Не корысти ради, а токмо...

               
Легко ли в 34 года сменить профессию? Рвануть в воду, не зная броду? И ради чего?
«Да ради человечества, - отвечал он сам себе, - ради общего блага». Такая у него была гордыня.
А смена была крутой: «Копаться в этих накладных, приходных и расходных ордерах, товарно-транспортных бумагах и всякой иной макоте – это тебе не атомные бомбы снаряжать, не крылатыми ракетами стрелять с подводной лодки».
(Его товарищи по оружию Володя и Рем в те времена устроили самый мощный в мировой истории взрыв водородной бомбы в районе Новой Земли).
Утешал себя: «Раз Отечеству надо, можно и в дерьме покопаться».

Это был 1967 год. Начало революции – научно-технической. Мировой - информационной, компью-терной. Надо всё считать. Иначе – энтропия (неопределенность), хаос. Ученые – на острие атаки.
Родилась новая наука – кибернетика. Какое краткое и выразительное название! Дань уважения к основателю науки – американскому еврею Винеру. 
Винер во время войны предложил некую идею по наведению ракеты на цель с упреждением. Идея не была реализована из-за технической сложности, да и война вскоре кончилась. Тогда Винер нарисовал три квадрата, соединил их стрелками и объявил о создании кибернетической системы управления с замкнутым контуром регулирования. То, что следящие системы с обратной связью издавна существовали в технике, его не смутило (или он не знал?).
В это же время инженеры создали компьютеры, к созданию которых Винер не имел никакого отно-шения. Но вот тут-то и пошла писать губерния – статьи, книги с самыми невероятными (фантастическими) предположениями о  судьбе человека в мире роботов, искусственного интеллекта и т.п. В отличие от инженеров Винер скорее был коверным на арене технического прогресса, удачно развлекавшим публику – сам он не участвовал в технических проектах. В Советском Союзе Винер стал большим авторитетом. Даже сомневающиеся или равнодушные предпочитали молчать перед бурным потоком передовой науки по оптимальному, системному и прочему управлению.
 
В нашей стране  тоже появился главный научный кадр в этой сфере – академик Глушков. До компь-ютерных систем он занимался отвлеченными математическими теориями, фундаментальной наукой, которая не имеет (и не должна иметь) непосредственно практической отдачи, может принести пользу в далеком будущем. А может и не принести. Но его авторитет ученого, мощный интеллект, умение действовать в коридорах власти сыграли выдающуюся роль. Все постановления руководства страны по этим вопросам составлялись под его воздействием.
В Киеве построили величественные здания, закупили лучшее оборудование для созданного Глушко-вым института кибернетики.
 
 Советское руководство решило догонять и перегонять Запад и по этому направлению: внедрять ЭВМ в управление экономикой. Оно развернуло работу по ЭВМ с таким же размахом, с каким в свое время начинало работы по атомному оружию и ракетам.
(К сожалению, русские бюрократы по привычке к птичьему языку назвали вычислительную техни-ку ЭВМ - электронно- вычислительные машины. Отмели хорошее предложение – назвать такую машину самосчетом, говорим же мы – паровоз, самолет, пароход).

Колесов снова оказался тут как тут. И опять испытывал естественное воодушевление от своей при-частности к большому, важнейшему для страны делу – автоматизации управления.
Кое-что по проблеме он знал. В вузе учил политэкономию социализма. Поэтому знал, что основным экономическим законом социализма является закон планомерного пропорционального развития, открытый товарищем Сталиным. В соответствии с этим законом планируется выпуск продукции предприятиям – сверху и насквозь. Каждое предприятие передает в центр перечень материалов и комплектующих изделий, необходимых ему для выпуска своей готовой продукции. На основе этих заявок центр планирует работу других предприятий – изготовителей материалов и комплектующих. И так процесс планирования охватывает всё и всех.
   Получается очень хорошая система, не чета капитализму, где каждый производит по своему разу-мению, а потом возникают неприятности: перепроизводство, кризисы, безработица, короче говоря, беспорядок, стихия.
Со временем в социалистическом планировании появились трудности. Количество видов готовой продукции, материалов и комплектующих изделий выросло, и расчет планов усложнился. Кроме того, планы считались на год, поэтому центр сместил прием заявок на девять месяцев до начала сле-дующего года. Но технический прогресс-то ускорился – поди знай, какие материалы потребуются в следующем году. Поэтому заявки стали делать по предположению или по наитию. Опять-таки получались сбой и непорядок.

