Преодоление – это повествование о себе из книги под общим названием «Преодоление». Книга издана благодаря поддержке Человека, который не захотел назвать себя.
Оказывается, и в наше время есть люди, способные на бескорыстные поступки. Я от души благодарю этого Человека, и буду всегда желать ему всяческих благ.
Посвящаю эту книгу тем, кто самоотверженно делает всё, чтобы наша Родина становилась богатой, каждый житель в ней жил безбедно, а духовный мир населения нашей страны становился та-ким, каким хотел бы его видеть Создатель. К счастью, я знаю таких людей и, один из них тот, о котором мною написано выше.
Екатерина Лошкова.
Мы живём, под собою не чуя страны…
Мандельштам
Я родилась 22 января 1940 года и была последним ребёнком Степана Яковлевича и Федосьи Ивановны Лошковых. Мы жили на благодатной земле в селе Таловка Змеиногорского района Алтайского края. Мой дед по матери был кожевник. Можно предположить, что кожевенным делом занима-лись и его предки, так как и он, и наши ближайшие родственники носили фамилию Кожевнико-вых. Мой дедушка работников не имел и, хотя он трудился с утра до ночи, богатств не нажил, но семья его, как и многие другие на селе, жила в достатке, как и должно быть, если глава се-мейства труженик.
В тридцатых годах семейное гнездо было разорено: забрали дом, состоявший из трёх комнат, и все вещи, до ночных сорочек; увели с подворья всю живность, дедушку и бабушку посадили на телегу и увезли в неизвестном направлении.
Мама моя задолго до раскулачивания вышла замуж за С.Я. Лошкова – одного из беднейших жителей села, поэтому избежала участи своих родителей. Папа одним из первых вступил в колхоз. У мамы было плохое здоровье, но дети рождались часто. Из всех родившихся детей выжило пять.
Папа работал трактористом, но у нас на столе хлеб бывал редко. В марте 1941 года его откомандировали на строительство Западно-Сибирской железной дороги, и он взял нас с собой: без отца, единст-венного кормильца семьи, мы бы не выжили.
Через год, в марте 1942 года, при строительстве моста через реку Чулым папа сильно устал, напился ледяной воды, заболел крупозным воспалением лёгких и через две недели умер. Мама, немного оправившись после столь сильного удара судьбы, повезла нас в Рубцовск, где жила родная се-стра папы.
По дороге пропал весь наш немудрёный скарб. Приехали к родственникам, но в доме, состоявшем из двух небольших комнат, даже уголка для нас не нашлось из-за того, что в одной из комнат теснилась семья тёти, а во вторую, ещё до нашего приезда, подселили инженера, эвакуированного из Харькова и работавшего в Рубцовске на танковом заводе. Пришлось жить в сенях. Мама на-столько сильно болела, что почти не поднималась с постели. Чтобы семье не умереть от голода, старшим сестрам пришлось просить милостыню.
С наступлением тепла мама как-то умудрилась организовать переезд в деревню Троинку, Рубцовского района. Соседи помогли выкопать землянку; сёстры-подростки, пятнадцати и тринадцати лет, как только посадили картошку, пошли работать в колхоз.
У нас не было ни обуви, ни одежды, ни посуды, ни постельного белья, а самое главное – нечего было есть…
Хочу описать один момент из жизни того далёкого времени в деревне Троинка, который вспомнился мне до мельчайших подробностей четвёртого мая 2006 года.
К тому времени книга под общим названием «Преодоление» была уже издана. В тот день решила больше не писать, т.к. зрение ухудшалось с каждым днём, терялась память, к тому же буквы на монито-ре были чуть видны, да и писала я книгу лёжа на боку, одним пальцем и вся искривившись.
Но мы предполагаем, а Бог располагает: в этот день пришёл тот Человек, который ранее помог мне с изданием книги. Он принёс новенький монитор. Я была взволнована, поблагодарила моего бла-годетеля и стала отказываться от подарка. Сказала о причине отказа.
Включив компьютер, Он спросил:
– Отчётливей видны буквы?
– Да.
– Не отказывайтесь от монитора. Сделают операцию, вы будете гораздо лучше видеть и обязательно напишите ещё ни одну книгу.
Подбадривающе улыбнувшись, Он ушёл. На душе стало легко. Я благодарно улыбалась.
Сумерки постепенно заполнили мою комнату. С кровати я обычно вижу верхний этаж школы и клочок неба. Это – всё моё жизненное пространство на протяжении последних лет.
Ночью я осталась наедине с тишиной и увидела на потемневшем небосклоне чуть заметную, таинственно мерцающую звёздочку. Она то возникала, то исчезала в облаках. Я смотрела на свет далёкой звезды и невольно вспомнила эпизод из своего детства и будто заново уви-дела, как мама, превозмогая болезнь, поднимается с кровати и принимается добывать ого-нёк, чтобы зажечь лампадку и растопить печь.
Она наливает во флакон керосин, отрезает картофельный кружочек, протаскивает фитилёк через середину его и накрывает кружочком флакон, затем опускается на колени и долго трёт между двумя деревянными плашками туго скрученный жгутик из ватки, выдернутой из старой фуфайки
Когда жгутик чернеет и на нём появляется чуть видный красный огонёк, мама бережно зажимает его между ладонями-лодочками, осторожно подносит к губам и раздувает. Когда же ого-нёк становится ярче, мама так же осторожно подносит его к фитилю. Тот вспыхивает и долго колеблется из стороны в сторону. Тени хаотично движутся по комнатушке, и в ней становится не только светлее, но, как мне кажется, и теплее.
Мама с трудом поднимается с колен, ставит светильник на краешек стола, подсаживается ближе к нему и начинает надвязывать прохудившиеся пятки носков кому-нибудь из нас, пятерых своих детей.
За окном свирепствует вьюга, а где-то далеко-далеко идёт ожесточённая война, она жадно пожирает отцов и братьев наших. Туда же, на войну отправляется собранный осенью урожай.
Я лежу на печи и смотрю на быстро мелькающие спицы в маминых руках. Когда её руки коченеют от холода, она опускает вязание на колени и растирает ладошки, а затем своим дыханием старается отогреть пальцы.
И вот уже потрескивают кизяки в печи, мама пытается почти из ничего приготовить ужин...
Снова вечер. Я ищу взглядом мою звёздочку. Нахожу. И мне кажется, что это не звезда, а тот свет, с трудом добытый мамой, которым она старается поддержать меня в наступившее, са-мое трудное для меня, время…
Невольно вспоминаю, как давным-давно мама довольно часто говаривала: "Праздность – это непростительный грех".
В то время я не понимала этой по-житейски мудрой фразы, но сейчас, мысленно проговаривая эти слова, горько и гордо улыбаюсь: кто-кто, а мы-то с тобой, мама, никогда не жили в празд-ности.
…Спасибо тебе, звёздочка, что ты пробудила во мне столь дорогие воспоминания о далёком и невозвратном времени. При виде тебя я вновь и вновь буду возвращаться к своим истокам, и это придаст мне силы светить и согревать тех, кому не хватает тепла...
