продолжение 2
Властантиныч внимательно прочел очередной пасквиль на судебно-медицинскую службу, который протянул ему шеф. Сам шеф нервно курил уже вторую сигарету:
- Ну что? Надо срочно подготовить ответ.
- Спешка нужно только при… А здесь надо изучить материал, прикинуть кое-что к кое-чему – и только потом…
- Я надеюсь, это недолго?
- Как пойдет, - в голове Властантиныча уже начал произрастать некоторые пункты своего плана.
- Ну, давай! - Шеф исчез из кабинета с той же поспешностью, как и появился. Текст письма был еще раз (но уже неторопливо) прочитан. "Пожалуй, на ответ уйдет пару дней, - Властантиныч не любил откладывать в долгий ящик. – Вот только завершу срочную комиссионку и…"
Но работу над комиссионной экспертизой пришлось несколько отложить в связи с приходом посетителя. Это был пожилой мужчина в видавшем виды пиджаке неопределенного, но темного цвета, под которым проглядывалась сорочка аналогичной характеристики, однако светлого колера, состояние брюк свидетельствовало о том, что их встреча с утюгом была в очень далеком прошлом, еще в домагазиновом периоде, ежесезонные туфли сохраняли все прелести метеоусловий окружающей среды. Завершало весь прикид подобие серой синтетической шляпы с несколько провисшими полями и неравномерно желтой полосой по линии смыкания тульи с полями. Не дожидаясь приглашения, посетитель плюхнулся (именно так, а не присел) на стул.
- Что у вас за порядки? Пришел засвидетельствовать повреждения: сосед окаянный жизни не дает, все ему огорода мало, на мой позарился. Надысь гляжу, а он забор на двадцать сантиметров городит в мою сторону. Я, конечно, ему сказал, что это моя земля, она же, говорю, частная собственность. А он в ответ: "Твоя земля на погосте!" И все такое-прочее. И как даст лопатой мне по спине. Я, как водится, с катушек. Апосля уже дома – глянь, а у меня еще в причинном месте все сине…
Властантиныч вежливо остановил попытку раздевания и попросил поопределеннее объяснить претензии.
- Дык ведь без какого-то направления не принимают ваши – иди к участковому или в прокуратуру. А у меня ноги уже немолодые. Я им "пенсионное", а они опять свое. Это пока я туды-сюды ходить буду, а весь комплект синяков пройдет.
Чувствуя скандально-эмоциональный настрой посетителя и помня экспертную заповедь: "Пять минут внимания и работы спасают от последующих жалоб и значительно большей потери времени на составление объяснительных записок", Властантиныч предложил следующий выход из создавшегося положения:
- Давайте я вас сейчас освидетельствую, как полагается, а завтра или на худой конец послезавтра вы мне принесете направление или постановление от участкового милиционера и все оформим должным образом.
- Доктор, обязательно! Раз так надо – значит, надо. Премногое вам спасибочка!
Судя по изменившемуся внутреннему состоянию посетителя, стало понятно, что первый тайм выигран. Далее процесс, в котором принимали участие только два человека, проистекал по следующей схеме:
Властантиныч Посетитель
- Ваши фамилия, имя, отчество? - Чьи? Мои?
- Да, ваши. – Сизарев Иван Петрович.
- Год рождения? - Чей? Мой?
- Да, ваш. – Тридцать шестой.
- Ваша профессия? - Чья? Моя?
- Да, ваша. – Я сторожем служил, танцферматорные будки охранял,
чтоб, значит, замыканиев никто не отчудил в ночное
время. Премировали не раз, а то и больше.
- Ваш адрес? - Чей? Мой?
- Да, ваш. – С Посопа я, там всю жизнь и прожил, у магазина
"Дружба", если знаете такой.
- Давайте запишем, что с вами - С кем? Со мной?
случилось.
- Да, с вами, Иван Петрович. – Дык я ведь все как есть сказал.
- Мы немного уточним. – А что именно?
- После того, как сосед ударил вас,
как вы себя почувствовали? - Кто? Я?
- Да, вы. – Упал и всю сознательность напрочь потерял.
Желая изучить глубину потери сознания свидетельствуемого, Властантиныч всегда прибегал к излюбленному, проверенному годами и многими экспертами методу:
- Когда вы потеряли сознание, лежали на земле, что в это время делал ваш сосед?
- Кто? Сосед?
- Да-да, сосед. – (Пришлось сжать терпение в кулак.)
- Он собрал весь инструмент, гвозди прихватил и бегом к себе в дом.
- А вы?
- Кто? Я?
- Да, вы. – (Властантиныч спрятался, подавив потяжелевший вздох некоторого раздражения, за изображением тщательности письменного изложения рассказа потерпевшего на лежащим перед ним листе бумаги).
- Я, как водится, полежал еще минуты три-четыре и, когда увидел, что он не возвертается назад, встал, отряхнул землицу и тоже домой.
- Вы за медицинской помощью не обращались?
- Кто? Я?
- Да-да, вы…
- А зачем? Я сегодня сразу, с утра сюда пришел, а ваши врачи мне говорят, чтобы я к участковому или в прокуратуру. Я им свое "пенсионное удостоверение" кажу, а они свое талдычат про какое-то направление-установление…
- Что у вас сейчас болит? – (Вопрос прервал уже слышанное).
