете с дружками-собутыльниками. Вот какие!
Я оказался не на шутку перепуган, такою я её никогда не видел.
- Иди, помойся и запомни: Я не хочу тащить тебя домой после каждой получки, словно куль. Этого не будет.
Я поплелся в ванную. Через несколько секунд сквозь полуоткрытую дверь она просунула мне шампунь и полотенце.
Когда я вышел, Таня ждала меня в коридоре, скрестив руки на груди, лицо её было свежо и бело, на нем не осталось и следа ненужной косметики.
- Ну вот, это другое дело. Так-то лучше.
28.09.79г
Мы стали ходить друг к другу в гости. Я пришел первый. Она открыла мне, радостно улыбаясь. На ней был домашний халат мягкий, пахнущий шампунем.
- Вот молодец, а я уже думала идти за хлебом,- сказала она, взяв у меня пакет с продуктами.
- Дай-ка, я сразу вынесу мусорное ведро,- сказал я, глядя на её сильно раскрытую грудь.
Она заметила мой взгляд и прикрылась, затем подала ведро и ушла довольная. Мы сели пить чай.
- Слушай, я тебе сейчас расскажу,- начала Таня первой.
Я молчал, уплетая пирожки за обе щеки. Я тут встретилась со своей подругой Верой. Мы давно с ней не виделись. Почти 2 года. И как ты думаешь, что там было? Кого я увидела?
- А что там было?
- Едва я вошла прихожую, ко мне подбежал ребенок, он плакал и орал, весь в пятнах от зеленки. Я не могла его успокоить.
- Это кто?- спросила я ошеломленная.
- Мой сын, Ванечка.
- Какой капризный,- пожаловалась я.
- Да, есть немного, но он может быть и хорошим.
- Интересно часто ли это бывает? И что нужно для этого сделать? Кормить его конфетами или дарить подарки?
- Таня, ты не справедлива к нему,- Верочка заметно обиделась и надула губы, совсем как делала это в детстве.
Между тем маленькое избалованное чудовище убежало на кухню. Послышался звон разбитой посуды.
- Ой!- Верочка всплеснула руками и поспешила за ним.
Я зашла в соседнюю комнату и увидела там человека, неподвижно лежащего на диване. Рядом на полу лежала мятая газета: «Советский спорт»- успела я прочитать, когда сзади подошла Верочка.
- Познакомьтесь, Валера.
Человек на диване вяло протянул мне руку и разомкнул сонные глаза.
- Здравс…в,- промямлил он.
До меня донесся запах перегара.
- Добрый день,- ответила я и поспешила из комнаты.
- Пойдем лучше на кухне посидим,- предложила Верочка.
Мы пошли на кухню.
- Этот человек на диване, кто он?
- Мой муж.
- И он так целый день лежит?
- Ну нет, что ты. Просто устал со вчерашнего, ему ещё на работу в ночь.
- Как ты живешь с этим?
Верочка вздохнула и грустно опустила голову.
- Так и живу.
- А ты, Таня, до сих пор не замужем?- спросила Верочка, когда мы прощались возле дверей.
- Да всё как-то не до того и потом это так сложно.
- Ах, бедненькая! Мне жалко тебя,- Верочка посмотрела на меня с печалью в глазах,- дай познакомлю?
- Да что ты!- внезапно меня разобрал смех, я старалась сдержаться, но не смогла и засмеялась, окатив лестничную площадку громким хохотом.
- Пожалей лучше себя,- сказала я, отдышавшись, и погладила Верочку по плечу на прощание.
Таня закончила свою историю и откусила большой кусок пирога.
- Пусть в моей руке лучше будет рука любимого человека, а не хныкающего гадкого создания, именуемого ребенком. Ну, на худой конец, сумка с продуктами,- закончила она.
Я пришел к ней рано утром, как мы и договорились. Она ещё спала, закрывшись одеялом. Тихо, стараясь не шуметь, подошел к ней спящей, почти на цыпочках и присел на корточки рядом с кроватью. Было воскресенье. Семь утра. Солнце поднималось всё выше и выше, медленно покрывая росой траву и опавшие листья.
- Как же рано ты встаешь, я бы так не смогла, выходной день, как странно,- она повернула ко мне сонное лицо.
- Я пришел, чтобы расчесывать твои волосы, мы договорились. Ты сама сказала, что это надо делать утром.
- Ну, да, в самом деле – ответила она, прикрываясь одеялом,– Мне надо встать.
- Ты до сих пор меня стесняешься? Почему?
- Сама не знаю. Когда как.
Я присел на край кровати и дотронулся до ее волос.
- Ах! Танечка, эта заколка в твоих волосах, она так сверкает и завораживает, манит своим блеском. А твои волосы такие мягкие, прелесть!
- Заколка! Вот эта маленькая штучка, чтобы скалывать волосы? Тебе нравится. Я не ожидала. Теперь она всегда будет при мне. Спасибо.
На мгновение на ее лице появилось другое выражение. Я никогда такого не видел. Оно мелькнуло и исчезло за каких-то несколько секунд всего лишь. Радостно-озорное. Она как будто разом помолодела, скинула двадцать лет, одним махом и сама не заметила этого.