Я с благодарностью вспомнила Того, Кто принёс монитор и, только благодаря Ему было написано это дорогое для меня воспоминание.
Пора перейти к последовательному повествованию жизни в деревне…
От слабости мы с трудом передвигались по комнате и, только с приходом тепла оживали: мы варили сусликов, отловленных в поле двенадцатилетним братишкой Васей.
Однажды, во время сильной грозы, брат погиб от молнии. Не стало нашего кормильца, а вскоре умерла и мама.
Я помню многое из того, что выпало на нашу долю, позже написала повесть о том времени. Она опубликована в книге под названием «Веточки подрубленного дерева». Эта же повесть была издана в журнале «Бийский вестник» № 1-2 за 2005 год. Знакомые и незнакомые мне люди звонили и писали о том, что плакали, читая её.
Прошло более шестидесяти лет после окончания Великой Отечественной войны. Многие миллионы здоровых молодых людей погибли, защищая любимую Родину. Большинство мужчин, вернувшихся после победы к своим полуголодным, полураздетым семьям, были изране-ны. Всё население страны (от детей до глубоких стариков) не покладая рук, работало с ут-ра до ночи, чтобы накормить семью. Я видела исхудавших женщин, у которых мужья погибли при защите Родины. Они впрягались в одну упряжку со своими коровами-кормильцами, пахали землю. Уставая, останавливались передохнуть, кончиками плат-ков вытирали пот, смешанный со слезами, и, тяжело дыша, снова тянули лямку, натирая до крови плечи, чтобы к осени получить на трудодни хлеб, обещанный руководством и, накормить им свои семьи…
Поздно вечером, возвращаясь с пашни, женщины брали подойники, нацеживали от мычащих коров по два-три литра молока, наливали кружку для ревущего от голода своего чада, а остав-шееся –несли на молоканку, сдавать налог. Наступала осень, но, большинство из нас не видели ни молока, ни хлеба. Руководство колхоза по приказу правительства огромной метлой начисто подметало общественные закрома, просило, как всегда, немного потер-петь, обещая народу светлое будущее.
Я помню, как ещё в пятьдесят третьем и пятьдесят четвёртом годах, днём и ночью длинные извилистые очереди людей медленно продвигались к продуктовому магазину, откуда аппе-титно пахло хлебом.
Часто задаю себе вопрос: «Как могло случиться, что народу страны, добывающей реки нефти и газа, которые отправляются за рубеж, и этому народу-победителю, отстоявшему свою страну от фашистских захватчиков, пережившему неизмеримые страдания и чудом выжившему в тяжёлую годину фашистского нашествия, первому запустившему корабль в космос, и этому же народу снова пришлось почти через 50 лет после окончания войны испытывать и голод, и холод, а правнуки и внуки этого народа оказались ненужными Родине?» Родине? Что я говорю!? Временщикам, которые присваивают народное богатство и отправляют его в зарубежные банки и покупают всё, что не пожелают!!! А правительство награжда-ет их за это орденами!
Если бы кто-то 60 лет тому назад сказал нам, что наступит время, и мы будем жить в беспределе, в котором мы сейчас живём, то никто бы не поверил ему и обязательно с негодованием воскликнул: «Такого быть не может! Какая вражина допустит в стране невиданные без-образия!?»
…После смерти мамы и брата, казалось, что выжить невозможна. Но мы не сдавались, каждый из нас делал всё, что мог, чтобы продержаться..
Человек – удивительное существо и отличается от всего остального живого мира тем, что в любых, даже экстремальных условиях старается выжить, преодолеть невероятные трудности, не пасть духом и вопреки всему остаться человеком.
Необходимо помнить: правительство – это не народ, и что мир не без добрых людей. Только не надо сидеть, сложа руки и надеяться на доброту окружающих, нужно и самому прилагать уси-лия для улучшения своей жизни.
Давно кончилась война, но жизнь, как ожидалось, не стала легче. Пора было идти в школу, но одежду и обувь не на что было купить. Чтобы приобрести необходимые вещи, я стала вя-зать веники и относить на продажу в город, находившийся в пяти километрах от моей де-ревушки (так я впервые познала, что такое частное предпринимательство). Больше вось-ми веников я унести не могла. Из шестнадцати рублей, вырученных на рынке, три заби-рал за место толсторожий небритый детина (таких появилось много в конце восьмидеся-тых годах).
Когда я заходила в магазин, то с вожделением долго смотрела на полки с продуктами и, видя конфеты, глотала слюнки. Трудно было отвести взгляд от заманчивых, но недоступных для меня сладостей, но, преодолев себя, покупала булку хлеба, очень редко – литр молока, если было нужно – соль или катушку, ниток и мыло. Дважды я не могла удержаться от соблазна: покупала по конфетке «Пилот», стоимостью около рубля каждая, а оставшиеся деньги, возвращаясь домой, укладывала в коробочку вместе с найденными фантиками от конфет и лоскутками для кукол.
Однажды я возвращалась домой после продажи веников. Внезапно похолодало. Небо окуталось такими тучами, что мне показалось, что солнце никогда не пробьётся через эту серую толщу. Подул шквальный ветер. Тучи хаотично надвигались друг на друга. Страх охва-тил меня. Моё сердце замерло в ожидании несчастья, и я побежала по дороге, что было сил. Первые капли дождя были редкими, но необыкновенно крупными. Вскоре разразил-ся сильный ливень, а потом с неба стал падать крупный град.
Ни одного деревца не было окрест. Я, присев, согнулась, подняла подол платья, зажала вырез горловины зубами и вытянутыми руками держала платье так, чтобы голову и спину не бил град, но и через натянутое платье он больно ударял по спине, слёзы лились по моим щекам. Я крепче стискивала зубы и поворачивалась то в одну сторону, то в другую.
К счастью, ветер вскоре разогнал тучи, град прекратился. Я поднялась на ноги, и, заскулив, как бездомный щенок, побежала домой, но дома никого не было. Я поискала глазами свою и Клавину зимнюю одежду, но, не обнаружив её, прилегла на кровать, застелённую изно-шенными фуфайками и лысым тулупом. Укрылась, но согреться долго не могла, да ещё кочковатая постель пребольно давило на избитое тело. Я расплакалась. Взгляд упал на Клавину подушку, набитую камышовым пухом. Встала, взяла подушку и положила её под себя. Пригревшись, я вскоре уснула.
Прошло около месяца после моего «свободного предпринимательства», и мне на осень были куплены чулки. Моя сестра Вера как-то заглянула в коробку с моими «сокровищами», вздохнула и сказала:
– Если твоя копилка будет пополняться так и впредь, то на ботинки заработаешь не раньше будущего сентября, при условии, если мы за это время не истратим накопленное на про-дукты, – затем, посмотрев на меня внимательно, добавила. – Катюшка, моя знакомая из Рубцовска просит тебя понянчиться с её сыном. Обещала за это купить тебе ботинки.
Я с радостью согласилась идти в няньки.