- У кого? У меня?
- Да, у вас. - (Властантиныч держал руку на пульсе терпения).
- Все болит, все болит…
- Как болит – ноет, колет… Или как?
- Подходяще! Болит - говорю – подходяще! Как надо болит!
Таких ответов Властантинычу за всю свою экспертную работу слышать не доводилось. Подавив в себе улыбку, он предложил посетителю показать те места, которые его беспокоят.
Первое, что сделал свидетельствуемый, - приспустил брюки и трусы, обнажив то, что в народе называют "причинным местом". И, действительно, наружные половые органы предстали перед взором эксперта в интенсивно синем цвете. Далее подверглась осмотру спина. В поясничной области справа с переходом на ягодицу виднелся кровоподтек багрово-синего цвета, по кон фигурации напоминавший отпечаток рабочей части штыковой лопаты. Следуя канонам судебной медицины, были указаны точная локализация, вид повреждения, его форма, основной цвет с оттенками, размеры и направление длинника кровоподтека. Но тут Властантиныч обратил внимание на цвет "окружающих мягких тканей ягодичной области" – он был синий, напоминавший цвет "причинного места". По просьбе посетитель приспустил одежду еще ниже. И вот тут… (Поэт-пародист Александр Иванов однажды написал: "Догадка вспыхнула багрово, седые обожгла виски…".) Моментально сопоставив цвет достаточно новых сатиновых трусов и цвет "окружающих мягких тканей", эксперт понял, что цвет тела, включая "причинное место", есть результат "линьки" ткани. Чтобы убедить в этом свидетельствуемого, смоченным водой марлевым тампоном он протер тело потерпевшего и показал его, что тампон тоже окрасился в такой же синий цвет.
- А вот тоже подумал, - последовали размышления посетителя, - что за черт? Почему же ничего тут не болит, а все синее? Это бабушка моя неделю назад дала мне новые трусы, а то, что могут линять, я и не подумал. Вот ведь как! Но вы, доктор, про причинное-то место не пишите. Одной лопаты хватит.
На том – после осмотра всех остальных частей тела и конечностей (так принято называть руки и ноги свидетельствуемых) – и порешили. Прием завершился клятвенными заверениями посетителя о том, что направительный документ от участкового он обязательно принесет.
Забегая вперед, следует заметить, что ни завтра, ни послезавтра, ни неделю и даже ни месяц спустя – до сегодняшего дня!– указанный документ принесен не был, а все сделанные записи до сих пор хранятся в специальной папке, где подобных описаний(уже не один десяток), у Властантиныча в личном архиве.
В о с п о м и н а н и е в т о р о е
(профессиональное)
Кстати говоря, что только не бывает на амбулаторном приеме судебно-медицинского эксперта. Ни в сказке сказать, ни пером описать. Припоминается один курьез: на экспертизу по факту изнасилования пришла женщина весьма небальзаковского возраста и отнюдь неаристократической наружности, которая после обычных анкетных распросов очень подробно, отвечая на вопросы эксперта, рассказала о своих сексуальных приключениях по жизни, упомянув о нескольких абортах как медицинского, так и немедицинского характера; достаточно полно рассказала она и о самом последнем факте, послужившим причиной освидетельствования. Совместный осмотр эксперта с акушером-гинекологом констатировал отсутствие у нее как-либо наружных и внутренних повреждений. "Да ничего такого – в смысле избиения – и не было. Нечего и осматривать было", - сказал женщина в завершении всех манипуляций, поправляя одежду. Акушер-гинеколог и эксперт почти одновременно спросили: "Зачем же вы написали заявление в милицию?" На что прозвучало в ответ буквально следующее: "Да я бы и написала, все было по согласию у нас с Николаем. А когда мы с ним после выпитой бутылки на кровати кувыркались, его напарник – ну, который с ним на пару пришел выпить - то зайдет в комнату да свет включит, то выйдет и свет погасит, и так раз пять-шесть. Тут-то у меня нервы не выдержали. "Подожди, - говорю ему, - я на тебя управу-то найду! Ты у меня поплачешь! Вот и написала! А к Николаю у меня никаких претензий нету. А того гада пусть посадят! Чтоб не мешал людям спокойно жить!"
Как тут не скажешь: "И смех, и грех". Но это так (как говорится)– навеяло…
* * *
Закрывшаяся за посетителем дверь вернула к необходимости завершения комиссионной экспертизы. Давно включенный компьютер явно заждался своего хозяина. Открывшийся файл напомнил суть дела и вплотную приблизил специалиста к выводам. Два пункта умозаключений дались просто и без напряга. Третий вопрос, как, впрочем, и два последующих, был заковыристый. Нет, не своим изложением (об этом поговорим позже), а просто своей сложностью. Нужно было посмотреть литературные данные, справочные материалы.
