Анна Аркадьевна была барышней высокоинтеллектуальной и высокоморальной. Любила читать классиков, гулять по берегу озера, кутаясь в шаль, а по вечерам на даче сидеть у камина, наблюдая за пляской огня.
Ещё Анна Аркадьевна любила играть романтических особ в постановках театральной студии, которую она посещала. По ночам она писала стихи – не плохие, но и не гениальные, потом прятала их в стол, называя «творениями».
Ни одна живая душа отчего-то не могла ужиться с Анной Аркадьевной. Как-то Анечке подарили котенка, веселого, рыжего – тот издох через месяц, подавившись крышечкой от пузырька с пиницилином, собак Анна Аркадьевна на дух не переносила, хомячок отчего-то сбежал, морская свинка, объевшись чая с бергамотом, к утру была найдена мертвой.
Не везло Анне Аркадьевной и с мужчинами. Они не то, чтобы издыхали через месяц, но долго в квартире (и жизни) у Анечки не задерживались. То ли докучали им классики, то ли мучила аллергия на пыль.
Но как-то ранней весной случилось Анне Аркадьевне познакомиться с Федором Алексеевичем – ремонтником из автомобильной мастерской. Федор Алексеевич был мужчина веселый, любящий выпить и читающий разве что название товаров в магазине.
Анне Аркадьевне он понравился сразу. Она пыталась обворожить его, пересказывая биографии Булгакова и Набокова, он потешно корчил рожицы и закатывал глаза. Она знакомила его с завзятыми театралами, он водил её в мастерскую на футбол и пиво. Она, прикрывая глазки что-то щебетала ему про звезды, он, потягиваясь и почесываясь, сравнивал цены на водку – «давеча не то, что нонеча».
И вот однажды она позвала его сыграть в театре. Ставили «Суламифь» Куприна. Анна Аркадьевна играла Суламифь, а Федору Алексеевичу выпала честь играть царя Соломона. На первой репетиции Федор Алексеевич был тих и застенчив. Он зачитывал реплики, неловко кособочась, не зная, куда девать свои огромные натруженные руки. Буквы незнакомого текста довольно сложно складывались в слова, слова царапали горло и произносились неуверенно, как названия диковинных животных.
Федор Алексеевич старался. С трудом дочитал до конца свою роль, словно дотолкал в гору тележку, груженую глиняной посудой – ношу тяжелую и хрупкую.
Анна Аркадьевна напротив была загадочна и романтична, щечки её горели, глазки блестели, она произносила слова легко и призывно поглядывала на Федора Алексеевича из-под опущенных ресниц.
Федор Алексеевич, провожая Анну Аркадьевну до дому, много молчал и о чем-то сосредоточенно размышлял. Анна Аркадьевна, несколько раз томно вздохнув, пригласила своего провожатого на чашечку чаю и для дальнейшего изучения сценария. Федор Алексеевич согласился.
Анечка, разлив жидкий чай по кружкам, начала читать для Федора сценарий. Она то призывала, то шептала, то роптала. "Ложе у них - зелень, кровля - кедры, стены - кипарисы. И знамя над их шатром - любовь".. Голосок её дрогнул на слове «ложе», а "знамя - любовь" прозвучало, как тайный призыв.
Федор затих. Он сидел в кресле, не шевелясь и практически не дыша. Внимал.
Губки Анечки дрожали, щечки алели, она читала о любви Соломона и Суламифи, а сама задыхалась от охватившего её волнения, от сладкого томления. Ей импонировало молчание Федора, значит, он слушает, значит, испытывает схожие чувства.
Анечка замолчала, робко перелистнула последнюю страницу, и несколько мгновений посидела молча, наслаждаясь тишиной. Молчание затягивалось. Она недоуменно оглянулась на Федора и обомлела.
Федор Алексеевич спал, положив руку под щеку, сладко и тихонечко посапывая.
Свой первый порыв – метнуть в негодяя сценарий, а следом кружку с остывшем чаем – Анна Аркадьевна подавила с видимым усилием. Напротив, она встала и задернула портьеры на окнах. Потом накрыла Федора Алексеевича пледом и вышла из комнаты. Не хлопнув дверью. Ей вдруг стал скучен и Куприн, и сценарий, и Федор Алексеевич.
……
Пи Си: Вы спросите, чем закончилась эта история? Они женаты вот уже 25 лет. Счастливы. У них двое детей, собака, кошка. Хэппи енд, одним словом.