- Ты, наверное, уже догадалась, что твое появление здесь не случайно?
- Я… - Я не знаю, мне трудно собраться с мыслями.
Мне и в самом деле требовалось какое-то время, чтобы понять и осознать происходящее.
- Понимаю… - проронила Сигрун. - Дай мне свою руку.
Я выполнила эту просьбу, ощутив прикосновение ее ладони. От неё исходило покалывающее тепло, мгновенно заполнившее кровеносные сосуды моего тела, и по ним, как по проводам устремилось в сердце, утихомиривая его неспокойное биение.
- Так лучше? - Сигрун отпустила мою ладонь, но при этом не спускала взгляда с моих глаз. – Ты думаешь о том корсиканце за дверью? У ваших судеб нет общей дороги. ЛЮБИТЬ ЕЩЕ НЕ ЗНАЧИТ ИДТИ ЗА ТЕМ КОГО ЛЮБИШЬ.
Бархат её голоса завораживал, и я внимала каждому слову.
- В твоем сердце слишком много огня и не достает льда, чтобы остудить его. Пламя чувств, - она остановилась, продолжая изучать меня пристальным не мигающим взглядом. – Оно погубило Марию, чья кровь течет в твоих жилах.
Предательский холодок, проскользнувший «змейкой» вдоль позвоночника, заставил покрыться мурашками мою кожу.
«Что такое она говорит, какая Мария?» - возмутилось мое сознание, но смутное предчувствие уловило слабую связь с высеченной на мраморном надгробии надписью.
- Ты движешься в правильном направлении, - одобрительно произнесла Сигрун. – Максимилиана – древнеримское имя, означающее «Самая лучшая» - ты правнучка Марии Орсик, медиума высшего уровня Третьего рейха, чей прах покоится в земле магистра Арагона.
Потрясенная услышанным, я едва смогла возразить, что это не возможно, получив тут же еще один «убийственный» довод.
- Твой прадед по линии матери русский офицер, штурмовавший замок Вевельсбург, где в последствии и встретил Марию.
Действительно, я ничего не знала о своей прабабушке по материнской линии, никогда не видела её фотографий, и никто в семье никогда не упоминал о ней. В детстве, мне это казалось странным, а на мои вопросы о ней всегда следовали уклончивые ответы. Если поверить рассказу Сигрун, то это многое объясняет…
…Не объясняет только, почему её могила здесь, в предгории Арденн. Об этом я и спросила у Сигурн.
- Мария с твоим прадедом прожили вместе два года, у них появился сын. Через полгода после его рождения Мария умерла.
- Умерла? – удивилась я. От чего?
- Она умерла не своей смертью. Орден Туле не прощает предательства. Я тайно забрала её тело и привезла сюда на землю великого магистра Гилберта Хорала.
- Я никогда не слышала об Ордене Туле. Кто они?
- Ты скоро все узнаешь сама. Мое время утекает, как песок сквозь пальцы и его осталось не так много. Я должна сказать тебе главное. Твои знания языка древних, магии чисел и формул, как сложенные за спиной крылья, расправь их, и ты познаешь свое предназначение. Берегись…
Она не успела договорить. Все случилось мгновенно и сразу, но в моем сознании будто включилась замедленная съемка: звон падающих на пол осколков, разбитого стекла за спиной, напор воздуха, задевший волосы на моей голове и глухой удар в переносицу Сигрун, откинувший ее тело вместе со стулом на несколько метров; сработавший инстинкт самосохранения, бросил меня на пол, заставляя в испуге прижаться к стене; распахнувшаяся настежь входная дверь, и Робер не постижимым образом оказавшийся рядом со мной с револьвером в руке.
-Вы не ранены? – его голос донесся до моего сознания, как из подземелья.
Потрясение, которое испытала, не давало возможности вымолвить что-то членораздельное, и я лишь отрицательно замотала головой, не отрывая взгляда от мертвого тела. Робер схватил меня за плечи, хорошенько встряхнув, и это вывело меня из состояния прострации.
- Все хорошо, - произнес он. – Оставайтесь здесь. Я сейчас.
Согнувшись, он быстро преодолел расстояние до тела Сигрун, и опустился рядом с ним на колени.
Не ощущая, что сижу на холодном полу, я обхватила свои колени руками, положив на них подбородок, и молча наблюдала за его действиями.
- Похоже, тот же почерк, - не оборачиваясь, сообщил он. – Разрывная, чтобы наверняка.
После этого он вернулся обратно и уселся рядом со мной.
- Думаю, стреляли с противоположной стороны пропасти, - высказал он свое предположение, а значит деваться этому стрелку не куда. С этими словами он вынул из кармана куртки коробку с патронами и стал снаряжать ими барабан револьвера. - У меня очень большое желание, познакомиться поближе с этим снайпером.
Я заявила, что пойду с ним.
- Вот этого, как раз и не нужно. Вы останетесь здесь и дождетесь моего возвращения. Он попытался было встать, но я удержала его, схватив за локоть обеими руками.
- Я не смогу, - мой голос почти сорвался на крик, а глаза молили не оставлять меня одну.
- Вот, что, Максина, - спокойно произнес он и снял со своего запястья часы. – Давайте условимся так, если я не появлюсь через час, Вы обещаете вернуться в деревню, дорога сама вас выведет в нужном направлении. Он аккуратно освободил локоть от моего хвата; не выпуская моей руки, надел на неё часы и защелкнул браслет.
- Пусть это послужит залогом моего возвращения. Улыбка тронула его уста, убеждая меня лучше всяких слов, что будет так, как он сказал.- Только закройте за мной дверь на засов и старайтесь держаться подальше от окон.
Поднявшись, Робер подошел к стене у входной двери и сорвал, с нее черно-фиолетовое полотнище с пересекавшей его по диагонали двойным разрядом белой молнии. Затем подобрался к мертвому телу и накрыл его ним.
Позже, я узнаю, что это был флаг того самого загадочного общества Врил, о котором упоминала Сигрун. Черный цвет символизировал темный век невежества, фиолетовый - век знаний, а молния, молния Илу, как ее называли, указывала путь из «темноты» к «свету», свету тех знаний, которые предстояло постичь и мне.
Робер задержался в дверях, обернулся, махнул мне на прощание рукой и больше, не говоря ни слова, вышел. Заперев засов, я вернулась к разбитому окну, осторожно, краем глаза, наблюдая, как он перебежками от валуна к валуну, быстро продвигается к мосту.
В те напряженные минуты я заклинала небо, чтобы с ним ничего не случилось, и те 200 или 300 шагов лишенных естественных укрытий пространства, не стали для него последними. Вот он достиг моста и пошел в полный рост, совершенно пренебрегая грозившей ему опасностью.
Почему я только послушала его и осталась? Мне было бы куда легче быть там, рядом с ним, чем здесь в безопасности и в непрерывном ожидании, когда горячая пуля пронзит его сердце. Я впилась зубами в собственный кулак, не ощутив боли. То что переживала моя душа, превратилось в две теплые тонкие струйки, потянувшиеся от моих глаз по щекам.
Моя мольба не была напрасной – небо хранило его и лишь, когда его фигура скрылась за темной пеленой дождя, я немного успокоилась.