В 1965 году по почину Либермана (а как же иначе) началась косыгинская экономическая реформа. Название приклеили к руководителю правительства как для усиления веса реформы, так и ввиду от-сутствия смельчаков среди знатных ученых – экономистов. Было узаконено крамольное прежде по-нятие «прибыль», предприятиям угрожали полным хозрасчетом и самоокупаемостью.
Когда же через год-два подскочила средняя зарплата, и это сочли следствием отказа от контроля сверху, все быстро вернулось на круги своя.
Позднее свободомыслящие ученые говорили о каких-то темных силах – противниках реформ. На самом деле Косыгин и другие вовремя пресекли попытки нарушить стройность экономики соцстроя. «У экономистов не нашлось надежных решений», - Колесов услышал это от умного человека, одного из руководителей министерства Ашастина. Да и не могло найтись – адептам капитализма в то время не удалось бы много поговорить. А экономики социализма они не знали.
В области автоматизации управления сомнений не возникало. Выделили большие деньги на произ-водство машин на Минском заводе ЭВМ. Также в плановом порядке определили предприятия – по-лучатели этих ЭВМ, которые платили за них деньгами, полученными из центра. Кроме того, центр определил для каждого предприятия проектный институт для разработки АСУ.
Вот такая стройная система, никакой стихийности, никакой лишней суеты с конкуренцией, борьбой за выживание и т.п. Надо только каждому выполнять свой план.

1 апреля 1965 года в Ленинграде был создан Ленэлектронмаш (ЛЭМ) – научно – производственное объединение – по названию, по факту – научно–исследовательский и проектный институт. Впоследствии юбилейные празднества переносили с непристойной даты на март.
Колесов пришел в ЛЭМ тоже в такую же дату: 1 апреля 1967 года.

Разработчикам проектов было объявлено: лучший в стране проект – это система Глушкова для Львовского телевизионного завода – АСУ-Львов: "Кибернетическая модель управления с набором оптимизационных задач".

Колесов познакомился с этой системой на месте. Ему повезло на словоохотливого заводчанина:
   - Наш директор завода, вступая в должность пару лет назад, заявил: во-первых, у меня будет самая высокая труба во Львове, а во-вторых, Глушков обещал мне самую лучшую автоматизированную систему в стране.
   - Ну и как система?
   - Да работают только программы, которые мы сами сделали по учету и расчетам потребности, а оптимизационные задачи института кибернетики не используются.

У Колесова была проблема: с одной стороны, хорошо получать высокий оклад заместителя началь-ника отдела – 225 рублей, с другой стороны – он по должности лишен доступа к новой для него про-ектной работе, которую он не осваивал с самого нижнего уровня.
Таких в НИИ было немало, и они не беспокоились. Руководили – руками водили. Он так не хотел, знал, что это неинтересно, да и опасно. И он напрягся: находил для себя ниши: изучил литературу по по планированию производства, бухгалтерскому учету, проекты по их механизации. Составлял алгоритмы обработки, методы кодирования и структуры массивов информации.
 
Начальник отдела Валера Евдокимов хороший парень: 29 лет, закончил инженерно-экономический институт с отличием, был рекомендован в аспирантуру, вступил в партию, после защиты пришел в ЛЭМ, здесь начался его трудовой путь. Энергичный, жизнерадостный, деловой, жаждущий больших свершений. Умеет обаять нужных людей: заказчиков, специалистов, вышестоящих начальников.      
Он привел в свой отдел Пальмского, давнего друга по вузу, на должность главного конструктора системы для «Скорохода».

Колесов попросил его:
   - Валера, мне хотелось бы заниматься проектной работой, а не только администрировать.
   - Поговорим вместе с Леней.
Он попросился на конкретную работу – разработку информационной базы. Пальмский вяло возра-жал:
    - А зачем, а что там делать?
Евдокимов настоял, и он стал работать фактически зав лабораторией, оставаясь в должности зам зав отделом.
Вскоре Евдокимов стал заместителем директора по научной работе. В отделе осталась одна тема – «Скороход», поэтому естественно, что Пальмский, главный конструктор проекта, партийный, полу-еврей, стал заведующим отделом. 

