1."Гойя", открытый космос
- Почему ты взялся его защищать?
Это Колин. Зачем он спрашивает? Он же понимает, что звери друг друга не предают, не лгут. Они не умеют, не могут…
Энрихе затравленно молчит, но лендслер требует понятного другому человеку ответа. И иннеркрайт бормочет:
- Не знаю… Он свой… живой. От него ещё молоком пахнет.
- Слыхал такие аргументы? – усмехается Колин, но глаза у него серьёзные и страшные.
- Кончай мучить парня, - отвечает ему худой и черноволосый.
Кто это? Это… Это командир южного крыла Империи, генерал А... А..?
– У меня салфетки кончаются, - генерал Абэлис коснулся очередной изысканной бумажной лодочкой лба Энрихе. Тот был мокрым, как мышь.
Иннеркрайт обвис в кресле и дышал тяжело, с хрипом. Хотя внешне ничего особенного в капитанской "Гойи" не происходило. Лендслер даже, в общем-то, не допрашивал гостя. Но расспрашивал: глядя в глаза и выпуская из поля зрения лишь на короткие промежутки - глоток-два воды. И уже через час такой беседы Энрихе лежал в кресле, не пытаясь подняться.
Генерал Абэлис нервничал. Дарайя замерла в углу, превратившись в статую из редкого в освоенном пространстве синего акцидита – хоть и поделочного, но весьма дорогого камня. То ли свет так падал на неё, то ли зримым стал плотный кокон психической защиты. Без защиты тут было нельзя: атмосфера в капитанской давила, как многометровая водяная толща, не давала дышать, а если лёгкие выпрашивали-таки вдох, тяжёлый воздух закупоривал жилы.
- Он похудел у тебя на три кило, не меньше, - поморщился генерал Абэлис: в каюте явственно пахло не человеком – зверем. - Бросай, право. Я тебе уже десять раз поверил.
- Дело не в тебе. Ему не дали "перегулять" своё состояние. Теперь нужен стресс, чтобы полностью вытащить человека из того, что ты видишь.
- Ты уже из меня человека вытащил!
Комкрыла тоже выглядел не лучшим образом. Загар скрывал бледность, но не синеву на висках и под глазами.
- Тогда иди, пройдись, я ещё не закончил, - предложил с каменным лицом Колин. Лендслер улыбчивостью и раньше не страдал, и было непонятно, угнетает ли его самого им же созданная тяжесть.
- Думаешь, он потом тебе спасибо скажет? – комкрыла поискал глазами салфетки. Не нашёл. Однако дежурного не позвал.
- В гробу я видел его "спасибо". Но я должен быть уверен, что помутнения рассудка у Энрека на Тэрре не случится. Я не собираюсь за ним бегать.
- На Тэрре?
- Не делай вид, что не понял. Кое-что мы сообщили Драгое по выделенке. Но в подземелья мне придётся лезть самому.
- Сумас.. - хотел возразить генерал, но оборвал сам себя и обречённо махнул рукой. – Да иди ты хоть к кошачьей матери, спорить с тобой. На шлюпке?
- А как ещё? Время дорого.
Лендслер, склонив голову к плечу, разглядывал Энрихе. Генерал Абэлис тоже встал над иннеркрайтом: меняющие цвет глаза нежданного гостя, его странные интонации, пробивающиеся сквозь лоск манер, - он изучил уже в подробностях.
- Ты полагаешь, Энрек действительно так опасен?
- Трудно сказать... Но человека пополам может порвать, если ему что-нибудь померещится. Думает он как зверь – в этом состоянии вообще иначе воспринимаешь реальность. Переболеет – тогда будет контролировать себя лучше.
- Вот так, как ты? – невесело сиронизировал комкрыла.
Энрихе на миг открывает глаза. Лицо у генерала Абэлиса синеватое, покрытое испариной. Ему трудно находиться рядом с теми, внутри которых нервничает и ворочается полусонный зверь. Он не знает, как ему повезло, что полусонный.
- А что, созрели новые претензии? - лендслер поймал и удержал взгляд генерала.
