Я у себя... одна?

Елена Арапова
Ольга
            
«Боже мой, так пусто на душе. Хуже всего то, что ты, Ольга, знаешь, отчего это происходит с тобой. Оттого, что нет любви  в сердце, ушла она... И давно. Не догонишь... Вроде бы за эти годы удалось-таки смириться с этим. Но почему-то именно теперь тебе невыносимо тошно. На протяжении последних двадцати лет твои будни были заполнены суетой и заботой о детях, а теперь, когда они выросли и вылетели из гнезда, кажется, что наступили сумерки. Почему? Да потому, что ты, Ольга, осталась на свете одна. Рядом никого нет. Все вокруг чужие. И у них у всех озабоченные, злые лица, которые своим видом словно говорят: «Меня руками не трогать! Укушу!»

Без сомнения, все это обостряет и без того тягостное чувство одиночества. На улицах города никто из прохожих никогда не улыбнется хотя бы... дежурной улыбкой. Никому ни до кого нет дела. Окружающие ведут себя так, словно постоянно ожидают удара исподтишка. И их опасения не напрасны. Стоит зазеваться, тут же пропустишь удар в челюсть. Чуть расслабишься, загнешься от удара ниже пояса. Джунгли, блин.
Постой-ка, о чем это я? О любви, ее отсутствии или об одиночестве? Да обо всем сразу! Потому что  одно цепляет за собой другое, а в итоге... не хочется жить».   
 
Ольга сидела в полупустом вагоне электропоезда и угрюмо смотрела в окно, за которым только что вылупившимися клейкими листочками, а потому помолодевшими ветками, мелькали ожившие после зимы деревья. Она не слышала ничего вокруг: ни постукивания колес на стыках рельсов, ни добросовестного объявления остановок женщиной-диктором, старательно произносившей немногочисленные слова, которых ей было явно недостаточно, чтобы всецело насладиться звуками своего голоса, поэтому  проговаривала она их дважды, ни беседы трех пожилых дачниц, во всеуслышание обсуждавших сроки посева редьки.
   
Ольга Петровна ехала в столицу к дочери на свадьбу, на душе было неспокойно, мысли путались.
  Отчего ей так тягостно и одиноко? Раньше такого не было. А когда это раньше? Лет пять назад, когда Степан еще жил дома, ей было гораздо хуже. Да, хуже! Тогда она мучилась ожиданием... его с работы, или от любовницы, или Бог знает, откуда еще. Память сохранила все, и тем более те моменты, когда на лестничной площадке наконец-то раздавались его тяжелые шаги. Она помнит, что нервы ее тогда были натянуты как струны, а  сердце дрожало от неизвестности. Вначале слышался долгий металлический скрежет в скважине замка, потом дверь отворялась, и в кресло падала пьяная туша, которая буквально сразу же начинала храпеть.
 
Из своей комнаты, уже лежа в постели, она мысленно обзывала мужа всякими словами, но была довольна хотя бы тем, что он пришел домой, после чего успокаивалась и засыпала. Так было до поры до времени. Потом, уже после официального развода, хотя они продолжали жить в одной квартире, она заставила себя не тревожиться за него, просто внушила себе, что ей все равно, дома он ночует или где-то еще. Ведь теперь по документам они не муж и жена. И все равно ей было отчего-то больно, когда он в очередной раз не являлся домой. А отлучки его становились все длительнее. Пока не случилось то, что случилось.
      
«Ну почему это происходит именно со мной, – думала Ольга Петровна, сидя на скамейке по ходу поезда и наблюдая в окно за бегущими навстречу маленькими домишками, оттесненными  на периферию пристанционного поселка огромными двухэтажными особняками. – Кому как не мне знать, что такое любовь. Ведь она пришла ко мне... в пятилетнем возрасте. Это было очень забавно», – женщина улыбнулась, вспоминая те нелепые поступки, которые она тогда совершала.               
 
 Она даже помнит тот день, когда, увидев из окна, что Санька появился на улице, бросалась к шкафу, перерывала все свои вещи, выискивая что-нибудь, по ее детским представлениям, шикарное, а затем с гордо поднятой головой выходила из ограды, чтоб продемонстрировать ему свой новый наряд. Дальше она павлином шествовала мимо парня и была очень довольна, когда он молча провожал ее взглядом. Подойти к нему она боялась, но думала, что можно просто пройти мимо него, что она и делала всякий раз на трясущихся отчего-то ногах. Может, он и сам предпримет какие-то шаги? Но какие? Заговорит с нею? А сможет ли она достойно ему ответить, ведь до сих пор она даже смотреть в его сторону не решалась? Не спроста она чуть не лишилась сознания, когда однажды он, в игре в прятки, будучи голевым, с завязанными глазами прижал ее в углу. Сердце тогда едва не выскочило наружу, и набатом стучала кровь в висках. Она прекрасно помнит то тревожно-сладостное чувство первой влюбленности, какими бы огрубевшими не были те слова, которые она сегодня применяет, вспоминая ту романтическую пору и себя, в то время чрезвычайно доверчивую и наивную.   
      Да, она была именно такой, и так продолжалось до тех пор, пока она с горечью не поняла, что наивным и доверчивым людям в сегодняшнем мире не выжить. Поначалу замкнулась в себе, затем научилась общаться по принципу «никакой болтовни по душам, только о делах.
      