Телефонный звонок помешал Властантинычу встать с кресла. На том конце провода женский голос спрашивал о стоимости проводимых судебно-медицинских экспертиз. Надо сказать, что в ряде российских бюро в угоду изменившегося экономического состояния страны стали оказывать платные услуги и проводить некоторые виды исследований в соответствии с бухгалтерской калькуляцией. В основном это касалось в случаях индивидуального об ращения и в ряде гражданских дел. Администрация бюро, где работает Властантиныч,- да и он сам – были конкретно против этих плат, поэтому никаких прейскурантов здесь не существовало, несмотря на неоднократные требования вышестоящих органов. И это не один раз спасало экспертное реноме. И на этот раз из уст Властантиныча уверенно прозвучало: "Все экспертизы и исследования в нашем бюро производятся бесплатно". Этот ответ удовлетворил интересующегося на том конце телефонного провода.
Лишь только трубка удобно устроилась на свое привычное место прозвучал знакомый до боли и призывающий зуммер. Кстати говоря, количество телефонных звонков за каждый рабочий день было "воз немеренный", в момент возникающей злости у Властантиныча возникло неумное желание ответить на манер коммутаторного работника времен незабвенной революции: "Смольный слушает!" (Но что-то всегда останавливало его.) За касанием уха еще неостывшей от человеческого тепла трубки прозвучал знакомый баритональный голос:
- Ну как оно "ничего"?
- Спасибо, Вович. Вашими молитвами!
- Здоровьице?
- "Не дождетесь".
- И это радует безмерно!
- Чем могу?
- Все по тому же вопросу.
- Как всегда на месте.
- Не могу дозвониться по тому номеру.
- Намек понял – передам. Ты на месте?
- Вне всяких возникающих сомнений.
- Передам неукоснительно.
- Премного!!! Будут проблемы – номер знаешь.
Лаконичная беседа с приятным и корректным собеседником оставила добрый след в душе и предвосхитила ожидаемый результат: прерванный поиск литературы увенчался успехом – два справочника и четыре монографии аккуратно легли на стол. Научные изыскания были изучены и обрели закладки. Теперь надо было поразмышлять над изложением выводов. Однако мыслительный процесс прервался приходом одного из членов экспертной комиссии.
Заведующий курсом судебной медицины университета Пётсаныч – любитель приходить чуть раньше назначенного времени: "Для того, чтобы осмотреться, внедриться, а иногда просто засвидетельствовать свое уважение. Да и просто перекинуться словами и впечатлениями о жизни нашей бренной". Вот и теперь пять минут до начала комиссионной экспертизы с его подачи были посвящены впечатлениям по поводу сборника стихов, которые были написаны Властантинычем в течение 35 лет любительского поэтического творчества. (Кстати, один из поклонников его таланта не только прочитал, но и про считал эти разновеликие стихотворные композиции – их оказалось "ровно" триста семьдесят семь, не считая блока "День Гиппократа").
- Во-первых, мне понравилось само название Слово "регистр" – и музыкального направления, и отнюдь немузыкальной трактовки. Я тут в Энциклопедический словарь внедрился, а там написано (в руках появилась бумага): "Регистр – 1)список, перечень чего-либо; 2)название некоторых учетных учреждений или организаций; 3)участок звукового диапазона музыкального инструмента или человеческого голоса, занимающий определённое положение по высоте". Второе слово –"рифмоцентр"– просто находка, исходя из медицины. Если в головном мозге есть центры, отвечающие за дыхательную деятельность, сердечно-сосудистую систему и так далее, то по аналогии, наверное, должен быть и поэтический центр, где рождаются рифмы.
- Я, действительно, и сам к этому пришел по такой же аналогии.
- Во-вторых, не ожидал, что у тебя столько песен и стихов. Но крайне поражен был, когда увидел превеликое множество сонетов. И когда ты успеваешь все делать, Властантиныч? На работе – карусель: посетители, комиссионки, проверки, ответы на жалобы, заседания, совещания… Поделись.
- Одни стихи пишутся на одном дыхании (когда иду на работу), другие – к определенной дате – под давлением моей собственной обязательности (раз обещал – сделай), третьи – под влиянием положительных или отрицательных эмоций… А есть такие, которые написаны в течение даже нескольких лет: давно было написано начало, а логической концовки не было, никак не рождалось. Вот, например, эпиграфоид - лет пять назад написал я:
Как рождаются стихи?
Нет нигде рецепта:
зашевелятся мозги
где-то в рифмоцентре
и летит к строке строка,
липнет к ней без клея.
И уже издалека приплыла идея.
Слово за слово – и вот
обрастает тема:
наш сюжетный поворот
беспокоит темя,
напряжение растет –
драмы и интриги…
И дальше "ни тпру – ни ну". Так и лежало все время до тех пор, пока не стал я компоновать свой сборник, свою книгу. Присмотрелся к стиху и - не поверишь – в одночасье была написана нужная строка:
"А рождение стихов прорастает в книги".
Вот и вся тайна стихосложения. Надо было, оказывается, дождаться определенного организационного момента.
- Ну я так понимаю, что кое-что еще осталось в запаснике. Или я ошибаюсь?
- Конечно, есть. Есть и проза, и сценарии, и еще кое-что, и, разумеется, стихи. Будут спонсоры – опубликую.
- А дружеская помощь принимается?
- А как же, с превеликим удовольствием!
