Отрывок из нового романа.
Название условное.
Готовность 99 процентов.
- Как вам моя колымага? – с улыбкой спросила Анна.
- Достойная колымага! – с уважением ответил Артем, и похлопал машинку по пыльному боку.
- «Запорше»! – гордо отрекомендовала машинку Анна. – Знаете, Ракитин говорит, что это «родственник» «Порше» - однозначно! Ну, а после модернизации и у меня сомнений не осталось.
Оранжевый, как апельсин, «горбатый запорожец» был гордостью редактора автомобильного журнала «Конь железный» Анны Стриж. В свое время его разобрал до винтика, а потом усовершенствовал, насколько смог, отец Анны – скучавший на пенсии офицер-отставник. Был у него гараж утепленный, в котором он с утра до вечера пропадал, доводя до ума это чудо автотехники. Анна с матерью беззлобно посмеивались над ним и радовались: пусть батя лучше железками гремит, чем пьет.
- Будешь ты, дочка, на нем еще кататься и меня благодарить, - говорил отец, а Аня отнекивалась: «Горбатый запор» - это позор для всей семьи!»
А прошло какое-то время, и этот лупоглазый малыш стал таким модным, что к отцу то и дело приходили покупатели и предлагали деньги хорошие за него. Но теперь уже Анна убеждала папашу не продавать старенький автомобиль.
- Пап, вот руки дойдут у меня, и я доведу его все-таки до ума, - говорила Анна, продолжая ездить на «девяносто девятой», которая досталась ей от мужа.
Потом ее пригласили работать в автомобильный журнал, и она за короткий срок обросла нужными знакомствами в автомире. Один из ее новых знакомых – известный автогонщик Сергей Ракитин, стал активно за ней ухаживать. А когда узнал, что у Анны в отцовском гараже пылится такой раритет, как «горбатый запор», уже усовершенствованный умелыми руками отставного военного, загорелся сделать из него конфетку.
- Анечка! – как-то совсем уж по-свойски обозвал Ракитин редактора. – Доверьте мне вашего малыша, и вы не пожалеете! Я ведь не только ездить быстро умею! Я еще и строю машинки.
Анна сначала отнекивалась, а когда Ракитин напросился посмотреть «горбатого», отказать ему не могла.
- Хорошо! – согласилась она. – Вот папа приедет с дачи на выходные, и я вас позову.
Может быть, и не позвала бы она его, даже, скорее всего, не позвала бы, так как меньше всего хотела бы кого-то трудоустраивать и нагружать своими проблемами. Но в ближайший выходной Ракитин позвонил, и сказал, что как застоявшийся в стойле конь бьет в нетерпении копытом.
- Анна! Я готов! И я от вас не отстану!
- Ну, если не отстанете… - Анна сказала адрес. – Позвоните, как подъедете.
Ракитин ездил на какой-то сумасшедшей «субару», черного цвета с вкраплениями серебристого песка, с агрессивной мордой, с нарисованными языками пламени, которые вырывались из-под низкого брюха. Анна была уже знакома с его «лошадкой»: про Ракитина и его железного коня год назад они подробно рассказывали в журнале.
Она увидела, как «субару» аккуратно въезжает в ее кривой двор, будто крадется, и вспомнила, как эта машина несется по трассе. «Волчица!» – говорил о ней Ракитин, любовно поглаживая горячий после дикого бега бок.
Анна с отцом спустились во двор. Батя благоговейно раскланялся с гостем - Анна немножко рассказала ему о великом гонщике.
- Алексей Тимофеевич Егоров! – представился отец.
Ракитин крепко пожал ему руку:
- Сергей.
Они прошли дворами за дома, где располагался гаражный кооператив. К счастью, землю эту в полосе отчуждения у железной дороги не могли заграбастать строители для возведения жилого дома, и поэтому кирпичные гаражи преспокойно стояли, радуя своих хозяев-пенсионеров.
Машинку выкатили на улицу, открыли капот и багажник, распахнули дверцы. Анна тоже с любопытством заглядывала внутрь, и слушала, как отец рассказывал Ракитину родословную «старичка».
- Ну вот, движок заменил, новенький воткнул, от «шестерки». Пришлось, правда, много чего под него переделать. Да по большому-то счету, тут, Серега, от «горбатика» только шкурка и осталась! Но зато какая! Железо очень хорошее! Ну, он у меня, как сыр в масле катался, в лучшем масле, скажу тебе! – хихикнул Тимофеич.