Наверно, еще и поэтому ей сегодня так одиноко. У нее нет друзей. Она сама этого захотела. Однако, видимо, она совершила ошибку еще в самом начале, когда очень давно, будучи наивной дурехой, согласилась выйти за Степана замуж, надеясь тем самым забыться и отойти от тяжких воспоминаний о своей столичной жизни. И она сделала это! Несмотря на то, что не любила. И когда в день свадьбы они со Степаном, окруженные  шумной толпой, вышли из загса, она  сказала себе: «Я буду хорошей женой. Пусть Санька завидует». Но ничего хорошего из этой затеи не получилось. Она не любила мужчину, который был рядом, и, очевидно, поэтому ничего не могла ему простить.            
      
«В общении с ним... такое слово, как снисходительность, ушло из моего... лексикона, – продолжала делать открытия Ольга Петровна. – Где-то можно было бы пошутить, где-то что-то пустить на самотек, где-то просто рукой махнуть. А я буквально все слова и поступки Степана воспринимала слишком серьезно и не откликалась на его, подчас, неловкие шутки. Потому что не любила».               
    
Мало того, иногда он раздражал своей нарочитой тупостью, как ей тогда казалось, специально делая вид, что он ничего не понял из ее слов. И она вместо того, чтобы покровительственно улыбнуться и отойти, начинала ему подробно и обстоятельно объяснять ситуацию, но когда убеждалась, что ее усилия напрасны и все бесполезно, срывалась на крик, полагая, что своей видимой бестолковостью он нарочно над ней насмехается, чтобы ее разозлить. К своему стыду, Ольга и до сих пор не разобралась в том, какие мотивы или... чувства тогда двигали ее бывшим мужем.               
      
«А когда он начинал разговаривать со мною игривым тоном, тем самым, показывая мне свое дружелюбие, а, может, и любовь, я сердито отворачивалась, потому что знала, что за этим обязательно последует... интим на скрипучей кровати, в то время как за стенкой спят повзрослевшие дети, а у них... хорошее воображение. Как бы я стала после этого смотреть им в глаза? Да и соседи вокруг, а потолки в доме... картонные».
      
 Вот если бы у них был отдельный особняк с множеством комнат, где они наверняка  смогли остаться вдвоем, чего никак не могли себе позволить в их квартире, и чего она всякий раз с трепетом  ожидала, потому что... ее муж был потрясающим любовником!
       Особняк, особняк... Не захотел Степан его строить. Но зато с удовольствием переехал в хоромы к богатой вдовушке. Правда, это случилось через два года после развода. Получается, он отобрал у нее, у Ольги, ее мечту. И Ольга Петровна смахнула слезу, прекрасно понимая, что не особняк – причина ее слез, а то, с какой легкостью ее бывший супруг перескочил из одной постели в другую, более комфортную.
      
Ольга горестно усмехнулась. Надежды, надежды... Которые умирают последними. На протяжении чудовищно долгой совместной жизни со Степаном она все надеялась, что он станет таким, каким она хотела его видеть: любящим и надежным, а пока что день за днем у нее был повод сомневаться в том, что это когда-нибудь случится. Как может человек одновременно, и любить ее, и говорить ей гадости, после того, как она ему в чем-то отказала?               
     Постой-ка... Пожалуй, она знает причину. У Джейн Остин есть роман «Гордость и предубеждение». Так вот, виной тому... предубеждение, внушенное Степану его лже-друзьями, которые только и ждут удобного момента, чтобы вонзить нож в спину. Почему? Да потому, что она, Ольга, в свое время отвергла их ухаживания, и теперь они в отместку методично и регулярно наговаривают Степану про нее гадости.      
   
 То же самое можно сказать и об окружающих его женщинах. Они, несомненно, завидуют Ольгиной привлекательности и ее веселому нраву. Ах, тебе весело, и у тебя нет проблем? Так получай их! А у Степана, очевидно, недостаточно мозгов, чтобы сообразить, что к чему. Впрочем, для него эти наговоры были как раз кстати.  Ведь именно они помогли его разыгравшемуся воображению представить некоторые ее поступки в выгодном ему свете и давали возможность действовать «по обстоятельствам».
     Ну, например, то, что она отказывала ему в близости, друзья могли преподнести, как  фригидность и посоветовать «рвать когти» от этой «снежной бабы». Какие дураки! Но он-то ловил каждое их слово и, придя домой, вымещал свое неудовольствие на ней. О какой надежности здесь может идти речь!               
    