Учительница, жившая по соседству с семьёй, где я нянчила ребёнка, позднее устроила меня в детский дом. Один эпизод из жизни в нём я описала в рассказе «Носки».
В детском доме нас довольно хорошо кормили, одевали по сезону, летом ежегодно отправляли отдыхать в пионерский лагерь или на дачу. Три с лишним года, прожитые там, были са-мыми лучшими в моей жизни.
Но одно обстоятельство, связанное с оформлением различных документов, повлекло за собой много трудностей и отразилось на всех последующих годах, что не раз омрачало мне жизнь. Ди-ректриса детского дома Мария Ивановна Инкина внесла такую путаницу в мою судьбу и судьбу нескольких детей нашего детского дома, что мы оказались людьми без роду и пле-мени. Это случилось оттого, что у многих из нас по той или иной причине не было на ру-ках свидетельств о рождении. Однако я не знаю ни одного воспитанника, не помнившего своих родственников и место рождения, потому что в нашем доме не было брошенных ро-дителями детей; были сироты, редко те, кого родители сдали в детский дом от безысход-ности.
Чтобы не делать запросы, Инкина приказала нам «забыть» своих родственников и место рождения. Нас повели в загс, где записали произвольные данные о дате и месте рождения и постави-ли прочерк вместо имён родителей. Мне, как и всем остальным детям, оставили только фамилию, имя и отчество, а в документах записали: Лошкова Екатерина Степановна ро-дилась 9 мая 1940 года в городе Рубцовске. Никто из нас не осмелился сказать правду: бо-ясь, участи Нины Якимчук, выдворенной из детского дома за то, что она отдала свои нос-ки инвалиду-матери, у которой была дырявая обувь, а купить новую было не на что, по-этому мы молчали.
Город Рубцовск разделён на две части железной дорогой. С одной стороны железнодорожного полотна находился и до сих пор находится огромный тракторный завод, а с другой – большая часть жилых кварталов. Население города и по сей день является заложником непродуманной застройки. Одной из многочисленных жертв этого градостроительства стала и я.
В марте 1954 года, стоя на насыпи, ожидала, когда пройдёт заводской локомотив. В ботинках ноги мёрзли, и я пританцовывала. Когда локомотив почти поравнялся со мной, я поскользну-лась, покатилась под него и, зацепившись за какой-то крючок, повисла. Меня проволокло несколько метров, и всё это время шатуном било по позвоночнику. В результате – пере-лом трёх позвонков и почти полный разрыв спинного мозга. Делали операцию на позво-ночнике, но она ничего не дала. Полтора года я пролежала в больнице – так долго сра-стался позвоночник. Надежды на выздоровление не было, и меня выписали из больницы.
Пятьдесят лет я не хожу: не бывает и дня, чтобы не появлялись жгучие боли – в спинной мозг попали осколки от разрушенных позвонков.
После выписки из больницы я переехала к старшей сестре Вере Степановне Лизуновой, жившей в деревне. Я словно вернулась в беспросветное полуголодное прошлое, усугублённое трав-мой. Там я окончила шестой класс на дому, а через девять месяцев переехала в Рубцовск к сестре, Анне Степановне Лашковой, к тому времени получившей квартиру благодаря стараниям моего лечащего врача-невропатолога Надежды Михайловны Ульяновой.
Она взяла меня в своё отделение, где мне стали делать массаж и разрабатывать контрактуры в суставах ног. Врач хотела научить меня ходить с помощью аппаратов – пустотелых про-тезов. Методист, занимавшийся со мной, переусердствовал и сломал мне ногу в лодыжке, ближе к коленному суставу. Гипс наложили неправильно, зафиксировав лишь коленный сустав, и поэтому, когда я пыталась чуть пошевелиться, испытывала сильнейшие боли. Это продолжалось полтора месяца, затем меня отправили в Барнаул. Там заново наложи-ли гипс на ногу, но она срасталась очень долго...
Из Барнаула я снова приехала в Рубцовск к сестре и стала учиться. Ко мне приходили учителя по основным предметам один раз в две недели.
Получив аттестат, я случайно прочитала в газете «Труд» статью о Гайнулине, который, работая в шахте, получил травму позвоночника, похожую на мою.
«Когда же позвонки у Гайнулина срослись, – говорилось в статье, – ему дали путёвку в специализированный санаторий имени Н. Бурденко и провели курс лечения, после чего он стал ходить». Статья заканчивалась тем, что Гайнулин в данный момент находится в санатории.
Хотелось верить в чудо, и я в это чудо поверила! Да и как было не поверить, если о таком необыкновенном случае сообщалось в центральной газете! Я воспрянула духом, попроси-ла путёвку в санаторий, находившийся в Крыму, в городе Саки. И – о, чудо! – туда была горящая путёвка, и мне её дали. Я без сопровождающего полетела самолётом. В то время таких больных, как я, встречали медработники из привокзальных медпунктов.
Когда меня везли на коляске из приёмного покоя в корпус, повстречался мужчина, передвигавший-ся при помощи кресла-коляски. Я его спросила:
– Гайнулин в санатории?
– Нет. Вчера уехал домой.
– Жаль. Он ходит?
– Хо-о-дит… – глядя мне в глаза, со значением ответил незнакомец и, несколько секунд помолчав, с сарказмом добавил. – Под себя…
– Как же так? Я читала о нём статью в газете и видела его фотографию: он стоял, опираясь на костыли!
– Ничего удивительного, – продолжал незнакомец, когда фотографировали, то одна няня держала за правую его ногу, а другая – за левую.
От услышанного я долго не могла прийти в себя…
Подлечившись в санатории, в 1962 году я переехала в Бийск к сестре Надежде Степановне и зятю Михаилу Фалисеевичу Греховым, а в 1965 году дом родственников снесли и мне выдели-ли благоустроенную квартиру. Пособие для инвалидов детства в то время равнялось шес-ти рублям… Чтобы зарабатывать на жизнь, я стала много вязать, вышивать, плести шиньоны (в шестидесятые годы на них была мода), а позже увлеклась и макраме. Всё это я делала лёжа на кровати.
Из-за тяжелейшей травмы позвоночника мышцы спины были слабыми, и я не только не ходила, но и сидеть могла лишь в кресле-коляске, привалившись к спинке или упираясь локтями в подлокотники. Но по дому приспособилась делать всё, только не могла вымыть пол.
В 1965 г. я подала в суд на Алтайский тракторный завод, под локомотив которого попала. Суд приравнял травму к производственной, и мне было назначено пособие по увечью и уходу, равное заработку неквалифицированного работника.
От собеса я получила путёвку в тот же санаторий, где была несколько лет тому назад, а деньги на авиабилеты заработала сама. Там я познакомилась с Валерией Степаненко и её трёхлет-ним сыном, его она родила, будучи, как и я, инвалидом первой группы.