- Ловлю на слове! Кстати, читая твою книгу, я тоже накрапал в рифму. Если время есть, посмотри. Или лучше давай сам прочитаю, а то у меня почерк…
Давай расправим плечи и свой изменим путь,
В грудь дверцу приоткроем, чтоб пыль с души стряхнуть.
Немного улыбнемся, посмотрим в небеса
И ветру озорному подставим паруса.
Давай попросим сердце на ритм другой забить.
Ждет впереди удача. Не стоит так грустить!
Пойдем судьбе навстречу с очищенной душой -
Не будем обижаться на временный застой.
Давай глаза откроем, ведь жизнь так хороша…
Решать проблему надо, но только не спеша.
- Нормально. Мне нравится всегда то, что делается от души. А что-нибудь еще есть?
- Есть, но весьма сырое. Посмотри, может быть, что-то навеет, заинтересует. Давай попробуем написать в соавторстве.
- Так у нас же есть опыт написания научно-практических статей.
- Статьи – это одно, а здесь ведь – другое. Вот еще – вроде зарисовки, но без концовки:
На пути тупики,
на душе сквозняки.
Лабиринты тупиков -
мерзкий холод сквозняков.
Ставят сети рыбаки.
(Люди есть как пауки.)
Рыбка плавает по дну -
паутину обойду…
Или вот такое:
Наступил на ржавый гвоздь - напоролся на бездушье.
Нога ноет, но сильней сердце точит равнодушье.
- Я не понял, а зачем здесь продолжение? Это же готовые стихи. Я бы оставил их в этом варианте.
- Нет, ты посмотри. И если что придумаешь или, вернее, додумаешь, то допиши, как соавтор. А будет новая книга издаваться – эти три стихотворения вставь в сборник. Кстати, у тебя есть что-то новенькое.
- Я отвечу так, как говорят в Одессе: "Вам хочется что-то новенькое – то у нас таки есть!" Это и последнего – подобие сонета, посвященного жене Пушкина – Натали Гончаровой:
Ну что я злюсь на эти четверть века?
Ведь есть еще другая Натали,
Стоящая в той вековой дали,
Зовущая к себе, как призывает Мекка.
Но что-то злость мне не унять никак.
От этой мысли стал я сумасброден:
Ведь путь к мечте пока еще не пройден,
А я спешу разбить свой бивуак.
К чему нужна моя эгоцентричность?
Не глядя в зеркала, я знаю свою суть -
Душе своей я ни на йоту не даю уснуть
И пробуждаю вновь самокритичность.
Злость не унять, но теплится надежды фитилек,
Что я успею то, что я успеть пока не смог.
Разговор в очередной раз был прерван приходом других членов комиссии. Для начала последовал рассказ о недавнем заседании в деканате, где произошло ЧП местного значения в связи с поведением студентов в общежитии.
- Собрал зам.декана студентов и менторским голосом начал сетовать на их поведение, которое "крайне возмутительное" – как он любит высказываться: "Деканат предпринял все меры, чтобы увлечение спиртным было искоренено, на проходной в общежитии теперь и вахтер, и сотрудники ОМОНа, и участковый милиционер стал чаще контролировать ситуацию, и решетки железные поставили на окнах, и вокруг все ларьки со спиртным закрыты, а студенты продолжают водку пить!" Тут голос из зала: "Что толку? Народу много, а никого не уговоришь сбегать за бутылкой через пустырь – всего 10 минут туда-сюда". Зам.декана продолжает: "Давайте не будем об этом. Дело серьезное! Шуточки тут не уместны! Позор заключается в том, что стали уговаривать стройных, преимущественно худеньких девушек пролезать через решетку в окнах, спускаться по водосточной трубе, чтобы сбегали за водкой. И это с 5-го этажа!" Тут студенты согласились: "Это действительно позор!" И что вы думаете? После собрания в этот же день у них опять кутеж. Естественно, опять не хватило горючего. Надо бы еще. Но пьяные-то пьяные, а сообразили – не девчонок послали, а одного такого же худенького студента. Он спустился по трубе, сбегал, купил водку, принес к общаге и решил зайти, как все люди, через центральный вход. Ан, не тут-то было. "Грязный", - говорят. А он действительно разноцветный. По трубе водосточной спустился, а труба-то оказалась свежеокрашенной в бело-серый цвет. Конечно, вся его одежда того же цвета, а особенно – внутренняя часть брюк. Он ногами обнимал трубу, когда с пятого этажа спускался. Да еще и возмущался, что не пускают: "В магазине ведь ничего не сказали – продали, да и все, без разговоров. А здесь – "Нельзя в таком виде". А насчет трубы -предупреждать надо!!! Хорошо, что я – парень, а если девчонка в таком виде оказалась?"
Возникший в кабинете смех звучал недолго, так как другой член комиссии решил закончить беседу о студенческом быте своим рассказом: "А еще – студенты пили-пили, решили развлечься да посмотреть порнуху: есть две кассеты. Одна в видак – ноль эффекта, вторую – тоже ноль. Кто-то вспомнил, что есть еще одна. Врубили третью – эффект тот же самый. Потом пригляделись – видак есть, а телевизора-то нет!"
- В студенческой жизни всякое бывает, - Властантиныч прервал вновь возникшее веселье. – И мы студентами были, много чего повидали. Да всего не расскажешь! Поэтому предлагаю "вернуться к нашим баранам".
