У меня есть сердце, а у сердца песня
А у песни тайна, хочешь, отгадай.
Я знал ее еще по тем временам, когда мы были молоды. Пересекались, но, как говорят, шли параллельными курсами. Она мне очень нравилась, но увы она любила другого. И чувство это было таким огромным и всепоглощающим, что никому другому не было места. Какая она была ? Было в ней, что- то необыкновенное, может быть женственность, которая привлекает больше, чем красота. Любовь была основным содержанием ее жизни. Банально? Да, но это так. Расскажи о себе…
Ну чего рассказывать. Я такая, как все и не такая. Впрочем, так сказать о себе может любая женщина. Утро очень пожилого человека. Окончательно просыпаюсь и иду пить кофе. В конце жизни все по заведенному порядку. Просыпаюсь ночью два три раза, немного читаю и снова закрываю глаза. Сплю плохо и всё вспоминаю молодые годы. Что осталось? С чем я буду жить дальше. Муж умер семь лет назад. Я его не любила и он знал об этом. Но жить одной было трудно. Хотелось опереться на надежное плечо.
Доченька Анастасия давно вышла замуж и уехала с мужем в Аргентину. Хотела что бы я жила с ними. Приехала. Все на работе, дети в школе, что мне делать целый день. Пожила немного и вернулась.
В пятидесятые годы мама выменяла нашу квартиру и мне с сестрой достались две маленькие комнатки в коммунальной квартире, недалеко от пяти углов.
Нам нравились мальчишки из морских училищ, они были какие то неиспорченные, чистенькие. Им так не хватало внимания и ласки. Я вместе с сеструхой ходила к ним на танцы, иногда устраивали у себя вечера отдыха.
Однажды к Нинуле пришел курсант третьего курса. Ее не было дома, и я развлекала гостя, пока не пришла сестра и несколько гостей. Мы все переглядывались и переглядывались с ее мальчиком. В те времена, да и сейчас, я обожаю танцевать танго, к другим танцам почти равнодушна. И вот мой любимый танец. Танцуя он немного прижал меня к себе ,посмотрел в глаза и тихонько поцеловал в ушко. Я поняла, что пропала, теперь он будет сниться мне каждый день.
А потом все время стал звонить. Он мне очень нравился , но отбивать у сестры ухажера было неловко. И все же Коля, через месяц, добился своего. Мы стали встречаться. Ниночка плакала, укоряла меня, что я такая плохая сестра и успокоилась только через полгода, когда познакомилась с Кириллом.
Мой мальчик все свои увольнения проводил со мной. Стена комнатки выходила на лестницу, и он просто стучал мне в стенку. Я выходила в большую , всегда темную прихожую нашей коммунальной квартиры брала его за руку и мы тихонько шли ко мне. Наш сосед обожал Ив Монтана и когда мы проходили мимо, всегда звучали песни великого маэстро. Обычно Коленька приходил часов в десять утра и до позднего вечера был со мной. Что мы делали? Да наверно, как все. Мы садились на маленький диванчик, держали друг друга за руки и целовались. Иногда, вспоминая нашу первую встречу, танцевали танго, и вокруг никого не было, только он и я.
Мы становились все ближе и ближе друг другу, и, однажды, он положил меня на кровать и сам лег сверху.
Я сказала: - Мы слишком увлеклись- и Коля послушно сел на диван.
Но это, сокровенное, было неизбежно, и когда он пришел в следующий раз, мы уже не могли оторваться друг от друга. До него у меня уже было два таких же случая, и я не хотела, чтобы он об этом знал. Когда пошла в ванную, сказала ему: - Не смотри.
Не знаю, понял ли он мою невинную хитрость. На эту тему мы никогда не говорили.
Все на свете когда нибудь кончается. Моего любимого, за какие- то провинности отправили служить на Северный флот.
Как сейчас помню эту грустную группу, из шести постриженных под ноль, бывших курсантов. Начало апреля, довольно прохладно, слезы и бесконечная грусть, обещание - ждать. Жалкие слова, в которые мы оба не верили.
Я много плакала, посылала письма с лиловыми пятнами от слез. Казалось, что в жизни больше никогда не будет радости.
Однажды по телевизору я увидела самое настоящее аргентинское танго. Партнеры были немолоды,высохшие от старости и пожизненного служения музе. Но как они танцевали. В этом было такое упоение, такая нежность к друг другу, такое понимание музыки этого великого танца.
Увы жизнь брала свое. Я наверно нехорошая, неверная женщина, но я уже не могла долго быть без мужской ласки. Все его письма и фотографии порвала и выбросила. Все сделала, чтобы его забыть. Сейчас я отдала бы все на свете, чтобы у меня был бы хотя бы кусочек фотографии, клочок письма.
Появился Женя. Долго ходил за мной, умолял выйти за него замуж. Я, конечно, колебалась, не любила его, но мне уже было двадцать пять лет, и надо было выходить замуж. Мы поженились.
Летом, через два года после отъезда, приехал Коля.
И вот они стоят возле моей работы, муж и моя любовь.. Я вышла, мы поздоровались. Через две минуты я сказала мужу, что не могу забыть Колю.
Мы пошли на мою старую квартиру, вошли в комнату и бросились друг к другу. Сквозь слезы я говорила, что он никогда не сможет простить меня, а он , что любит меня больше прежнего.
Потом, когда мы сначала любили друг друга и потом лежали рядом, в запертую дверь комнаты тихо постучал муж. Я велела ему уйти. Бедный, он постоял немного у двери и ушел.