Валерия воспитывала сына без посторонней помощи и была хорошей матерью. Глядя на неё, я тоже решила родить, однако не учла одного: Степаненко жила на юге и на коляске могла сво-бодно выезжать из дома без посторонней помощи, закупать продукты в магазинах и на рынке, посещать с ребёнком кинотеатры, музеи, гулять в парке, проследить, где находит-ся её сын в тот или иной момент.
Я осуществила свою мечту: в 1974 году родила дочь. Лера весила всего 1,2 килограмма... О трудностях, выпавших на мою долю, вспоминать страшно, ибо здоровой одинокой жен-щине растить ребёнка не так-то просто, а что говорить о таких, как я?..
Первое лето после рождения дочери мне помогала в уходе за ребёнком девятнадцатилетняя племянница Люба Лизунова (Арыштаева) – дочь моей старшей сестры Веры.
У многих может возникнуть вопрос: как же одинокая женщина, которая не может даже свободно сидеть, смогла взвалить на себя такую ношу? Смогла. Делала всё, что надо, даже через «не могу», порой на грани возможного.
Стиральная машина к тому времени была куплена, но на ней стирать я не могла, так как коляска и машина были громоздки, а ванная комната – мала. Я ставила тазик в ванну, навалива-лась грудью на её край и стирала руками. Не было случая, чтобы я высушила пелёнку, не постирав.
Гораздо труднее было купать малышку. Делала я это так: ставила в ванну два табурета, на них – детскую ванночку, наливала в неё воду и отправлялась за малышкой. У меня был длин-ный лист, на который обычно укладывают пельмени. Я стелила на него мягкую подстил-ку, затем простынку, укладывала на неё дочку, концы простынки завязывала узлом, пет-лю перебрасывала за голову, чтобы освободить руки (ими я катила коляску)… Так мы добирались до ванной комнаты…
Проходили годы, и я счастлива тем, что на моём жизненном пути встречались и встречаются добрые люди. Они видели, как мне трудно, и помогали физически. Особенно я благодарна Аграфене Ефимовне Деменёвой.
Когда я тяжело болела, она могла бросить все свои дела и прийти на помощь; кроме того, она раз в месяц стирала наше постельное бельё, мыла полы не менее одного раза в неделю. Это продолжалось до её глубокой старости.
По распоряжению горисполкома три раза в неделю приносили из детской кухни молочные продукты Любовь Кузьминична Аравина и Галина Васильевна Заболотникова, а Нина Николаевна Котова – директор овощного магазина (она мне знакома с юности) – перио-дически привозила для дочери соки и фрукты. Спасибо всем, кто помогал мне в то время, спасибо и тем, кто помогает сейчас!
До 1989 года социальной службы, обслуживающей инвалидов на дому, не было, но как бы мне ни было трудно, ни разу не возникла мысль сдать дочь в дом малюток. Уставала я до изне-можения, но твердила себе: "Дочка подрастёт и всё изменится, мы будем жить душа в ду-шу и помогать друг другу, какие бы трудности ни возникали на нашем жизненном пу-ти"…
Дочка росла слабенькой: часто болела бронхитом, ангиной и гайморитом, но я старалась сделать всё, чтобы она выросла здоровой.
С годами боли в моих ногах и спине усилились, часто становились невыносимыми, и мои участковые врачи Н.С. Широчкина, а позже Л.В. Богомолова старались помочь мне.
В 1978 году администрация АТЗ города Рубцовска дала мне путёвку в тот же санаторий, где я уже лечилась. Путёвка была рассчитана на сорок пять дней. Мы с четырёхлетней дочкой по-летели туда на самолёте.
Руководство санатория не разрешило дочке жить в корпусе, но помогло устроить её в садик. Неподалеку от корпуса находилось несколько частных домиков, и я договорилась со ста-рушкой, жившей в одном из них, чтобы дочь ночевала у неё.
Старушка по утрам отводила Леру в садик, а ближе к вечеру я отправлялась на коляске за дочерью и на ночь снова отвозила на ночлег к бабушке. По субботам и воскресеньям мы были вме-сте.
Обычно, в выходные, утрами мы с Лерой отправлялись на рынок за фруктами. По пути подъезжали к водоёму, где плавали белоснежные, сказочно красивые лебеди, а ближе к вечеру – прогулка в парке и ужин; после ужина мы подолгу находились у корпуса, дыша-ли морским воздухом и наблюдали за стремительным полётом стрижей или смотрели ки-нофильмы.
Нередко мне удавалась уговорить процедурную сестру разрешить дочке поплескаться вместе со мной в бассейне… Иногда, по воскресеньям, в специально приспособленном для колясок автобусе нас возили на Чёрное море. Для нас с дочерью это было самым большим счасть-ем: мы плескались в море, и было радостно слышать весёлый смех Леры.
Наступил знаменательный день – моя дочь пошла в школу! К возвращению Леры всегда был готов обед. Она росла, стало легче управляться с домашними делами, и я всё больше занима-лась рукодельем.
В 1987 году, я снова получила путёвку в санаторий и постаралась выхлопотать дочке путёвку в детский лагерь на берегу Чёрного моря, около Евпатории. ...Воспоминания о тех днях до сих пор греют мою душу.
Я много работала: вязала, вышивала, хотя это для меня было довольно трудно, но я не представляю бездеятельной жизни. Трудиться, притом много, заставляла и необходимость: вязание и вышивание для директоров магазинов давали возможность купить без очереди хотя бы те же валенки Лере, холодильник или что-то из мебели; кроме того, нужно было заработать деньги на авиабилеты, на поездку дочери в санаторий; Лера подрастала: я думала о пред-стоящих свадебных расходах. Но началась перестройка. Деньги, заработанные с таким трудом, обратились в прах!..
Однако я не слишком тяжело перенесла это: была уверена, что жизнь с приходом частной собственности обязательно изменится к лучшему. Ведь при Советской власти, даже имея деньги, без блата или унизительных просьб нельзя было купить ни стиральную машину, ни холодильник, ни туфельки или шоколадку ребёнку. Конечно, люди покупали мебель и бытовую технику и без блата: записывались в очередь, потом отмечались, а когда ожида-ли поступления нужной вещи в магазин, то отстаивали не только многочасовые, но и многосуточные очереди, отмечая очерёдность на ладони. Я же стоять в очередях, как дру-гие, не могла: нашла другой способ покупки необходимых вещей…
Мои надежды на лучшее будущее, как и большей части населения страны, не оправдались… Задержки с выплатой пенсий и заработной платы, безработица, прихватизация богатств страны небольшой кучкой «радетелей» о "благе народа" неузнаваемо изменили жизнь страны к худшему. Шли годы; казалось, что этому беззаконию не будет конца...
Но надо было жить, растить дочь. И вот наступил день, когда Лера получила профессию – стала парикмахером, но по специальности работала мало, удалось устроить её на табачную фабрику, где выдавалась заработная плата ежемесячно.
В 1993 году дочь вышла замуж, через год родилась внучка Кристина – единственная моя радость и отрада. Внучка училась в гимназическом классе и окончила начальную школу на 4 и 5. Я ей помогала по английскому языку и математике. Кристина жила до окончания началь-ной школы со мной – её школа находилась в пятидесяти метрах от окон нашего дома. С тех пор, как дочь с внучкой стали жить в квартире погибшего отца Кристины, она стала учиться в другой школе.
