посвящается Джеку.
Когда-то я тебя не знал, и сейчас часто думаю, хорошо мне тогда было или плохо.
И я не люблю вспоминать нашу первую встречу, и наш первый поцелуй, и вообще я по жизни «злой и ничего не ценящий».
Я никогда не покупал тебе шоколада, и всей этой прелести женской не покупал, и честно скажу, я не уверен, что жалею.
Если мне хотелось радовать тебя, то я старался делать это своим поведением. Ты всегда замечала, когда менялось мое настроение, и, похоже, была благодарна за ту теплоту, на которую я изредка был способен.
Однако не думай, что я считаю тебя святой и несчастной.
Ты та ещё стерва, и я понял это с первого дня. С первого дня, понимаешь? Ты всегда была хороша, а мне надоело быть циником.
Я никогда чувства к женщине не признавал, и лет с шестнадцати был рад существованию противоположного пола только по одной причине.
Ты знала обо мне почти всё, и мой животный менталитет знала, и тебя это влекло безумно. И я знал. И также я знал, что тебе хочется поиграть, что ты такая же азартная личность, как и я, только наивности побольше.
Тебя не надо было ничем покупать, ты сама шла в руки, и оказывалась такой нежной и такой кошкой. Такой нежной кошкой.
Моя кровь тянулась к твоей крови, я это физически чувствовал – ты не знаешь, как мужчины иногда вены свои ощущают, их биение?
Я иногда свою кровь ночами слышу, она зовет тебя.
Мне кажется, что ты у меня девятая.
А иногда кажется, что последняя.
Или первая.
А знаешь, мне надоело изливаться желчью.
Я всю жизнь ею изливался, и – надоело.
Потому что пришла ты, всё расставила по своим местам, и даже в квартире моей появился коврик около унитаза.
Я мог бы умиляться тебе, если бы ты была премилой особой в пушистых тапочках, с детскими замашками и вечной кокетливостью. Хотя нет, я бы не смог умиляться. Я бы убил тебя и по частям справил в реку.
Или вообще не обернулся бы тогда вслед.
Но ты совсем простая, и волосы у тебя простые, и глаза, и руки, и кожа.
И ты можешь улыбаться, конечно, и я не схожу с ума от твоих улыбок. Ты и истерить можешь, ну а какая девушка не может, разумеется. Но ты меня так бьёшь иногда больно, что я начинаю бояться, что ты слишком сильно меня любишь.
Я не знаю, с каких пор стал завязан на тебе. Я не говорил тебе, нет? Да. Да.
Ты несколько раз уходила, и правильно, я бы тоже от себя ушёл. Да я бы вообще с таким мужиком, как я, жить не мог. Чёрт, да я вообще с мужиками жить не хочу. Но с таким, как я – особенно.
Но ты не уходи больше. Ты можешь снова кричать на меня, и в драку лезть своими кулаками-орешками, можешь в ванной запираться, но не уходи. Я же не знаю, как тебе сказать. Я не курю, конечно. Но эти ночи меня выводят, когда нет руки на груди.
И утро без твоего лениво приготовленного кофе, и моя простуда без твоего терафлю.
А вдруг я загнусь и умру, ты думала об этом? На твоей же совести останется.
Не важничай.
Мне просто как-то… невыносимо. Это нормально для мужика?
Ты снаружи такая простая.
Но внутри ты из чего состоишь?
Честно, мне хотелось бы посмотреть. Узнать, почему я?
Может, ты моих волос в какую-нибудь отраву покрошила, и приворот сделала?
Я готов верить.
Кто ты такая?..
Я ведь не собирался говорить о любви.
Просто воздуха мало.