Так Колесов смог заняться творческим трудом, притом  лично и там, где он уже нащупал свой инте-рес, где можно поработать серыми клеточками над загадками и головоломками.
Прояснялось, в чем сложность. В экономике - множество отдельных фактов, событий, каждое из них простое, а все вместе образуют путаницу. Новички, бывшие ранее специалистами в сложных, но узких вопросах, не видят здесь проблем: всё решим одной левой.

Автоматизированная система для обувного производства создавалась впервые. На «Скороходе» предстояло решить непростую логическую задачу – создать описания всех элементов информации. То, что применялось на машиностроительных заводах, здесь не годилось.
Информация об обуви оказалась чрезвычайно запутанной. Приходилось днями и неделями вытяги-вать из фабричных работников, что же такое артикул, фасон, модель и еще десятки характеристик обуви, и как они связаны между собой.
«Наука сокращает нам опыты быстротекущей жизни» – еще раньше он влез в новую для него науку: кодирование и классификация экономической информации. Построил свою схему методов, опубли-ковал несколько статей. Создал систему кодирования обуви.
Год ушел на разработку информационной базы.

Доброе слово и кошке приятно. Завлаб Толя Носов сказал ему:
   - За вашу базу данных скороходовцы должны вам памятник поставить.
Творческие находки разработчика остаются, как правило, предметом его внутренней гордости. Так он с удовольствием вспоминает свое решение  по спискам (массивам) нормативной информации. Дело в том, что для обуви таких списков очень много – более сорока. Для каждого из них нужно сделать пять программ. Пятью сорок – двести программ, большой объем работы. Тогда он стандар-тизировал списки, разбил их на семь шаблонов. Объем программных работ для семи шаблонов уменьшился в семь раз. Вот только нужно было еще изменить уже сделанные другими лаборатория-ми программы.
   - Игорь, - обратился он к одному  из завлабов, - можете сделать изменения в программах: вставить пустые шаблоны? В программах на Коболе только этим и ограничится, данные вызываются по име-нам.
   - Так придется перетранслировать программы.
   - Они же еще не сданы заказчику, сделаете при очередной корректировке.
Игорь согласился, поговорил с другими тоже по одному. Опыт жизни: на общем разговоре все рас-сказали бы о своих трудностях. Тут бы и Пальмский не помог.
Насчет шаблонов он не был оригинален, похожие решения он видел потом и у других разработчи-ков.


Трудно описать жизнь разработчика, в движении идей и решений она может быть увлекательной и приключенческой, но, к сожалению, недоступной для широкого понимания.   
Уяснил понятие экономического показателя, на его основе разработал методику проектирования базы данных и ее размещения в памяти машины.
Материал получался интересный, он его наукизировал математикой для статей, эти тексты превра-тились в диссертацию его сотрудника Диденко.
Диденко после вуза (ЛЭТИ) отслужил два года в армии, работал там с его крылатыми ракетами «Аметист», теперь пришел наниматься на работу. Пальмский сомневался:
    - А что он может? Занимался ракетами...
Колесов уговорил.
Диденко – человек огромной, неуемной энергии, способный и обучаемый. Колесов втянул его в раз-работку, не предъявляя пока больших требований к поиску им собственных решений. Но проектные материалы по устным подробным заданиям он делал быстро и грамотно. Приятно поразило знако-мое: выполнив работу раньше срока, он немедленно сообщал об этом и просил новое задание.
Они опубликовали несколько совместных статей: он писал ядро, Диденко – обрамление плюс хлопоты по изданию.

На “Скороходе” Пальмский и его спецы внедрили расчет на ЭВМ оптимальной производственной программы.  Оказалось, что выбирать можно только среди 30 процентов обуви, остальные 70 про-центов надо производить по заданному сверху плану-минимуму: обувь для детей, пенсионеров, для армии и т.п. С учетом кошелька покупателей цены на такую обувь зачастую ниже себестоимости.

Колесов спокойно проработал всю эту пятилетку и начало следующей, самостоятельно делал свою часть проекта. Пальмский избегал мелочной опеки – если его предложения согласованы с другими завлабами, то он мог принимать их за окончательные решения. Вскоре Пальмский оценил его рве-ние в работе, они подружились.

