Про такие места обычно говорят, что они Богом забыты. И лукавят. Потому что от Создателя здесь всё имеется. Зимой - обилие чистого снега. Летом - свежие цветущие ароматы почти без примеси бензина. Ярчайшие, до осени не пылящиеся, краски растений. Желтоклювые птенцы ласточек в ладошках гнёзд при каждом хозяйстве. Коровы и лошади мирно разгуливающие по улицам. Велосипеды без всякой привязи, небрежно прислонённые к первой попавшейся стене.
Здесь можно, купив бутылку отличного местного вина, распить её тут же в магазине, примостившись на досчатой скамье за длинный стол. На котором именно для этой цели, поблёскивая чисто вымытыми боками, кверху дном толпятся гранёные стаканы. А в глубокой, с полустёртой позолотой по краям, тарелке свежевыпеченной горкой маются бесплатные "закусочные" печенюшки, щедро обсыпанные маком, сахарком или крупной солью.
Ранней весной, когда набравшись от молодого гудящего сока и яркого солнышка спелости, начинают проситься в рот блестящие черешни, хозяйка ставит на стол пару небольших тазиков. И до последних урожаев будут наполняться тазики сезонными фруктами.
Вечером народ от дневной усталости привычно стягивается в самый центр городка к "Дворцу культуры". Это, украшенное гладкими колоннами здание было построено во времена Советской власти. Аж целых четыре года стройбат, что в десятке километров от городка стоял, трудился.
Забегали тогда солдатики в магазин - сигарет там, жвачку или колбасы прикупить. Языка не знали. Всё больше жестами изъяснялись. Тычут, бывало, в сторону какого-нибудь товара, а молоденькая продавщица Илонка нарочно всё не то, что показывали, с полок снимала. Надсмехалась так. Ну и заигрывала, конечно. Куда ж без этого?
Один парнишка белобрысенький часами у её прилавка торчал. Никак договориться они не могли. Как то раз, протягивая ему коробок, Илонка на спички показывая, говорит:
- Дюфа.
Сама на солдатика глазеет - понял ли? Он спички взял и повторяет - дюфА. Вот так в охоточку через месяц уже и общаться между собой начали. А ещё через месяц все местные жители только и толковали, что роман у Илонки с русским нешуточный. Офицеры тоже непорядок разглядели и перестали Валерия в город выпускать. И от стройки отстранили.
Так ведь у настоящей любви чем непреодолимей забор, тем выше крылья возносят. Да к тому ж и видоизменилась барышня - полнеть на глазах стала. Отец её засуетился. А как получил от командования части отворот, то начал письма с жалобами везде рассылать. Комиссия приехала. Учинила целое следствие. В результате командира от должности отстранили и куда-то услали. А Валерию три дня на свадьбу выделили с последующей отсидкой на гауптвахте "за действия, порочащие советского человека".
Не один годок кукушка с той поры накуковала. Власти переменились. Красная армия из Венгрии ушла. Да и сам Советский Союз с географической карты исчез. Только жизнь в городке мало переменилась.. Одно время хотели "в связи с веяниями нового времени" танк звездастый с центральной площади убрать, где он на постаменте красовался. Собрание собрали. А там - дело известное - все кричат, горло дерут, а толку никакого. Потом Гёза Коцка слова попросил. Целую речь в защиту танка произнёс. Неспроста, конечно. Он, Гёза этот, с детства был на военной технике повёрнутый. Мечтал в танковых войсках служить. Да здоровье подвело. Но на механика выучился: любой трактор мог до винтика разобрать и собрать да ещё получше прежнего. Ну и на собрании заявил:
- Сам, мол, буду за этим памятником войны досматривать.
- Ты учти, что на это у нас расходы не предусмотрены, - предупредил председатель собрания. Самую малость платить сможем.
- Да ладно, - махнул рукой Гёза.
Все тогда поняли, что не для себя - для города мужик старается. Оценили лесом рук "за". Стал Гёза за танком ухаживать. А свою думку имел. Очень уж ему хотелось мечту детскую осуществить - на танке проехать. Машину эту боевую он выдраил, подремонтировал и даже топливо залил. Только случай опробовать никак не представлялся.
Так вот танк и стоял себе, наблюдая с высоты за цветными зонтиками летних кафешек, пока в городок гость один не приехал.