Я уже рассказывала, что мне помогала долгие годы А. Е. Деменёва. Незадолго до смерти она взяла обещание со своей дочери Людмилы Николаевны Поповой, что та будет помогать мне. Людмила Николаевна выполнила обещание и на протяжении уже нескольких лет приез-жает в трудные для меня моменты, которых становится всё больше.
Навещает меня преподаватель математики Людмила Ивановна Филимонова. Она много раз белила мою квартиру, стирала шторы, а когда я сильно болела, особенно гриппом, который ни-когда не проходил без серьёзных и продолжительных осложнений, обязательно приносила нужные травы и лекарства, выполняла любую, даже самую грязную работу. Летом, как только в её саду появлялись первые овощи или ягода, она обязательно приносила мне.
Желание писать у меня было всегда, и первая проба относится к 1973 году. В 1995 году я случайно узнала, что в Барнауле издаётся журнал «Встреча», где публикуются произведения инва-лидов.
Я написала письмо на имя редактора, а через неделю получила ответ от заведующей отделом писем Эльвиры Оттовны Чуфистовой.
Её письмо было удивительно тёплым, словно эта женщина всё время ждала от меня весточки. Она попросила выслать один из рассказов, написанных мною.
Я послала рассказ «Убийство», и, хотя он был далёк от совершенства, его опубликовали. Это меня окрылило. Я отправила в редакцию повесть, но Эльвира Оттовна уже не работала во «Встрече».
Было жаль, что она оказалась «не ко двору», хотя долгие годы была душой журнала, – писем от неё ждали, как хлеба насущного, те, кто редко, а порой и никогда не выбирались за порог сво-его жилища.
К счастью, Эльвира Оттовна не смогла покинуть тех, кого она «приручила». Она стала издавать для нас журнал «Подорожник» тиражом в двадцать экземпляров, а мы были рады полу-чать его. С тех пор в каждом номере этого журнала публиковался один из моих рассказов.
Как-то я позвонила заведующей центральной библиотеки города Бийска Л.С. Домниковой и сказала, что немного пишу. Она связалась с литобъединением «Парус», ко мне пришли поэтессы Валентина Петровна Тимофеева, тонкой души человек, отзывчивый тактичный и Валентина Павловна Нурдаева и прочитали главу из моей повести.
Валентина Тимофеева отметила недостатки, я сделала исправления, а В. П. Нурдаева отнесла эту главу в журнал «Бийчанка», где фрагмент повести был опубликован.
В тот год В. П. Тимофеева приходила ко мне довольно часто. Прочитала почти все мои рассказы и сказала, что сюжеты хороши, но нужно трудиться над языком и отбрасывать всё, что не работает на содержание.
Однажды заместитель главного редактора альманаха «Встреча» С. Клюшников и редактор альманаха «Парус» Игорь Викторович Деревянченко пришли ко мне. Барнаульский гость открыл первую страницу моей повести и с насмешкой сказал: «Здесь написано “На берегу маленькой речки” – это неправильно». Ещё сделал замечание, относившееся к первой странице, и – всё, на этом разбор повести закончился. Я поняла, что на мне, как на авторе, поставлен крест.
Однако И.В. Деревянченко, молчавший во время моего разговора с Клюшниковым, перед уходом тихо спросил:
– Можно прочитать вашу повесть?
– Конечно…
По прошествии нескольких дней Игорь Викторович пришёл и сказал, что повесть прочитал и ознакомил с нею приятеля – преподавателя пединститута. Помолчав, добавил:
– Повесть читается с интересом. Она больше похожа на сценарий. Состоит из двух частей. А между ними необъяснимый разрыв. Нужно соединить обе части, дописать несколько глав. А ещё необходимо работать над языком: много корявых предложений.
Хотя в словах Игоря Викторовича было больше замечаний, чем похвалы, всё равно это было словно бальзам на душу. Если бы не эта ободряющая поддержка, я бы вообще перестала писать…
Вечером, после всех треволнений, незадолго до сна, в памяти возник один страшный эпизод далёкого военного времени: завывает вьюга; в холодной, плохо освещённой землянке мы, трое изголодавшихся детей, сидим на чуть тёплой печи, а в это время с нашего двора уво-дят стельную тёлку… У меня в голове тут же зародилась верная мысль, как объединить одной фразой две части повести в единое целое, но я не смогла начать писать из-за уси-лившейся боли в ногах и позвоночнике, которая длилась очень долго.
Лечение, назначенное невропатологом, не помогло. Мой сон был прерывистым и длился не более двух часов в сутки. Однажды ночью, когда я переворачивалась на бок, показалось, что лампочка на панели телевизора закрутилась с невероятной быстротой, подступила тош-нота, моё давление оказалось 240/120. Я выпила лекарство, утром позвонила невропато-логу, и он поставил диагноз – «сосудистое заболевание головного мозга». Головокружение продолжалось в течение месяца.
С другого конца города приезжала Л. Н. Попова, она мыла меня и выполняла другую работу, связанную с уходом за лежачим больным, а знакомая медсестра Л. А. Емельянова делала бесплатно капельницу. Благодаря этим женщинам я снова стала садиться на коляску.
После приступа я заметила, что память стала катастрофически ухудшаться. Я поняла, что жизнь быстротечна, и поставила перед собой задачу: доработать хотя бы часть из написанного. Правку делать было трудно, так как писала лёжа, малоразборчивым почерком и той же рукой, на которую опиралась; к тому же зрение ухудшалось.
Вскоре из Барнаула в Бийск по своим делам приехала моя знакомая Реорита Михайловна Лебедева (Хребтова), когда-то воспитывавшаяся со мной в одном детском доме. Они с дочерью на-брали на компьютере мою повесть, и с тех пор стало работать над нею легче.
Рассказы «Старость» и «Горькое прозрение» на радио проникновенно прочёл журналист Виктор Васильевич Брюхов, рассказ «Носки» опубликовали в Барнауле в журнале «Алтай», а рассказ «Настоящий мужчина» – в московском журнале «Школьный вестник».
Я познакомилась с бийской поэтессой Людмилой Фёдоровной Белоусовой. В моём положении обычно теряют друзей, но, на моё счастье, я приобрела друга. В присутствии певуньи Лю-дочки, у которой приветливая белозубая улыбка, невозможно иметь плохое настроение. Она из той категории людей, которые не будут вздыхать над твоими невзгодами, но если в их силах, всегда помогут в беде. Л.Ф. Белоусова тоже прочитала мою повесть и, заметив неточности, дала совет по работе над текстом.
Когда я купила старенький компьютер, работать стало много легче, и с тех пор лёжа, одним пальцем я набираю текст, но компьютер вскоре вышел из строя, пришлось обратиться в фирму «Синтел» к программисту Виктору Михайловичу Зеленкову, и он бесплатно отре-монтировал его, за что я ему очень благодарна.