- С чего бы? Ты невыносим, как и всегда, - комкрыла вздохнул, повертел головой, но из сухого в каюте осталось только расшитое декоративным узором полотенце (такую вышивку называли когда-то "ришелье"). - Только один человек на моей памяти мог тебя не просто терпеть, и того ты пытаешься сейчас угробить.
- Вот потому я и должен быть на Тэрре.
Генерал Абэлис, поколебавшись, взял полотенце, наклонился к Энрихе и стал вытирать ему лицо:
– Это не заразно, хотя бы? – спросил он, аккуратно и тщательно убирая пот. Он всё привык делать аккуратно и тщательно.
- При контакте? Вряд ли.
- А как?
- Мама в детстве говорила – не ешь с ножа, придёт вашуг и уведёт с собой душу. Часть правды в этом есть, видимо. Мне попалась потом старинная история про то, что посредником духу зверя служит именно холодное железо. Вот это мы с тобой сейчас и проверим.
Странный звук прошелестел во внезапной тишине.
Энрихе заставляет себя смотреть, но видит лишь спину генерала Абэлиса и тёмные глаза Дарайи – материнские, тёплые.
- Какой красавец, хоть и однолезвийный, - удивляется комкрыла. - А у нас больше в ходу кинжалы.
- У нас тоже, но кинжалом неудобно бриться, - вроде как шутит лендслер.
- И что, парня надо совсем зарезать? Или обойдётся кровопусканием? – комкрыла тоже пытается шутить, ему не по себе. А вот Дарайя весьма спокойно наблюдает за происходящим. Крови она не боится.
- Спирт есть?
- "Акватика". 72 градуса. Подойдёт?
- Дашь ему запить. Если просто кровью напоим – может открыться рвота.
- Чьей кровью?
- Его собственной. С ножа.
- Мракобесие какое-то… - Дайего передёрнул плечами, но бутылку принёс и в стакан чего надо налил.
- Теперь держи его: дёрнется не к месту, а нож острый.
- Может, позвать кого?
- Лучше без лишних глаз. Не бойся, удержишь.
Энрихе вскрикнул, и по его телу прошла судорога. Но той, сумасшедшей звериной силы в нём уже действительно не было.
- Всё, - сказал Колин, вытирая окровавленные руки о вышитое полотенце. – А ты боялся. Сейчас очнётся и полетим. Спасибо, что помог. Да… - он оглянулся на Дарайю. – Проводящую нужно отвести на Кьясну.
- Я бы ещё погостила на этом удивительном корабле, - улыбнулась эйнитка, превращаясь из статуи в женщину.
- Это может быть опасно для тебя, - нахмурился Колин.
- А может быть и НЕ опасно. И в таком случае вам трудно будет обойтись без меня, - она расправила юбки и улыбнулась. - После.
- Лучше не рисковать, - покачал головой лендслер. – И без того рискуем без меры.
- Как знаешь, Носящий зверя, - Дарайя встала. – Я передам Айяне, что ты помнишь. И думаешь о ней. Да и мальчишку вашего возьмём, если что. Взяли бы и этого, - она кивнула на безвольное тело в кресле, - но отец не отдаст. Вот тут уже ни при каком раскладе, как у вас говорят. Торопись, лендслер. Паутина неспокойна. Если ты не полетишь…
- Я знаю, - нахмурился Колин.
- Тогда - удачи тебе. Хотя вряд ли в этом мире есть слепая и глухонемая удача.
Эйнитка тенью выскользнула из каюты. Лендслер тоже поднялся, наклонился к Энрихе, похлопал его по щекам, приводя в чувство.
Комкрыла генерал Абэлис окинул тоскливым взглядом дефлорированную капитанскую и поднял с пола испачканное полотенце.
- Знаешь, почему я выбрал когда-то армаду? – спросил он то ли соседнюю стену, то ли пульт. – Я хотел более простой жизни. Безо всей этой мистики, которой забиты мозги в наших Сороднениях. Мне казалось, что хоть где-то можно жить сообразно законом человеческой мысли, а не биться в невидимых сетях. Как я ошибался…
- Тебе уже перевалило за сто, не пора наплевать на утраченные иллюзии? – повёл плечами Колин. – Мир таков, каков он есть. И полагать, что люди определяют его законы может только щенок, которому хозяин впервые налил в миску молока и тычет туда мордой. Ты не слепой и не глухой, это заметил ещё лорд Адам.