Был тот гость хоть и гость. Но и родственник. Тому самому бывшему солдатику Валерию, что на местной красотке Илонке женился. Да и осел здесь впоследствии на постоянное житьё. Троих детишек в браке нарожали. Коих, хоть они и родились на этой земле, всё равно по неписанной провинциальной традиции, русскими все вокруг кликали. Старший паренёк Янош уже был студентом и учился в Будапеште нечасто балуя родителей наездами. Зато младшие - Пишта и Сашка приезду дяди сильно обрадовались. И то. Прибыл дядя из Питера. На крутой тачке. С кучей подарков. И пачкой "евриков". Илонку, несмотря на троих отпрысков сохранившую девичью лёгкость, долго в объятьях тискал. Потом духи последней парижской моды преподнёс. Она только плечом повела да усмехнулась - ни к чему, мол.
- Хорошая у тебя баба, - одобрил родственник. - Главное - не мажется ничем. Я свою, веришь, за двадцать лет ни разу ненакрашенной не видел...
За встречу, как водится, сильно плотью раздавшийся, розовый от свежего воздуха и экологически чистых продуктов, Валерий и его брат Игорь - животом круглый, но рано поседевший и по-стариковски обрюзгший, крепко выпили. Паленки. Своей. Домашней. Из садовых фруктов выгнанной. Градусов 75 - не меньше. Песен попели. А с вечерней прохладой отправились местные достопримечательности озирать. Илонка дома осталась - хозяйство немалое. А вот пацаны следом увязались.
- Ох и здорово тут у вас! Воздух, природа, - слегка заплетающимся языком размышлял Игорь. - Коровы сами по себе ходят. Сроду такого не видел. А может и мне поближе к вам перебраться, а, братик? Куплю домишко. И на старость со всем домашним скарбом да своею старухой заедем в Ваше Богом забытое место...
- Что такое Богом забытое? - Подал голос с интересом прислушивавшийся к беседе Иштван. - У нас Лик Божий в часовне есть. Я по воскресеньям там в хоре пою.
- Слушай ты его больше, - вдруг огрызнулся, задетый словами Игоря, Валерий. - У них в центрах свои боги. Журналюги. Если они тебе с утра до вечера кости в газетах и по телевизору промывают, то, считай, что жизнь удалась. Нигде без охраны не появишься - поклонники на клочки разорвут. А, вместо машины по улицам в "танке" бронированном ездить приходится. Загляни в интернет и всё любимое этими "богами цивилизации" тут же отыщется - грабежи, убийства, супружеские измены, оргии...
- Не завидуй, - поддел его Игорь. - Там жизнь кипит! А у вас мухи и то жужжать ленятся. Одно слово - скукаааа. Скукотищаааааа...
Про ваш городок и захочешь в газете написать или по телику прокричать - а нечего. Нужно событие, приключение! Чтоб все содрогнулись от смеха ли, от ужаса. Чтоб наперебой эту новость читали, слушали, обсуждали, негодовали, сочувствовали... Ясно тебе? - И он небольно щёлкнул погрустневшего Пишту по обгорелому, облезлому носу.
Так вот, вполне мирно переплёвываясь плюсами и минусами своих миров, родственники добрели до центра.
Уже зажглись фонари. Все места в кафешке оказались заняты. И для вновь прибывших, откуда-то из кладовки, вытащили совсем старенький расшатанный столик и трёхногие табуретки.
Валерий заказал жареную рыбу, лечо и водрузил в центр стола бутыль с домашней паленкой.
- Не оштрафуют? - неожиданно заосторожничал Игорь. - Вроде со своим спиртным не положено...
- У нас всё положено, - махнул рукой Валерий. - Не волнуйся. Никто в накладе не остаётся, потому и не мешают со своим приходить. Ведь, если не хватит, то непременно у них "добирать" будут. А не хватает часто...
Засиделись они. Домашней бутылки и, правда, оказалось мало. Взяли ещё. За разговором не заметили, как закончив игру, покинул маленький концертный пятачок местный ансамбль. Как стали пустеть места. Как отправились по домам повара и официанты, оставив в качестве "комплимента" от заведения хрустящие хлебцы, посыпанные кунжутом.
Потом Валерий заснул. Захрапел, прислонившись к спинке стула и откинув назад голову.
Зато Игорь был полон энергии. Увидев, что брат спит, он с нетрезвой резвостью огляделся вокруг. Пусто. Из предрассветного, предвещающего жару тумана всё ясней выплывали очертания колонн, голубых елей, цветочных клумб... Орали, перекрывая одна другую, цикады. Где-то в густой, вязкой от тумана листве пела голоском-колокольчиком, невидимая глазу, птаха. И куда здесь деть их - проснувшиеся вдруг силы богатырские?