Летом у меня меньше болят ноги и, поэтому работалось легче.
В тёплые дни я могла выезжать на лоджию, где доски устланы на уровне пола комнаты.
На лоджии у меня стояла кровать, но дверь настолько узка, что, выезжая на лоджию, нельзя было держаться за колёса, чтобы не повредить руки, кроме того, перебираться туда мешал не-большой порожек, и поэтому выехать на лоджию было почти так же трудно, как здорово-му человеку забраться на Монблан. Чтобы преодолеть это препятствие надо было изо всей силы катнуть колёса коляски, что я однажды и сделала. Правая нога провалилась между подножек коляски и сломалась у щиколотки. Это произошло в июле 2002 года.
В поликлинике рентген не работал, в травмопункт нельзя было попасть, он находился на другой стороне реки, а мост ремонтировали.
Кое-как я уговорила прийти ко мне из поликлиники травматолога Т.Н. Борисову, она наложила на ногу лангету. После того, как отёк опадает, лангету обычно меняют, но, как я ни уговари-вала доктора наложить новый гипс на ногу, она не соглашалась, объясняя это тем, что не может из-за меня оставить 70 больных, стоящих за дверью её кабинета. К счастью, есть и другие доктора – отзывчивые, всегда готовые прийти больному на помощь – это главный врач скорой помощи Сергей Александрович Паршуков. На протяжении многих лет, когда бы я к нему не обратилась, всегда помогал.
Три месяца я ни минуты не знала покоя из-за боли. Когда я переворачивалась, кость, не будучи зафиксированной, смещалась: она как бы выкручивалась из лангеты. Иногда слышалось в ноге потрескивание и возникали нестерпимые боли. Мало того, что боли усилились до такой степени, что и болеутоляющие инъекции перестали помогать, мне стало трудно да-же перевернуться с боку на бок. И если бы не помощь Л.Н. Поповой, я бы просто не вы-жила.
Она убирала в квартире, стирала и дважды в неделю мыла меня на кровати. Не оставила меня в беде и Л.Ф. Белоусова. Она частенько приносила свежие деревенские молочные продукты и медикаменты.
– Ешь, – говорила она, – и через три-четыре месяца нога обязательно срастётся.
Только через три месяца мне был сделан рентген, но кость, конечно, не срослась. Мне заново наложили гипс. Болей в месте перелома не стало. Я пробыла в гипсе до марта.
Наступила осень, за нею зима, а вместе с ними примчался нежеланный гость – грипп; его приход без осложнений не бывает. В тот год я переболела ангиной, появился полиартрит, кото-рый поразил суставы рук, добрался до правого плеча, рука перестала слушаться…
Хотя в марте с ноги был снят гипс, сесть на коляску я не смогла из-за плохой подвижности и болей в суставах рук, несмотря на то, что я их постоянно разрабатывала и делала массаж. К ию-ню плечо стало более подвижно. Как ни трудно было пересаживаться на коляску из-за бо-ли в плече, я это делала: сначала садилась на неё только с посторонней помощью, но вскоре стала перебираться самостоятельно.
До перелома ноги я ежедневно принимала ванну; благодаря этому у меня уменьшались боли, но после травмы без посторонней помощи это делать я уже не смогла.
Наступила осень. ОРЗ со своими отвратительными спутниками, не спрашивая разрешения, перешагнули порог моей квартиры и обосновались надолго. Снова заболели суставы, мне снова стало трудно даже перевернуться с боку на бок.
Однажды, когда я переворачивалась на живот, нога запуталась в одеяле, и я не могла выпрямить её. Если раньше в таких случаях я помогала рукой, то теперь из-за больного плеча не смогла этого сделать. Раздался хруст – снова перелом. Это, как установили медики, про-изошло из-за остеопороза…
Сняли гипс со второй ноги, но, чтобы самостоятельно пересесть на коляску, нужно приподнять себя на руках, для чего надо опереться на них, а я делать этого уже не смогла – поражено по-лиартритом основание большого пальца левой руки.
И вот уже более четырёх лет я без посторонней помощи не могу даже сесть на коляску. За мной по-прежнему ухаживает Л.Н. Попова. Она всё так же помогает принять ванну дважды в не-делю, делает всю работу по дому, всячески поддерживает, и словом и делом.
Выше я писала о бездушном отношении ко мне доктора Борисовой, к счастью есть и другие доктора – отзывчивые, всегда готовые прийти больному на помощь – это главный врач скорой помощи Сергей Александрович Паршуков. На протяжении многих лет, когда бы я к нему не обратилась, всегда помогает.
На душе становится теплее от сознания, что есть люди, которые в случае необходимости придут к тебе на помощь – это Лидия Ивановна Эбель из посёлка Первомайский, я также благо-дарна бывшим воспитанникам детского дома Реорите Михайловне Лебедевой и Татьяне Ивановне Шестёре (Лошкарёвой). Я не обращаюсь к ним за помощью, но помню, как в далёком 1965 году, когда я получила квартиру и сообщила об этом Т. Шестёре, то вскоре от Тани и её мужа Николая пришло письмо, в нём они писали: «Катя, если у тебя нет хо-лодильника, то мы вышлем деньги на его покупку. Без холодильника ты жить не смо-жешь. Долг отдашь постепенно».
Я знаю, что в то время у них не было даже самого необходимого, но они готовы были помочь мне…
К сожалению, по достижении пенсионного возраста почти каждый человек не может похвастаться тем, что ему живётся лучше, чем прежде. Что же можно сказать о людях, прикованных к постели? Чаще всего тело становится личным врагом оттого, что оно превращается в жи-лище боли, и эта боль не позволяет даже сесть на коляску. В таких случаях страдаешь не только физически, но и моральные страдания не менее сильны: нет ничего страшнее, чем быть полностью зависимым от посторонних во всём, даже в интимном…
Трудности усугубляются потерей дорогих людей. В последние годы ушли из жизни сперва Аграфена Ефимовна Деменёва – человек редкой самоотверженности, затем сестра Анна Степановна Лашкова, а спустя несколько дней после её смерти – лучшая подруга Зинаида Ивановна Анипченко, эпизод из жизни которой я описала в рассказе «Рупь двадцать, три пятна-дцать»…
При воспоминании о близких людях, ушедших в мир иной, в душе невольно звучит голос Анны Герман: «Опустела без тебя земля…»
Дума о смерти близких людей не оставляет меня: иногда бывает так одиноко, что небо кажется с овчинку. Говорят, что в жизни, как в поезде, больше жёстких мест, чем мягких, а мне, как видите, и жёсткое место не досталось – еду всю жизнь в тамбуре.
Да и была ли у меня жизнь?.. Можно ли мою жизнь назвать таковой? Если можно, то с натяжкой. Скорее – это была не жизнь, а борьба за выживание. Борьба со жгучими, порой невыно-симыми болями в ногах и спине, с бытовыми трудностями, связанными с травмой позво-ночника, с ненужностью самым близким людям… Но, Слава Богу, на моём жизненном пути встретилось много добрых людей, благодаря им, я живу и пишу.