Дайего вздохнул. Меньше всего он сейчас был похож на умудрённого опытом столетнего капитана.
Уже в шлюпке Энрихе ощутил вдруг холод и сосущее одиночество. Силы возвращались к нему постепенно. Зверь всего лишь дремал: мышцы наливались энергией по первому зову. Но что-то родное его душе удалилось, и он начал тосковать по утраченной части самого себя.
Иннеркрайта трясло, и кто-то из пилотов накинул ему на плечи куртку. Куртка пахла чужим молодым телом, хранила чужое тепло. Он пригрелся, начал дремать. И ему всё ещё продолжало что-то сниться, как снилось совсем недавно наяву.
Нужно добавить, что внутренним зрением Энрихе видел в капитанской каюте "Гойи" совершенно иное. Он видел, как горы вырастали на лезвии грантского клинка, и солнце садилось сквозь солнечное сплетение. А вот стороннему наблюдателю, как ты убедился уже, происходящее показалось бы весьма обыденным и банальным. Этим, в общем-то, и отличается настоящий обряд от дешевого спектакля.
2. Над Тэррой
Скорость после выхода из прокола была такой, что мимо Тэрры пришлось проскочить. Потому, развернувшись, мы и успели засечь самое начало сражения. Когда корабль-брандер отцепился от своего массивного "пуза", и один из сторожевых кораблей Содружества обратился в плазму.
Дальше я не знаю, что было. Мы стремительно гасили скорость и приближались к Тэрре, чтобы выпасть на неё рассветным дождём. "Персефона" выскочила прямо из-за солнца, когда радары ослепли на один долгий миг. А через секунду системе ПВО уже было проблематично подсчитать, сколько маленьких пчёл движется к планете. Потому что она была атакована другими нашими кораблями.
А мы уже вошли в тропосферу. И системные ПВО были нам до лампочки.
А вот эскэперам мы всё ещё были по зубам. Только таковых что-то не наблюдалось. Наглость в нашем случае оказалась лучшим оружием, и шлюпки с «Персефоны» проскочили непосредственно в воздушное пространство планеты практически все. Я услышал в наушнике приглушённый мат, нас прикрыли сбоку, но это уже были наземные ПВО, гораздо менее эффективные, чем те, что болтаются в термосфере планеты.
Мы всё быстрее шли вниз. Мне казалось, что слышу, как тяжело дышит Дерен. Или это в ушах сопело и чавкало? Я смотрел на карту подземелий, она буквально притягивала мой взгляд, и мы, словно бы, неслись под землю.
- Дерен, эбит рэ, ни Хэда не видишь! – раздался в наушниках голос Роса, и мы тут же вильнули в сторону.
Ну, наконец-то. Я уж думал, никто за нами и не погонится. Не хорошо, право, так клювики разевать. Это не мама летит птенцов кормить.
Справа полыхнуло так, что наши навигационные системы ослепли на пару мгновений. Кусаемся, да? Бывает…
Наша шлюпка утробно рявкнула в ответ.
- Дерен, хэммэт тэ мае! Не стрелять! Выполнять основную задачу!
- Рука дрогнула, господин капитан.
- У меня сейчас тоже дрогнет кое-что! На тридцать градусов уходи, вест к надиру!
- Есть, тридцать.
- И отдай всё напряжение на щит, чтобы соблазна не было. Стрелок, блин...
Хотелось ругаться дальше, и я замолчал. Понял, что это нервы.
Вторым пилотом я посадил Эмора. В воспитательных целях. Ему тоже без меры хотелось пострелять. Со мной в шлюпке были Келли, Дейс и один из наших техников Ико Лемель. Проблемка у него имелась - на стандарте плохо говорил, но мы понадеялись, что математика одна для всех. Больше места в шлюпке не было - Дейс и Лемель и так сидели на полу.
- Капитан, "сетка".
- Уходи по дуге! Эмор - мордой в экран. Первая брешь - наша.