И тут он разглядел танк. Что-то в лице его изменилось. Игорь привстал и неровной походкой направился к памятнику войны. За дядей, ступая почти след в след сторожко тянулись племянники. Силуэт танка, к которому они приближались, становился всё явственней и чем-то отдалённо смахивал на дремлющего слона.
Игорь в некоторой задумчивости остановился у края постамента и заинтересованным движением почесал кончик носа.
- А ведь я в армии танкистом был. - Ни к кому не обращаясь, сообщил он. Крякнул. Зачем-то поплевал на ладони. - Эх, была - не была!
После этих слов, он пыхтя и отдуваясь, полез на постамент. За ним, несколько озадаченные столь нетипичным для взрослого человека поведением, последовали Сашка с Иштваном.
Обычно в летнее время танк дважды в сутки обливали водой из шланга - утром и вечером. Памятник Второй мировой стоял чистый и в полутьме, слегка разбиваемой светом дальнего фонаря, казалось, что от него исходит лёгкое сияние.
- Умеют ухаживать, собаки, - довольно бормотал себе под нос питерец. - Интересно, как внутри обстоят дела? - И он начал поднимать крышку люка. Которая открылась на удивление легко.
Игорь щёлкнул зажилкой и, опустив голову вниз что-то там, внутри этой, когда-то боевой машины долго высматривал.
- Надо же, - пробормотал он. - Ключи на месте! - И потёр руки.
Предстоящее озорство, словно брызнуло кистью молодости на его лицо. Разгладились морщинки. Заиграли огоньками глаза.
- А вам, орлы, приходилось сидеть в танке? - С этими словами дядя, проявив удивительную для своей комплекции лёгкость и сноровку, полез в кабину.
- Ну и где вы там пропали? - Донёсся из чрева машины его приглушённый голос. - Лезьте сюда скорей! Да не трусьте, мадьярчики! Щас мы ваш городок прославим!
Ребята переглянулись.
- Попадёт, - нерешительно, словно борясь сам с собой, промямлил Саша. Но, увидев, что брат уже скрылся в тёмном чреве памятника, полез следом.
... Первой пришла в тот памятный день на работу старенькая уборщица Карола. Много дней потом будет она рассказывать всем желающим, как сладкую предутреннюю тишину размозжил грозный рёв. И танк-памятник много десятилетий до этого мирно стоявший на почётном пьедестале, сперва затрясся, закачался, потом начал медленно-медленно съезжать по настилу вниз...
Съехал. И, бодренько рыча, покатил по городку. Вслед ему тут же забрехали- залаяли, заметались, гремя цепями, возбудившиеся от непривычного утреннего грохота, собаки. С нервным чириканьем расселись по ветвям воробьи. В окошке задрожала-задёргалась кружевная вышитая занавеска, которую поспешно пыталась отдёрнуть испуганно-сонная рука. Выскочил с чужого двора в одних трусах почтенный отец семейства Ласло Коцка. А с балконе второго этажа раскатисто закричала, переходя на истошный визг, одна из старейших жительниц города тётушка Эсзти:
- Господи Иисусе! Что творится, люди добрые! Красная армия в город вошла! Нас снова оккупировали!
Тут танк приостановился прямо напротив её дома. И широкое дуло пушки повернулось в сторону крикуньи.
Тётушка Эсзти лицом побелела. Казалось, что она вот-вот потеряет сознание. Тётушка и, правда, упала. Но не в обморок, а на живот. И поползла, бесшумно извиваясь всем телом, к пожарной лестнице.
Так вот - в ночной рубашке, босую и с развевающимися в разные стороны волосами - её сфотографировал соседский мальчишка. И тут же, дрожа от перевозбуждения, скинул фотки в интернет, снабдив пояснительной подписью: "Русские снова в Европе. Спасаемся".
Захлопали ставни и двери. Кто-то, притаившись у окошка, выглядывал, пытаясь сквозь шторы оценить обстановку. Кто-то выскакивал на улицу. Кто-то лихорадочно тыркал пальцем в кнопки телефона. Кто-то уже начинал прятать ценности и деньги...
- Циля! Скорей вызывай полицию! - В панике кричал супруге депутат органов Местного самоуправления Янош Сили. - Сообщи, что мы в плену!
- Ой, не смеши меня, - отвечала невозмутимая Циля, снимая с волос бигуди. - Небось Коцка чудит.
- Коцка вчера утром к детям на крестины в Эгер укатил...
- Я в чудеса не верю. Вечером мы поздно легли спать. В ночных новостях никаких сообщений не было. Прямых границ у нас с Россией нет. Не на самолёте же к нам танки скинули!