На что все члены комиссии (ждать больше было некого) сразу же согласились. А случай, который был предложен следователем районной прокуратуры экспертной комиссии, оказался не из разряда ординарных, хотя фабула поначалу расценивалась как тривиальная:
"В приемное отделение одной из центральных районных больниц (ЦРБ) обратилась женщина с ребенком шести лет, которого беспокоили боли в пальце руки. Хирургом был поставлен диагноз - подкожный панариций – и дан совет. Через пару дней ребенок вновь оказался в этой же больнице. Панариций был вскрыт в перевязочной, была предложена госпитализация, но мать категорически отказалась и с сыном вернулась домой. На следующий день во время перевязки у него было обнаружено опухолевидное образование в подмышечной области. Ребенок был госпитализирован в детское отделение с диагнозом - стафилококковая двухсторонняя пневмония, затем его перевели в реанимационное отделение, где спустя сутки он умер".
Внимательно выслушав эксперта, который подготовил обстоятельства дела, комиссия еще раз тщательно изучила представленные медицинские документы (хотя почти за неделю до этого каждый член комиссии имел возможность ознакомиться с ними). И вот тут-то началось самое главное, что всегда бывает при обсуждении выводов – заключительной части работы каждой экспертной комиссии: сначала врачей захлестнули эмоции – простые человеческие, а затем уже чисто профессиональные. Постепенно стали вырисовываться контуры ответов на конкретные вопросы следствия. В ход пошли подготовленные к случаю справочные материалы, монографии и учебные пособия, а также методические указания и рекомендации по линии практического оказания медицинской помощи, которые принесли члены комиссии (они были предупреждены о том, что сам случай касается лечения именно панариция).
Время в полуторачасовых дебатах (как это обычно бывает) пролетело незаметно и увенчалось следующим единогласно принятым мнением:
"Анализ представленной медицинской документации показал, что у ребенка имелся подкожный панараций (гнойное воспаление мягких тканей) пальца руки за счет генерализации инфекционно-воспалительного процесса в виде сепсиса (общей гнойной инфекции организма) осложнился развитием двухсторонней пневмонией, острой (молненосной) формы на фоне ослабленных сил организма, что, в конечном итоге, сопровождаясь острой легочно-сердечной недостаточностью, привело к смертельному исходу.
При обращении ребенка в больницу и установлении указанного диагноза хирургический метод выбран и проведен правильно. Дальнейшее лечение не было противопоказано и соответствовало установленному диагнозу,однако комиссия считает, что вскрытие панариция необходимо было провести боль ному сразу же, т.е. в момент обращения, и на догоспитальном этапе ведения больного следовало назначить и проводить антибактериальную терапию с целью предотвращения генерализации инфекционно-воспалительного процесса. Оценивая медицинскую помощь в стационаре, комиссия считает, что объем был полный, однако отдельные лечебные мероприятия были проведены с запозданием, что в определенной степени способствовало усугублению состояния ребенка, но не являлось безусловной причиной развития неблагоприятного течения заболевания. Основной диагноз установлен правильно, хотя осложнение диагностировано несколько несвоевременно.
Неблагоприятный исход в основном обусловлен характером и тяжестью самого заболевания на фоне ослабленных защитных сил организма ребенка. Немаловажную роль в течение заболевания сыграли: факт несвоевременного об ращения больного за медицинской помощью (со слов матери - через 4 дня после начала заболевания) и категорический отказ от предложенной госпитализации.
В заключении комиссия отмечает, что при обнаружении выраженных клинических проявлений отягощения состояния больного врач любой специальности обязан предпринять и осуществить достаточно полное обследование больного в амбулаторных и стационарных условиях, что необходимо для установления развернутого диагноза, определения тактики ведения и соответствующего лечения больного.
Одновременно комиссия считает необходимым еще раз подчеркнуть некачественное оформление и ведение медицинской документации. Известно, что история болезни является юридическим документом (как показывает практика, зачастую единственным важным вещественным доказательством – предметом следственного и судебного разбирательства). Все заболевания, повреждения и их клинические проявления должны в полной мере и достаточно объективно отражаться в медицинской карте стационарного больного либо в карте амбулаторного больного. В связи с этим комиссия считает необходимым процитировать одну выдержку из методического пособия "История болезни как юридический документ" (А.В.Карцевский и др., Н.Новгород, 1995): Врач должен "быть уверенным в том, что составляет документ, полностью соответствующий всем предъявляемым к нему требованиям, а каждый, кому придется изучать этот документ, будет знать, что найдет в нем до статочно полные данные, точно и объективно отражающие наблюдаемую картину".
Казалось бы, экспертиза была окончена, но дальше произошел разговор, который стоит процитировать:
- Если посмотреть на этот случай совершенно с другой стороны, то надо сказать, что весь сыр-бор загорелся из-за недооценки серьезности заболевания. А это в свою очередь отразилось на тактике ведения больного.