«Рыба гниет с головы», - говорится о коллективе и начальнике. Пальмский подтверждал эту пого-ворку доказательством от обратного. Не доводить отношения в коллективе до конфликтов, сглажи-вать возможные столкновения – таков его стиль. Под стать ему подобрались и завлабы – Носов, Го-лубчин, Бродт – спокойные, добросовестные.
   - Я не люблю ссориться, - говаривал Пальмский.
Иногда (очень редко) его уклончивость казалась излишней, идущей во вред делу. Однако через ка-кое-то время думалось: пусть хуже, но спокойнее, а значит – лучше.

Такой же стиль поведения проводился в отношениях с заказчиком. С вычислительным центром (ВЦ) «Скорохода» работали в тесном контакте – четыре года вместе сидели в помещениях фабрики. Начальник ВЦ Лунин и Пальмский подружились. От них обоих шел вниз настрой на мир и дружбу. Не было обычных для разработчиков и заказчиков натянутых, враждебных отношений. Когда один раз мелькнула тень между Пальмским и Луниным, уже их окружение с обеих сторон взволновалось и подталкивало к примирению.

Впоследствии Колесов на днях рождения Пальмского говорил так:
   - В чем разница между умным и мудрым? Умный человек найдет выход из любых трудных поло-жений, а мудрый – в них не попадает. Себя я отношу лишь к первым, Леню – ко вторым, за него и тост.

Впрочем, судьба не обходила и Пальмского неприятными потрясениями.
Первые два года работы его постановщики разрабатывали расчетные схемы – алгоритмы задач – и готовили задания для программистов. Последние все  это время готовились к большой работе – раз-работке машинных программ. Готовились кропотливо и таинственно. Однако ближе к делу большая часть программистов во главе с завлабом уволились - по собственному желанию. Побездельничали и пошли. Две недели на оформление, и трудящиеся делают тете ручкой. Демократия, права человека.

Попав таки в трудное положение и поумнев, нашли выход: всех постановщиков (черную кость) объ-явили программистами (белой костью). Задача облегчалась наличием языка программирования Ко-бол, западного изобретения, доступного широкому кругу лиц, в отличие от машинных языков для чистых программистов. Провели обучение, выкарабкались.

В разгар работ по «Скороходу» Евдокимов ознакомился с проектом, восхитился:
   - Леня, у тебя же получается уникальная система. По всем параметрам. Надо пропагандировать.
У Евдокимова была задумка по докторской диссертации: делать ее по проблемам торгово-промышленных комплексов. Принятый им Наймарк вел научно-исследовательскую работу по спро-су и торговле.
   - Леня, прошу тебя, напиши мне докторскую в части промышленных предприятий…
Пальмский отказался:
   - Я для себя написал уже две кандидатские, ни одну не довел до защиты. Извини, Валера, наверно, не мой профиль.

Евдокимов делал докторскую диссертацию на базе системы Рейнера СМО-Проблема. В то время планировалось внедрить СМО-Проблему на 40 заводах, поэтому Евдокимову показалось вполне ес-тественным внедрить ее еще и на «Скороходе», который при поддержке друга Пальмского стал бы объектом внедрения для его докторской. И он потребовал от Пальмского перевести его проект на СМО-Проблему.
Пальмский встал, как говорится, насмерть: «Валера, вплоть до увольнения…»
Колесов, ранее работавший по темам Рейнера, отлично, в деталях представлял несовместимость ма-шиностроительного и обувного производства, написал техническое обоснование в части баз дан-ных.
Евдокимов отстал.   

В конце пятилетки сдали систему. Как положено, банкет в ресторане на полсотни человек: начальство ЛЭМа и «Скорохода», ведущие сотрудники обеих фирм. Тосты, поздравления. Прибывший из Москвы главный начальник обувной промышленности, молодой для своего поста, скромно улыбаясь, тоже поздравил всех с созданием первой обувной системы. В конце вечера он немного нагрузился, раздраженно выговаривал директору «Скорохода»:
   - Что ж вы мне бабу не организовали?
 
Работа на «Скороходе» закончилась. Отдел занялся другими проектами. Через два года Пальмский перешел на руководство большим отделением систем автоматизированного проектирования. Взял с собой Диденко. Колесов стал начальником отдела.

Иногда в мозгу закручивалось: «Не промахнулся ли я с крутым поворотом. Два моих шефа получи-ли за ракеты Ленинскую премию, следующим в очереди мог быть я…»
Снова и снова утешал себя: «Не корысти ради, а токмо волею пославшей мя Родины».

От автора: в рассказе использован текст книги «Жизнь русского».