Тряхнуло. Следующие за нами тяжёлые шлюпки тупо пошли тараном на головное здание наземной системы ПВО. Даже если защитное поле они не пройдут, взрыв антивещества даст такую температуру, что компьютерные мозги потекут и за периметром. А на грунте поймут, что у нас самые серьёзные намерения, к чему они здесь, в тылу, совсем не привыкли.
- 24/44 - завихрение поля!
Завихрение - это такая воронка в электромагнитной сетке защиты. Не 100%, но может и проскочим. Учитывая, что температура будет только расти - лучше сейчас.
- Давай, - сказал я.
Дерен что-то насвистывал себе под нос - события развивались веселее некуда. Нас кидало так, что адреналина хватало и без стрельбы.
Завертело, подбросило... Проскочим или нет? Хэд! Хорошие компьютеры на Тэрре.
Я думал Дерен заложит вираж, но он перевернулся пузом вверх и снова вошёл в воронку, но не вертикально, а под углом градусов в сорок. Шлюпку провернуло, как в гигантской мясорубке и выплюнуло. И мы понеслись вниз, не снижая скорости.
- Капитан, можно? - прошептал Дерен.
Я понял, о чём он.
- Стреляй уже, Хэд с тобой, - сжалился я.
Под нами вырастало головное здание компьютерного центра, с жабрами вентиляционных шахт от спрятанных под землёй электронных мозгов. Трудно первому прорвавшемуся не всадить светочастотный в прямо в жабры такому отличному монстру.
3. Тэрра, Альдиивар - родовое поместье эрцогов Дома Нарьяграат
Да, нас не ждали внизу...
Миновав выжженную шлюпками зону, мы сели, подавив огнём минимальное сопротивление. Следом на Альдиивар посыпался десант с "Персефоны" и других кораблей.
Земля взбрыкивала от акустических ударов тяжёлых шлюпок, а я метался по полуразрушенному поместью кровавого эрцога, собирая своих, потому что вниз нужно было идти хоть и небольшой, но группой. Я предусмотрел несколько вариантов, потому что не все шлюпки долетают, обычно, до грунта. Но человек двести нужно было собрать, как ни крути.
А ещё мне был нужен Дерен. Я не знал, смогу ли почувствовать, где прячутся эрцог и его брат? Как их найдёшь, если под поместьем – многокилометровый и многоуровневый лабиринт?
Мы прятались за бетонным кубом продовольственного склада. Периметр ещё держался местами, и это оберегало нас от падающих сверху пылающих обломков. Но становилось всё жарче. Защитное поле спецкостюмов пока справлялось с температурой, а вот радиация уже зашкаливала.
Долго на поверхности находиться в таком режиме нельзя. Да и медлить нельзя. Противовоздушная защита на Тэрре вряд ли старой системы, а, значит, она имеет вторую, а то и третью линию защиты. Сейчас переключат управление периметром на резервные блоки, и поле над нашими головами начнёт затягивать "раны". Пробиться наверх – тоже будет отдельной задачей. Если сумеем захватить эрцога, конечно. О том, что не сумеем – лучше не думать.
Группа десантников постепенно собиралась вокруг меня, но собиралась медленнее, чем хотелось бы. Разброс по приземлению оказался слишком большим. Набралось пока человек пятьдесят, но ждать я больше не мог.
Поискал глазами Дерена: парень стоял, привалившись к стене, глаза закрыты. Что это с ним?
Взял пилота за плечи, встряхнул...
- Не могу, капитан, - прошептал он. - Что-то не пускает. Не слышу ничего, и давит. Со всех сторон давит...
Я выругался. Оглянулся на Эмора – тот выглядел лучше, но у него и чувствительность была меньше. А у меня, видимо, ещё меньше, потому что в моей голове всё тикало как надо, без "не могу" и "давит". Но кроме плана лабиринта, закачанного в спецбраслет, никакой "лишней" информацией я и не владел. И как я теперь должен ловить этих проклятых свиней?!
Да… Нам-то казалось, что просчитано всё...
Всё, кроме нечеловеческих возможностей кровавых ублюдков!