- Я бы сказал иначе: есть такое понятие у снайперов – "замыливание глаза", когда после долгого напряженного ожидания, глядя через оптический прицел стрелок перестает замечать мелкие детали. А когда приходит момент, когда надо действовать, когда следует произвести необходимый выстрел, то есть просто нажать на спусковой крючок – и дело сделано, но этого не происходит. Снайпер либо промахивается, либо вообще не может произвести выстрел в силу совершенно непонятных причин. Вроде кажется, что может быть проще, ан нет! В нашем случае "замыливание глаза" – это недооценка конкретно го случая. Время потеряно: гнойный процесс на пути к генерализации, терапия эффекта не дает, стало быть, надо брать в руки скальпель – резать в соответствии с установленными правилами - чем раньше, тем лучше, а затем усилить противовоспалительные мероприятия и, конечно же, в стационар. Предвидение всего, индивидуальный подход - и успех обеспечен. Что не так?
- Жаль, что не каждый доктор –дока, -афористично заметил Властантиныч. – Деятельность врача подобна работе старателя на прииске. И не надо уповать, что врачом становятся по призванию. Доля правды в этом есть, но ведь, согласитесь, настоящее призвание быть врачевателем рождается путем созидания, в результате кропотливой работы. Быть прекрасным диагностом – это дается не сразу. Это великий труд, который обусловлен рутинной деятельностью. Чем больше видишь, чем больше анализируешь, тем быстрее приходит успех. А жизнь показывает, что определенная часть врачей больна некчемным тщеславием. Конечно, прославиться каждый хочет, чтобы потом говорили: "Вот это настоящий целитель!" Но забывается главное - на это может уйти порой вся жизнь. Примеров этому превеликое множество. Взять композитора: написано песен – море, но люди поют только одну его песню –и в турпоходе и в застолье, и, если хотите, на параде. Опять же писатели… Сколько написал Тургенев? А подавляющее большинство помнят и знают его "Му-му". Есть еще одно произведение, которое довольно часто цитируют, - "Стихотворение в прозе". Однако одно было рождено им только на склоне жизни. Или взять Антона Павловича Чехова – вот уж где работоспособность, трудолюбие и поиск! Или Высоцкий… Кто не знает его песен? Кто не улыбался (если не сказать больше), слушая "Разговор перед телевизором" или "Милицейский протокол"? И это тоже творческий поиск! Это скрупулезная работа! Ведь чтобы обрести самородок, старатель перемывает тонны песка. Примеров тому много, но философского осмысления – увы! – мало. Древние говорили: "Врач – философ подобен богам". А философия – разве это не Труд?
- О чем вы говорите? Вокруг бытует мнение, что за мизерную заработную плату высокого качества не получишь. То, что имеет врач сегодня, как, впрочем, и вчера, и несколько лет назад, как раньше писали "по сравнению с пресловутым Западом" – смех да и только!
- Согласен, получаемый денежный эквивалент далеко неадекватен труду медика. И хотя причин тому – множество, это очень грустный факт. Если не сказать больше. Недавно прочел в одной из местных газет о том, что дипломированный врач вынуждена пойти подрабатывать уборщицей в семью так называемого "нового русского", при этом плата за эту работу значительно превышает основную заработную плату матери-одиночки. Вот такой факт! Но это просто к слову, так сказать – для расширения кругозора. Но ведь дело в том, что человек сам выбирает эту стезю. Пожалуй, вопрос - учиться или не учиться быть врачом – ему решать. Кто, как ни он, разбирается в своем характере, терпении, настойчивости в достижении цели. Да всего и не пере числишь. Но если ты хочешь просто носить белый халат, - иди в кулинары, продавцы. Мало ли профессий на свете, когда необходимо надевать белый халат.
- Позвольте не согласиться с вашим утверждением, что "каждый выбирает по себе", - как поется в песне. Приведу один такой пример. Я, как вы знаете, кроме всего прочего, являюсь куратором группы первокурсников. И как-то придя к ним, завел разговор по душам. И также, как вы, говорю: "Вы же сюда по велению своего сердца пришли. А теперь говорите, что на медицинском факультете трудно учиться. Вы же сами выбрали свою дорогу в жизни". И был крайне удивлен, когда после небольшой паузы прозвучал довольно звонкий голос скромницы-отличницы: "А вы уверены, что мы сами выбирали эту дорогу? Мои родители очень доступно объяснили престижность врачебной профессии и нарисовали мое светлое будущее. В завершении они твердо постановили, что я поступаю на медицинский. А мое мнение осталось в стороне". Вот вам и "самостоятельный" выбор профессии. И вряд ли время исправит того человека, который пришел в Медицину, выражаясь слова Гиппократа, "не веленью сердца своего". Представим себе картину дальнейшего действа: закончит она факультет, пристроят ее родители в клинику или поликлинику. А милое государство, будьте любезны, получайте заурядного функционера без божьей искры в глазах. Оглянитесь – сколько оных уже сейчас! А когорты растут и –что самое печальное– множатся до сих пор. Сегодняшний случай – это ли не следствие вышесказанного и подтверждение тому? Не нужно умирать с умирающим, болеть с больным, надо искать выход из создавшегося положения, приложить все силы во имя здоровья, вспомнить всему, чему тебя учили, и применить на деле. Причем независимо от твоей основной специальности.
- Стать земским врачом?