- Но ведь танк с красными звёздами грохочет по нашей улице!
Циля глянула в окно как раз в тот момент, когда танк отвёл пушки от балкона тётушки Эсзти и не спеша двинулся дальше.
- Очень знакомая фигура, - задумчиво произнесла она. - Где-то мы с этим танком уже встречались...
А в танке было весело. Бывший танкист Игорь Калинников и два его иностранных племянника хохотали до колик, наблюдая, как эвакуируется с балкона старейшая жительница городка.
- Ветераны они и в Венгрии ветераны, - резюмировал Игорь. - Какая реакция у бабульки, однако! Учитесь, дети! Ох, чую - скандала не миновать. Натворили мы с Вами переполоху. Так что пора на пьедестал возвращаться. И запел, насмешливо оглядывая притихших мальчишек:
- Три танкиста, три весёлых друга! Это про нас. Подпевайте!
В такт песне ребята захлопали в ладоши. Потому что слов не знали.
- Ой, - неожиданно тонким голоском завизжал Сашка. - Стой, дядя Игорь, стой! Там папка!
Поперёк дороги, раскинув в стороны руки, стоял человек. Увлёкшиеся песней три танкиста не заметили, когда и откуда он появился у них на пути.
- Отбой, - гаркнул Валерий. - Побаловали и хватит!
- Валик, почему тебя послушался танк?- спросил кто-то из мирных жителей отлично замаскировавшийся в густых ветвях яблони.
- Потому что это наш танк!
- Ты что русский шпион?
Валерий покрылся бордовыми пятнами:
- Это не русский танк. Это венгерский памятник!
- О! - Обрадовался голос. - Наш памятник. Я его узнал. Он с центральной площади. Но я всегда считал, что он чучело, муляж...
- Сам ты чучело! - Неожиданно осерчал Валерий. - Не можешь боевую машину отличить! - И вытер со лба пот.
Люк танка приоткрылся и оттуда одна за другой показались две светлые детские головёнки с сияющими глазами:
- Папа! Папа! Мы - три танкиста!
И тут к танку рванул народ. Он наконец разобрался в чём дело. И взял "интервента" в плотное кольцо. Вперёд под локтями и ногами взрослых лезли мальчишки. Ох, как же они завидовали Сашке с Пиштой! Потому что тоже хотели прокатиться в танке! Ещё бы! Это вам не дрессированный пони, ослик, лошадка или даже верблюд. Это настоящий танк! Который пересёк во время войны половину Советского Союза и Европы. Потом шестьдесят лет простоял на постаменте. Казался почти домашним котёнком. И вдруг поехал!
- Дяденька, прокати! Покатай, покатай! - Вопили пацаны. А бывший танкист Игорь, ни слова не понимающий по-венгерски, только руками разводил.
Кто-то от восторга бросил Игорю цветок. Это послужило сигналом. Первой жертвой пал газон, окаймляющий улицу. Восторженные горожане, забыв о приличиях, запрыгивали в чужие палисадники. Душистые охапки взлетали в воздух и многоцветным фейерверком рассыпались на дороге. Их подбирали и складывали на танк.
Потом толпа расступилась, пропустив весёлую тётушку Эсзти. Которая уже оправилась после пережитого страха и во второй раз в своей жизни праздновала победу. Тётушка с помощью ребятни взгромоздилась на танк. Вытянула перед собой руку и скомандовала:
- Вперёд!
В сопровождении ликующей толпы. С тётушкой, указующей направление, заваленный цветами танк торжественно въехал на центральную площадь. А ещё через два часа из Будапешта примчалась машина со спецназовцами и репортёрами...
Городок прославился. Три дня он купался в цивилизованной славе первых газетных полос и информационных столбцов в интернете.
Танк показывали по телевизору. Игоря тоже.
- Ваш поступок нас потряс, - восхищался телеведущий - Но Вам не было страшно, что арестуют?
- Больше всего я боялся, что меня поднимут и понесут на руках вместе с танком и тётушкой Эстзи прямо до постамента, - мрачно сообщил Игорь. И подмигнул с телеэкрана зрителям.
Через три дня мировая пресса нашла новые сенсации и вцепилась в новые жертвы. Но история с угнанным танком не умерла. Она бережно сохраняется в летописи городка. Сюда привозят туристов. Если вам не хватило подробностей, то можете сами съездить в городок и во всём убедиться. Сами. И с жителями поболтать. И вина на площади попить. И даже с танком сфоткаться. Который на прежнее место водрузили. Только в моторе что-то выкрутили. На всякий случай.