Хочется сказать тёплые слова в адрес социальной службы, возглавляемой Людмилой Васильевной Мауль. Женщины, которыми она руководит, внимательны к своим подопечным и делают всё возможное, чтобы облегчить нашу участь. Я благодарна Ирине Васильевне Чекуно-вой. Она, к сожалению, уволилась, но… однажды открылась дверь, и вошла моя старая знакомая – бывшая участковая медицинская сестра – Любовь Сергеевна Безменова. В нашем доме её любили за доброе отношение, за умение делать свою работу хорошо и бы-стро. Теперь этот на редкость, заботливый, доброжелательный человек стал – работником социальной службы.
Если бы меня не навещали В. П. Тимофеева, Л. Ф. Белоусова, и не их редакторская и моральная поддержка, если бы не знакомство с программистом В.М. Зеленковым, отремонтировав-шим мой компьютер, и знакомства с его другом Валерием Фёдоровичем Платоновым, владельцем мини-типографии, то жизнь моя была бы бесцветной и похожей на коровью жвачку...
В.Ф. Платонов и В.М. Зеленков сделали прекрасный макет моей книги «Оленька», и, кроме того, я могу обратиться к ним с любым вопросом, связанным с работой на компьютере. Обложку книги прекрасно сделал художник Н.П. Порубов.
Я благодарна служащим центральной библиотеки Елене Михайловне Цимпиловой и Наталье Алексеевне Скворцовой: эти женщины приносят нужные мне книги.
Мы дружно ругаем наше жестокое время, говорим о бездушии окружающих, но не всё так плохо, как порой кажется: были и есть хорошие люди, и их немало. Спасибо вам, люди добрые! Прошу прощения у тех, кто так или иначе помогал мне, но я не упомянула их имён. Я всех помню, но обо всех, кто помогал мне на протяжении всей жизни, написать в книге невоз-можно: был бы слишком длинным этот список. Спасибо и соседям. Я редко обращаюсь к ним, но когда обращаюсь, помогают.
Я включаю компьютер и, как дятел, долблю одним пальцем по клавишам, потому что давно поняла, что жизнь, даже у здоровых людей, редко складывается так, как хотелось бы, но если хочешь чего-то добиться, то надо упорно и каждодневно заниматься тем делом, в ко-тором хотелось бы преуспеть.
Сейчас раннее утро, май. Я лежу на кровати около открытой лоджии. Воробьи чирикают, приятно веет ветерок. Набираю текст «Преодоления», а во мне неотвязно звучат мелодия и слова песни.
Не надо печалиться:
Вся жизнь впереди,
Вся жизнь впереди,
Надейся и жди.
И это, как наваждение, длится довольно долго, меня душат слёзы. Всё меньше остаётся людей, с кем хотелось бы поговорить: одни ушли, откуда нет возврата, другие растерялись на не-объятных просторах нашей Родины…
Если бы я не писала, то уподобилась бы искорёженному дереву, выросшему под натиском ветров, дующих со всех сторон, и случайно выжившему на суглинистой почве. Немецкая посло-вица гласит: «Человек живёт не для того, чтобы есть, а есть, для того, чтобы жить». Жить, в моём понимании – это значит быть полезной людям. Своими произведениями я стараюсь пробудить в душах людей добрые чувства. Я часто думаю, что мучаюсь сама, мучаю других своею немощью. Мне много лет, а ничего значительного не достигла.
Мне могут возразить: «Вам ли задавать подобные вопросы? Быть беспомощной и всё же что-то делать, не лежать, сложа руки. Делать то, что вы делаете – это не каждый сможет. Есть много здоровых людей, ведущих праздный образ жизни и не страдающих от этого». Да. Есть и такие, есть и хуже, которые хотели бы все богатства мира уложить в свой чемодан. Я же мечтала приносить пользу людям, стране, но, вместо пользы, приношу дополни-тельные хлопоты, и это длится не год, не два, а десятилетия. Больно и горько…
Человек приспосабливается к любым условиям жизни, приспособилась и я: в те два дня недели, когда у меня никого нет, я готовлю пищу сама – в изголовье стоит табурет, на нём – плит-ка...
В моей жизни произошло радостное событие: 15 ноября 2004 года родился внук Валерка. Я стала во второй раз бабушкой.
2005 год оказался ко мне особенно благосклонным: редактор журнала «Бийский вестник» Сергей Викторович Филатов сообщил, что опубликовал мою повесть «Веточки подрубленного дерева», затем городской отдел культуры издал сборник рассказов под названием «В зеркале минувшего», а в октябре вышел ещё один сборник под общим названием «Оленька». В этой повести рассказано о трагической судьбе девушки из репрессированной семьи. Я благодарна за прекрасное изготовление макета книги В.Ф. Платонову и В.М. Зеленкову, за оформление обложки – художнику Николаю Павловичу Порубову, за редакторскую ра-боту – В.П. Тимофеевой и Л.Ф. Белоусовой, за спонсорскую помощь приношу сердечную благодарность Генеральному директору ЗАО «Алтайвитамины» Юрию Антоновичу Ко-шелеву, директору ОАО «Рукав» Евгению Львовичу Калёнову.
31 декабря 2005 года мне прислали книгу под названием: «Мы в мир, покончивший с войной, вошли навеки…», в которой опубликованы рассказы инвалидов, участвовавших в конкурсе, посвящённом 60-летию окончания войны. Первые три рассказа – мои. В номинации «Проза» я заняла второе место, а в номинации «Преодоление» – первое, но в книге об этом не сказано ни слова, как, впрочем, и о других авторах, занявших первые, вторые и третьи места, да и сообщили мне после того, как я сделала запрос. Мы вкладывали всю душу в то, о чём писали, что нам особенно было дорого, но организаторы этого конкурса писали только о себе, а о нас «забыли».
Я рада, что моё заветное желание – издать книгу, в которую вошли бы автобиографический рассказ и повесть – сбылось.
В подготовке книги «Преодоление» участвовали те же люди.
Издано «Преодоление» в 2006 году, благодаря спонсорам директору фармстронга Андрею Анатольевичу Форнелю и Человека, готового взвалить на свои плечи все беды обездолен-ных, но этот Человек не захотел, чтобы его имя было названо. Сразу же после издания книги он подарил мне монитор и сказал, чтобы я, в случае необходимости, обращалась за помощью к нему. Этот большой души Человек до сих пор помогает мне. К счастью, не только мне Он помогает. Недавно я узнала, что Он помогает больным и больницам, соци-альной помощи и детским домам, купил всем нуждающимся в городе инвалидам коляски. Когда я случайно узнала об этом, то подумала: «Вот Кому при жизни нужно ставить па-мятник»...
Когда все люди встречали Новый 2007 год, замок в моей квартире сломался, и ко мне никто не мог зайти. Я была в ужасе, позвонила, Тому, кто не раз приходил мне на помощь. Был послан рабочий – мастер на все руки – Александр Николаевич Тимофеев; он поставил новый за-мок.