- А почему бы и не стать подобным ему, - опять оживился Властантиныч. – Знания должны работать – тогда ты настоящий врач. Моя профессия обязывает это делать. По случаю напомню старый анекдот: устроили как-то экзамены по хирургии, терапии, акушерству-гинекологии и судебной медицине. Хирург выходит с "отлично" по хирургии, с "хорошо" по терапии, с "удовлетворительно" по акушерству-гинекологии и с "неудом" по судебке. У терапевта и акушера-гинеколога тоже по специальностям "отлично", все остальные оценки подобные, как и у хирурга. Зашел эксперт на экзамен и вышел со всеми , все остальные оценки подобные, как и у хирурга. Зашел эксперт на экзамен и вышел со всеми "хорошо". Этот анекдот с бородой я услышал еще на заре моей практической деятельности и запомнил его на всю жизнь. Если вы обратили внимание на библиотеку в моем кабинете, то заметили множество справочников по разным специальностям, ВУЗовских учебников, не считая "Большой медицинской энциклопедии" и другой, как принято говорить, "смежной" литературы. Меня всегда учили и сейчас уже я всех начинающих экспертов учу: "Надо уметь общаться с врачом любой специальности хотя бы на уровне справочника. Наша профессия обязывает это делать". А вот стоят ли на полках у других врачей "Учебники по судебной медицине"? Это надо посмотреть. Вообще, я с годами все больше и больше не одобряю понятие – "врачебная интеграция". Просто надо быть врачом во всем и только в своей специальности должен быть что называется "Докой". Ведь настоящий специалист – тот, который знает все о немногом и немного обо всем.
- А как же Козьма Прутков: "Нельзя объять необъятного"?
- Ответ, наилюбезнейший коллега, - Властантиныч включил искусство актерской ироничности, - вы найдете в нашем первом судебно-медицинском сборнике, но для вас я не сочту за труд процитировать слова его авторов: "Но попробовать можно".
Члены комиссии, поддержав высказанную мысль, затем мимоходом-мимолетом взглянули на часы и "как бы хорошо не было в гостях, но дома лучше" стали покидать кабинет. "Куратор" – Игсаныч - несколько задержался, чтобы обговорить планы дальнейшего творческого сотрудничества "на Гиппократовском поприще", которое "уже подкрадывается незаметно". Обговорив основные точки соприкосновения, Властантиныч, припомнив недавний разговор, достал из папки обещанное.
- Вот некий тест для образного восприятия, о котором я упоминал. – Он протянул свой рисунок.
Игсаныч внимательно, как всегда, оценивал нарисованное.
- Довольно занятная вещь. Как ее "фамилия"?
- Вот как раз в этом-то и дело. Название должен придумать сам исследователь. Все зависит от того, что он видит своим философским взглядом. Я считаю, что название обязывает полет мысли, как бы заставляя идти на поводу мышления, с вашего позволения, художника-любителя. Недавно встретил интересную фразу, которая подходит под этот случай: "Кому – Мона, а кому – Лиза".
- Оригинально! В свою очередь – с вашего благосклонного позволения: нельзя ли ксерокопию заиметь с сего произведения?
- Поскольку я предполагал такой поворот, - Властантаныч улыбнулся и достал подготовленную ксерокопию, - презентую!
- Премного-премного благодарен! Результатами непременно поделюсь и …
- … тем самым, пополните количество предлагаемых названий.
Последнее рукопожатие – и Властантиныч, оставшись один, понаслаждался еще немного атмосферой беседы, которая не успела до конца раствориться. В памяти всплыла народная мудрость: "В умной беседе ума набираться, а в глупой – свой растерять". Сегодня, слава Богу, ума прибавилось.
И только сейчас он заметил, что лимит суетливого утреннего рабочего времени исчерпан и можно воспользоваться так называемым "обеденным перерывом". Однако это время всегда было в бюро чисто условным, то есть не имело четко ограниченных рамок. Обед смещался на более поздний срок в зависимости от наличия посетителей, просителей и жалобщиков (бывали и такие). Потому-то в учреждении и бытовала расхожая фраза в ответ на телефонные звонки (и не только): "Приходите в любое время – мы всегда на месте, мы к вашим услугам".
И тем не менее сегодня возникла та ситуация, когда можно было отдохнуть и поесть, как"белым людям". Как поется в песне: "Были сборы недолги", потребление снеди происходило под знакомый напев двухлитрового электрочайника вперемежку с добрыми остротами и улыбками собравшихся за единым столом. "Чаевой период застолья" был нетороплив и происходил на фоне обмена анекдотов и всякого рода воспоминаний, среди которых были связанные в той или иной степени со спецификой производства. Тем более, что жизнь (с легкой руки Оноре де Бальзака названная "человеческой комедией") постоянно подсовывала интересные наблюдения – своеобразную пищу для пытливого ума. И число таким наблюдениям – превеликое множество. Не обошлось без одного из них и сегодня, условно назовем его "Патрет".