Мы встречались несколько раз, и, однажды, он сказал, что нам надо расстаться. В его новой, студенческой жизни, мне не было места. Я понимала, что ему хочется найти себе, чистую, безгрешную девочку. Я горько плакала и слышала его последние слова:
-Галка, где твоя гордость. Эти слова я не могла забыть много лет.Я сама была во всем виновата. Ведь были девочки, которые ждали по четыре года.
Муж простил меня, он слишком любил. У него папа был большим начальником и после распределения мы поехали в Германию. Женя пропадал все время на работе, строил какой- то военный объект, кажется аэродром, со всеми сопутствующими зданиями, но меня это совсем не интересовало. Для жен военных не было никакой работы и жизнь текла скучно и однообразно.
Иногда устраивали в посольстве вечера отдыха. И вот однажды ко мне подошел высокий блондин, пригласил на мое любимое танго. Танцевали на пионерском расстоянии, и он на ломаном русском языке представился:- Генрих. Бедное сердечко мое томительно сжалось, любовь снова пришла ко мне. Через неделю он позвонил и пригласил посидеть в кафе.
И вот мы сидим в кафе, что- то пьем и едим и долго смотрим друг другу в глаза. Он рассказывал о себе. Но я ничего не слышала.
В те времена близкие знакомства с иностранцами , мягко говоря, не приветствовались,,даже если это были граждане демократических государств.
Мы стали встречаться. Имя Генрих мне не нравилось, в этом было, что то эсэсовское и я звала его Геля.
Но я продолжала жить с мужем и изредка, когда он совсем изнемогал,отдавалась ему. Наверно самое ужасное, что мне не было противно. Всеми клеточками моей души я сочувствовала его страданиям и разделяла его страсть.
В нашем маленьком военном городке ничего скрыть было невозможно и скоро все стало известно Жене. Но он терпел, слишком любил меня и боялся потерять навек. Однажды он сказал:
- Ты знаешь, Генрих – игрок.
Я не придала этому никакого значения, подумаешь, ведь мужчины и Женя в их числе, частенько собирались вместе и всю ночь дулись в преферанс. Компании были довольно разношерстные. Особенно неприятен был один немец. Его звали Вильгельм. Смотрел он на меня с такой яростной похотью, что мне становилось не по себе. Однажды, когда на короткое время, мы остались одни, он без всякого стеснения пригласил меня пойти к нему в номер, и, когда я отказалась, с наглой усмешкой заметил:
- Ты все равно будешь моя.
Время шло, мы часто встречались с Гелей и любили друг друга. Иногда он сильно проигрывался и смущенно говорил:
- Давай сегодня просто погуляем. И мы, взявшись за руки, гуляли, стараясь выбирать малолюдные места.
И вот однажды, он прибежал, бледный, как смерть.
- Галя, мы должны расстаться, я проиграл тебя в карты. Все кончено. Прости меня, если можешь.
- Но я же не твоя вещь, что ты говоришь.
Из сбившихся объяснений я с трудом поняла, что Генрих проиграл безумную сумму денег Вильгельму и тот потребовал меня вместо денег. Какие то жалкие слова о чести, что он покончит жизнь самоубийством. В голове почему то кружились слова из сентиментальной песенки:
Он ушел угрюмый и печальный
Головой красивою поник,
А на утро чайкой белокрылой
На Востоке таял белый бриг.
Все было кончено. Через несколько дней ко мне подошел Вильгельм и сказал, что теперь я принадлежу ему. Я ответила:
-Вы много заплатили за меня. Но забыли получить сдачу.
Я развернулась и со всей силы залепила ему пощечину. Никогда в жизни я никого не ударила. Надо отдать ему должное. Он не дрогнул, закрыл рукой покрасневшую щеку, грустно посмотрел на меня и сказал:
- Прости Галя.- и ушел. Больше я его никогда не видела.
Скоро мы с мужем вернулись на Родину. Эта чертова ГДР надоела хуже горькой редьки. И эти любопытные жены военных… .
Шли годы. Все ее друзья постарели и, иногда, 1-2 раза в год собирались у Галки. Чаще не получалось, да и женам было неприятно, когда мы шли в компанию, в которой были женщины.Наверно, мы все любили ее. Хотелось быть лучше, рассказать что нибудь захватывающе интересное, совершить какой то благородный поступок, что бы получить в награду взгляд. И потом, долго вспоминать, что она сказала, как посмотрела. Нас становилось все меньше. Ленька уехал в Германию, Иосик сам ушел из жизни, Лешка стал старый и равнодушный и не выходил из дома, Симыч, наш славный Симыч, погиб при аварии на АПЛ.
Мы сидели за гостеприимным столом ,вспоминали старое, говорили о нашем времени. Иногда танцевали, но Галка больше никогда не танцевала танго, только с любовью смотрела на нас сквозь свои пушистые ресницы.
Прошло много, много лет. Однажды раздался телефонный звонок из Германии. Это был Геля, когда то мой, Геля.
Он быстро, быстро говорил, мешая немецкие и русские слова.
- Я никогда не забывал тебя, сейчас я холост . Забудем все плохое , мы можем снова быть вместе.
- Нет Геля, поздно, нельзя ….
Он помолчал, потом заплакал:
- Наверно ты права, я потерял свое счастье.
Прошло еще несколько лет. И мы, небольшая кучка людей, проводили Галю в последний путь. Кто- то плакал, кто- то угрюмо молчал. Вместе с ней из нашей жизни ушло что-то очень нужное для нас, для всех, далекое и нежное, то, чего никогда больше не будет в жизни. Никогда.
Каждый человек неповторим и нужен миру. Плохие и хорошие, добрые и злые, скупые, и щедрые, веселые и унылые. Все необходимы в равной степени.
У меня есть сердце, а у сердца песня,
А у песни тайна, тайна это ты.