Я уже писала, как трудно мне было на коляске перебраться через порог лоджии. Снова обратилась к Нему, своему благодетелю. (К сожалению, это слово считается в наше время, чуть ли не постыдным) и снова был послан Тимофеев. Он сделал пандус, настолько удобный, что я смогла бы без посторонней помощи даже сейчас заехать на лоджию. К сожалению, из-за полиартрита, из-за которого произошла деформация большого пальца руки, я не могу са-мостоятельно сесть на коляску, да и сил уже нет, но мои помощники в тёплые дни дважды в неделю помогают мне перебраться с кровати на коляску, и я дышу свежим воздухом.
Недавно "заплакала" батарея в моей комнате – я снова обратилась к Нему. Моя просьба была услышана: пришли А.Н. Тимофеев, А. В. Пузанов, В. Пажитнов и Д. Поднебесных и уста-новили новую батарею.
Людям, постоянно делающим добрые дела, пусть Господь пошлёт здоровье и долголетие.
…Однажды, после того, как вышла моя книга "Преодоление", раздался звонок. Я услышала звонкий голос:
– Я, Ашмарина Татьяна Анатольевна, хотела бы познакомиться с Вами.
– Приходите!
Татьяна Анатольевна – удивительной доброты человек. Я уверена, что в случае необходимости она придёт на помощь и ночью. Доброжелательность – основная черта этой женщины. Она, как искорка: её присутствие привносит в отношения людей свет и радость и желание де-лать людям добро.
Несколько раз были у меня в гостях дети из четвёртого детского дома, которым я подарила свои книги, а вместе с ними – их воспитательница Валентина Михайловна Рагозина. Приятно видеть, что воспитанники детского дома ухожены и раскованы. У них есть мечта, и они стараются её осуществить.
А В.П. Тимофеева и Л.Ф. Белоусова в нескольких школах делали презентацию моей книги. Вот отзывы учителей школы № 17.
"Многие рассказы читались со слезами на глазах, – пишет Т. Э. Матыцина, – ни один из них не оставил меня равнодушной, хотя время повествования разное. Спасибо за минуты, вско-лыхнувшие мою душу".
Мой читатель не остался равнодушным к тому, о чём я пишу. Это отрадно. Их сопереживания меня поддерживают и дают силы жить и продолжать писать о том, что меня волнует. Значит, не зря пишу. Я благодарна всем, кто прочитал мои книги и поделился своими впечатленияминый.
Я рада, что сумела написать ещё несколько рассказов и небольших повестей. Они публиковались в местной прессе и в московских журналах – это:
«Школьный вестник» № 9\2002, в трёх журналах «Защити меня», начиная с 2008 года и в «Роман-журнале хх1век за июнь 2007 года, кроме того, в 3 хрестоматиях по литературе для младших классов «Алтайские жарки» в г.Бийске Алтайского края опубликованы мои рассказы.
Сейчас я серьёзно больна и, к сожалению, ничего не пишу.
Желаю жителям нашей страны дождаться того времени, когда они, в преддверии Нового года с облегчением смогут сказать: "Слава Богу, наконец-то мы живём в стране, где у всех есть крыша над головой, есть работа и пища. Правительство и чиновники заботятся о своих гражданах, не на словах, а на деле. По телевидению, наконец-то, не показывают бесконечные убийства, мордобой и непристойные фильмы, и юмор стал юмором, а не грязными ужимками и телодвижениями, который бабушки и внуки теперь вместе с удовольствием смотрят.
Она устояла перед бедами.
Валентина Тимофеева,
автор 6 книг,
руководитель культурно-просветительского общества «СКИФ»,
редактор книги ЕкатериныЛошковой «Преодоления»
главный редактор газеты «Автограф»
Каждый человек, за редким исключением, однажды, а иногда и многократно, попадает в экстремальную ситуацию и стоит перед выбором «быть или не быть?», определяющим всю его последующую судьбу. И бывает, что выбирает «не быть»…
Общаясь с молодыми, чувствую, как несостоявшаяся любовь, первое горькое разочарование уже ставят их перед житейским выбором – продолжать жизнь или уйти из неё.
В нашем обществе немало ребят, искалеченных войнами в Афгане или Чечне, в результате катастроф и несчастных случаев. Им ещё труднее найти себя в этой жизни, не поддаться искушению бросить ей вызов отчаяния.
Хочу познакомить тех, кто попал в трудную жизненную ситуацию и мечется в выборе «жизнь или смерть», с человеком, которого судьба многократно и жёстко ставила перед подобным выбором.
Родившаяся в многодетной бедной семье, Катя в два года осталась без отца, главного кормильца, на пятом году – без матери и брата-подростка, изо всех сил пытавшегося хоть чуточку помочь сёстрам не умереть от голода, потом она, ещё дошкольница, попала в няньки…А несколько лет, проведённых в детском доме, она считает лучшими годами своей жизни. По-чему? Потому что уже в 14 лет судьба подвергла её новым тяжелейшим испытаниям, ко-торые не каждому взрослому под силу, – она попала под поезд и стала инвалидом. Инвалидом на всю жизнь!
Красивая, длинноволосая, зеленоглазая, умная, входящая в юность девушка перенесла труднейшую операцию на позвоночнике, которая оказалась напрасной – Катерина смогла передвигаться только на коляске, испытывая мучительные боли.
Вот где было место отчаянию!.. К тому же государство и тогда к таким людям было практически равнодушно: пособие по инвалидности крошечное, жить Кате приходилось у родных, быть им в нагрузку и бесконечно переезжать с одного места жительства на другое. В такой ситуации слабые люди чаще всего приходят к суициду. А что же Катя? Она стала бороться за себя и своё будущее: на дому окончила среднюю школу и получила аттестат, много и упорно лечилась, веря в исцеление. Когда окончательно поняла, что ей никогда не встать на ноги, научилась красиво вязать, вышивать, плести шиньоны, то есть зарабатывать себе на жизнь. А потом она смогла добиться отдельной квартиры и осуществить свою мечту – стать матерью, родив и воспитав ребёнка.
Последние два года стали для Екатерины Степановны Лошковой особенными: родился братик Валерка у её внучки Кристины, вышли из печати две книги, она стала дипломантом краевого литературного конкурса инвалидов, посвящённого 60-летию Победы. О ней пишут в газетах, снимает телевидение, о ней говорят на уроках литературы, ей звонят благодарные читатели.
Невероятно, но факт.
Какие трудности выпали на долю этой мужественной женщины, как она преодолевала их в течение пятидесяти с лишним лет, кто помогает ей в этом, вы узнаете из книги, которую открыли.
Уважаемый читатель, надеюсь, вас не оставит равнодушным судьба этой женщины, её бесхитростное и искреннее повествование. Пусть оно станет поддержкой тем, кто мучительно ищет решение своей участи в трудной жизненной ситуации. Пример Екатерины Степановны многого стоит! В этом ценность её книги «Преодоление».