Что правда – то правда: к технике Егоров относился с большой любовью, и машинка у него была ухоженной.
- Прокатимся? – спросил Ракитин.
- Дык, я за! – ответил Егоров.
- А вот я, пожалуй, пешком прогуляюсь! – решила Анна.
- Напрасно вы, Анна Алексеевна, не с нами, - Ракитин устроился за рулем. – Смотри-ка, поместился! А думал - не влезу! Так что, Анна Алексеевна, вы с нами?
- Нет-нет, я пешочком, накаталась! А вы послушайте нашего «горби» в работе! А потом приходите чай пить.
Двери машины захлопнулись с грохотом. Ну, а что бы вы хотели-то? Не «порше»!
А вот двигатель работал ровно и красиво. Поехали!
Анна помахала им, повернулась на каблуках, и тихонько пошла к дому. А через час примерно отец с гостем пришли, грязные, возбужденные. Оказывается, застряли где-то за стройкой, выносили машинку на руках. Пока умывались, без умолку болтали, обсуждая достоинства «горбатого». Анна прислушивалась. Достоинств, на удивление, было много.
- Анна, - сказал за чаем Ракитин. – Мы с Алексеем Тимофеевичем уже обо всем договорились: я беру вашего «горби».
- Как это «беру»? Нееет! Сергей, корова нужна мне самой!
- Какая корова, дочка? – не понял батя.
- Та самая, что в твоем гараже стоит! Это стишки такие, детские, - уточнила Анна.
- Вы не поняли, - перебил ее Ракитин. – Я берусь довести вашего красавца до ума. И в техническом плане, и, как бы это правильно сказать, в эстетическом. Не будем воздух сотрясать. Я нарисую эскиз того, что можно сделать из этого парня, и будете вы, Анна, кататься на замечательном ретро-автомобиле, если вам дорога эта тема! Для города ваш малыш – просто находка. Но я вам гарантирую, что и на трассе он не уступит многим.
Анна с интересом посмотрела на него.
- Сергей, насколько я знаю, это удовольствие не из дешевых!
- А пусть вас это не заботит!
- А что это вы так щедры ко мне?
- А вы мне нравитесь! – выпалил Ракитин, и прикусил язык.
- Ну, ежели, нравлюсь…
- Ну, и из любви к искусству тоже, - добавил Ракитин довольно.
Когда он уехал, отец Анны, поправив штору на окне – он наблюдал, как «субару» с агрессивной внешностью аккуратно выезжает со двора,- довольно потирая руки, сказал с улыбкой:
- Классный парень! Классный гонщик! И в машине знает все! Я только слово скажу, как он уже понимает – о чем речь. Ох, Анька, присмотрись к нему. Он-то к тебе точно уже присмотрелся. А «горбатого» я ему без сомнений доверю.
Через неделю Ракитин привез Анне эскизы. Она ахнула!
- Это может получиться из нашей машинешки?! – спросила, с восторгом рассматривая рисунки. «Горбатого» на них было не узнать. Современный автомобиль неизвестной марки, да еще и с аэрографией по бортам.
- Получится! – без сомнения ответил Сергей.
Еще через неделю он забрал машину в свою автомастерскую, и сколько Анна не просила его показать ей промежуточный вариант, он не соглашался. А через восемь месяцев во двор к Анне въехало, сверкая, как новогодняя елка, оранжевое чудо.
То, что сделал с автомобилем Ракитин, только чудом и можно назвать. От «Запорожца» там остались лишь крыша со стойками. Про железные внутренности Анна слушала рассеянно, зато Тимофеич выспрашивал у Сергея все технические подробности. А вот комфорт такого автомобильчика женщина могла оценить по достоинству. Во-первых, он стал двухместным, а потому более просторным, чем был. Удобные высокие сиденья от иномарки-японки, спортивный руль от нее же, мягкая обивка, красивая панель приборов, освещение салона. Да, еще кондиционер и люк на крыше! И двери не клацали больше при закрывании, а аккуратно, как у хорошего холодильника, без звука вставали на место.
- С места до сотни разгоняется за десять секунд, ну, и сто девяносто пойдет по трассе легко. Как хорошая иномарка! - нахваливал малыша Ракитин. – Но душа у него осталась запорожская: горбатая, простая и бесхитростная!
- Сергей! Это вы все сами?! – у Анны слов не было, выразить свой восторг. – И как я теперь буду с вами расплачиваться?