В о с п о м и н а н и е т р е т ь е
(околопрофессиональное)
Было это не в стародавние времена, а в "единое талонное" время страны развитого ...изма. Тем, кому сейчас за пятьдесят, разъяснять ничего не нужно, все на памяти свежо, а юношам безусым скажу только, что было то время связано с маленькими (размером спичечной этикетки) бумажками, названными (не знаю в честь чего) "талонами". Были они самого разного цвета и в зависимости от того,что было на них написано:"табачные изделия", "сахар","водка" и так далее, человек мог приобрести в пунктах потребительской кооперации получить указанный товар в определенном государством количестве, заплатив при этом свои деньги, без всякой предоплаты (порой потеряв время в любимой игре "ручеек", что в народе ласково прозвана "очередью").
Правда, страной была придумана и ситуация экстраординарных положений. Так, на помин души усопшего после предоставления специального документа отпускалось (опять же) определенное число (равное двум ящикам) стеклянных емкостей с горячительными напитками, т.е. водки.
Именно в этот период в морг был привезен труп неопознанного мужчины. Так порой случается по одной единственной причине – у народа как-то не приживается привычка обязательного ношения при себе документа, удостоверяющего его личность, - паспорта. Группа розыска МВД изо дня в день запрашивала, сверяла, проверяла и делала все, что в подобных случаях положено, одним словом – не сидела на месте, сложа руки. Два дня не принесли желаемого результата, хотя было установлено, что этот мужчина среди пропавших без вести, проживавших до этого в городе,не числится. Поиск подобно кругам на воде естественным образом расширился в сторону районов республики.
Утро третьего дня увенчалось приездом из неблизлежащего района на грузовике (а дело было летом) группы людей во главе с "активисткой-всезнайкой" – немолодой женщиной, почему-то в отличии от сопровождающих лиц облаченной в мордовскую национальную одежду, причем безо всяких усилий определялось ее состояние, которое в народе именуется "подшофе". Невзирая на просьбы сотрудников морга не заходить в помещение, так как в этот момент происходили исследования умерших, "активистка" проникла в секционный зал и принялась за осмотр трупов, заверяя всех, что она ничего не боится. Санитар, пытаясь сократить время ее поиска, указал на носилки с "объектом". Весьма непродолжительный осмотр мужского бездыханного тела завершился громкими (не привычными для обстановки морга) и методичными для плакальщиц стенаниями: "Вай! Патрет ты наш, патрет! Вай! На кого ты нас покинул? Вай! Как живой! Вай! На кого ты нас оставил?" Наконец под нескончаемый поток причитаний, исполняемых на двух (русском и мордовском) языках, "активистка" сообщила сопровождающим лицам, что это и есть их Василий, которого они искали не первый день.
Трудно не поверить такому эмоционально исполненному сообщению. Посовещавшись, не дожидаясь официального оформления соответствующих данной обстановке документов, зажав в руке письменное сообщение из милиции с предложением осмотреть неопознанного мужчину, вся группа, разместившись в кузове грузовика и оставив "активистку" у морга, поспешно уехала за продуктами, включая продукцию местного ликероводочного завода.
Минут через десять после их отъезда к зданию бюро подъехал автомобиль из другого района. Три человека совместно с сотрудником милиции, тщательно осмотрев умершего, его одежду и вещи, с которыми он был доставлен, опознали своего родственника, о чем и был составлен протокол опознания.
Когда вернулась "первая группа" на грузовике, груженном горячительной продукцией и прочими яствами, "вторая" уже методично работала с документами, одни подписывая, другие получая. "Активистка", разомлевшая под воздействием теплых летних лучей светила и от того задремавшая в ожидании на скамье под развесистым кленом, интуитивно взбодрилась, но, туго соображая, не могла разобраться в происходившем, автоматически причитая: "Вай! Патрет ты наш, патрет! Вай! На кого же ты нас..?"
Совместные объяснения работника милиции и сотрудников бюро на фоне убедительных доводов опознавателей "второй группы" постепенно достигли центра понимания в голове каждого члена "первой группы" и обострили центр негодования. Это стало ясно, когда они окружили все еще недопонимающую "активистку" с неизменным рефреном "вай, патрет ты наш". Трехязычные возгласы повышенного тона окончательно заглушили ее ритуальные причитания. Если попробовать перевести произнесенные в эти минуты слова на русско-мордовском языке с примесью сленго-ортодоксального диалекта, то смысл заключался в следующих словосочетаниях: "Куда же ты, старая …, смотрела? Где твои … гляделки были? Что же ты, … …, натворила? Мы чуть было живого Василия по твоей вине, соломенная голова, … пионерка-переросток, не отпели! Дать бы тебе, … …, за твои обознатушки!" и т.д., и т.п. Нить словесного накала постепенно остыла – и образовалась пауза.
"Вторая группа", исподволь наблюдая за последним эпизодом картины "Разборка с активисткой" и воспользовавшись околоминутным затишьем, обратилась к "первой группе" с просьбой продать купленную продукцию "огненной воды", дабы сэкономить время для возвращения в свой район. Однако (удивительно, но факт!) получила решительный отказ: "Коли наш Василий в живых числится, водка нам самим сгодится для радости великой – за здоровье его выпьем!"
На том порешив, "первая группа" разместилась в грузовике (причем приехавшую к моргу в кабине "активистку-патретистку" усадили в кузов – "хоть ветерок твои мозги пьяные продует") и, позванивая талонными лимитами, отбыла восвояси…
* * *
продолжение следует...