Это она, конечно, кокетничала. Пока Ракитин занимался ее «горбатым запором», между ними возникли отношения сердечные, и совсем не детские. Отец Анны, когда узнал об этом, обрадовался так, что на радостях принял на грудь лишку, и долго объяснял своей супруге, как так получилось, что он нарушил свое обещание больше «ни-ни».
- Осталось сделать аэрографию, – сказал Ракитин, вручая Анне ключи от «апельсина». – Я уже и с мастером договорился – лучшим в Питере.
Анне идея понравилась. Только с поправкой на собственную экстравагантность, она решила не просто заказать аэрографию на автомобиль, а сделать все самостоятельно. А что?! Художественная школа за плечами, как-никак. Осталось взять уроки у хорошего мастера и расписать свой «апельсин».
- Здорово! А ты можешь договориться с ним, чтобы он меня в ученики взял?
Ракитин не удивился. Он уже хорошо знал Анну. Она просто обожала учиться. Говорит, что с возрастом ей жить становилось все интереснее и интереснее. Для нее жить - значило познавать что-то новое. Она постоянно чему-то училась: вышивать крестиком, расписывать бутылки, лепить из глины, клеить из папье-маше, шить игрушки, вязать из меха и плести лапти. Теперь вот аэрография. И непременно машинку свою расписать самостоятельно. И учиться непременно у лучшего в этом деле мастера.
Лучшим оказался художник с необычной фамилией – Шабовта, и именем Артем. Анна прошерстила Интернет и нашла немало интересного о нем. А работы какие! Настоящие полотна написаны на бортах джипов и прочих серьезных машинок. От зверюшек и бабочек до батальных сцен времен финской войны и бронепоезда.
- Ну, такого совершенства я, конечно, не достигну, - подумала она. – А вот что-то не очень сложное – запросто!
Анна позвонила Артему, грамотно представилась, сославшись на знакомство с Ракитиным. Попросила встречи, и в ближайшие выходные уже показывала Артему свою «колымагу».
- Совсем даже не колымага! – похвалил «горбатого» Шабовта. – И поработали над ним так, что он сегодня больших денег стоит. Не продаете?
- Нет! – рассмеялась Анна. – А Колымага – это я любовно, конечно, мальчика зову!
- Какой пробег? – поинтересовался Артем.
- Ну, пробег, как вы сами понимаете, в данном случае никакой роли не играет. Машинка практически новая. Ну, если совсем конкретно, то… - Анна заглянула в салон. – Тридцать одна тысяча «кэмэ». Как от Питера до Антарктиды и обратно.
- До Антарктиды? Интересно, - Шабовта внимательно посмотрел на Анну. – А Антарктида, простите, при чем?
- А, не обращайте внимания. Так. Детская мечта…
- И все-таки, какой год у машинки? – снова задался вопросом художник.
- Папа купил ее в мой день рождения, стало быть… Ну, словом, машинке, как мне – много!
Артем едва заметно усмехнулся. А Анна едва заметно покраснела: тьфу, глупая женщина, прокололась!
- И теперь вы хотите сделать машинку единственной и неповторимой? – спросил Артем, сделав вид, что не заметил прокола.
- Правильно! Именно это я и хочу! Но! – Анна сделала паузу, интригуя собеседника. У нее это очень театрально получалось. – Но! Я хочу это сделать сама!
- Прекрасно.
- Артем! Мне нужна ваша помощь, - Анна снова выждала, а потом выдала. – Я хочу, чтобы вы меня научили.
Артем не стал ей читать лекцию про то, что это сложно и затратно. Спросил только, умеет ли Анна хоть немного рисовать.
- Немного как раз и умею – в художественной школе училась. А у вас есть ученики?
- Бывают.
- Ну, вот! Возьмите меня в ученицы!
Художник внимательно посмотрел на просительницу. Тетка, возраст на глазок не определить, хотя понятно, что не двадцать, и не тридцать. Судя по всему, все у нее в жизни нормально. Машина, вот, раритет почти, ретро. С Ракитиным знакома. А хочет возиться с красками и растворителями. Чудная!
Вообще-то, он если и брал учеников, то с оговоркой: во-первых, образование должно быть художественное серьезное, во-вторых, во время учебы школяр должен был ему помогать в его работе. Шли к нему в основном парни молодые. А тут – тетенька. Но за нее сам Ракитин просил. Ему даже интересно стало.
- Хорошо. Покупайте аэрограф, и начнем учиться.
Хозяйка рыжего «апельсина» радостно воскликнула:
- Йес!
И крутанулась на каблуках.