Хотя, если подумать... Всякий раз, когда что-нибудь случалось, она первым делом бросалась к нему, не смотря на то, что опять рисковала быть обвиненной во всех грехах. Особенность у него такая: если что-то не так, как надо, он всегда винил в этом окружающих его людей. Надеюсь, что теперь он изменился. С Кирой, его новой женой, много не поспоришь, она умеет ставить людей на место. Впрочем, есть у нее одно качество, которого не было в самой Ольге: она воспринимает мужчин такими, какие они есть и не стремится их переделать. Наверно, именно это ему и приглянулось в ней. Что ж, совет вам, да любовь...               
 
    Любовь.... А ее, Ольгина, любовь не состоялась.... Санька женился на другой. И вторая любовь тоже.... Напрасно она ждала его из армии. Его фамилия внесена в списки погибших и пополнила армейскую статистику.
             О чем это я?  А, вот о чем... Да, именно решительность Степана и умение действовать по обстоятельствам часто выводила из тупиковых ситуаций. Так было, когда вдруг на некоторое время пропал сын... Степан тогда объездил всю округу, но сына нашел... И когда им приходилось что-то делать для дома, руководящую роль она всегда предоставляла мужу. И на отдыхе... Однажды на болотистом озере она провалилась в воду. С какой нежностью и любовью он тогда держал в своих руках ее ноги, растирал их спиртом, согревал дыханием.
             «Я чувствую, что нас и теперь соединяет незримая нить, и мне кажется, что стоит мне его позвать, он откликнется. Ведь неспроста он является ко мне во сне, где называет, как и раньше, «сладенькой», и, как и прежде, говорит, что любит меня с каждым днем все сильнее и сильнее». И Ольга Петровна затаенно улыбнулась.

Степан

     Степан вел автомашину по новой асфальтированной трассе, соединяющей его районный город со столицей, и сосредоточенно смотрел на дорогу прямо перед собой.
              Вот уже и дети выросли, и дочь замуж выходит, и он едет на ее свадьбу, а рядом сидит не мать его детей, а чужая женщина, которая ни за что не захотела отпустить своего нового мужа одного, потому что там, на  торжестве, будет и его первая жена тоже. С одной стороны то, что он в данный момент находится под надзором, льстит ему, потому что говорит о том, насколько его ценят, а с другой причиняет неудобство.  Он не сможет перекинуться с бывшей женой ни словом, ни взглядом, и вынужден будет весь вечер ходить по струночке, а потом долго задабривать свою нынешнюю подругу образцовым поведением.    
            
Как это случилось, что они расстались с Ольгой? Он и сам не знает. Все сложилось само собой, а, по сути... он заигрался. Кто-то подсказал ему, что только наличие у него другой женщины поможет вернуть ему привязанность жены. Вот он и увлекся, да так, что и не заметил, как пришел... к финишу.
             Ольга появилась в их районном городе когда-то очень давно и как... вспышка молнии. Яркая, красивая, веселая, она была феей, спустившейся с небес. По крайней мере, так о ней тогда говорили на мальчишеских тусовках... А вообще-то, нет... Все молчали. Но он понимал, что именно они, пацаны, чувствуют.  И из всей толпы поклонников она выбрала... его! Но постепенно он стал замечать, что ее что-то гнетет и печалит. Казалось бы, только что она весело смеялась на его шутки, но, вдруг что-то вспомнив, гасила взгляд и погружалась в унынье.               
            
Он и не знал тогда, что она оказалась здесь случайно. Во время ее жизни в столице, у нее в армии погиб парень, и вскоре ей пришлось сбежать от надоедавших поклонников, непонимающих, отчего она как-то враз переменилась и, по-всему, долгое время пребывала в состоянии депрессии, которое не отпустило ее и тогда, когда они со Степаном поженились. Иначе, чем можно объяснить тот факт, что она вдруг ни с того, ни с сего начинала плакать, а то и кричать на него, Степана, когда он что-нибудь не так понимал.
             Он терпел до поры, до времени, а потом... ударил ее по лицу. Пожалуй, зря он это сделал. После этого стало еще хуже. Кричать она перестала, и, когда вдруг снова накалялась атмосфера в доме, молча уходила в свою комнату и закрывалась на шпингалет. Душа ее, словно шкатулочка с секретом, навсегда захлопнулась от него и больше никогда перед ним не открывалась. Что он только не делал! И гарцевал перед нею и на хромой козе подъезжал, но...
             
«Нет, видимо, мне надо женщину попроще, – думал он тогда. – Вон и Колька то же самое говорит, а Мишка вообще достал, чуть ли не каждый день твердит при встрече: «Ну чо, ты еще не замерз, греясь возле своей льдины?». Интересно, почему они ее так ненавидят? Что забавно, и бабы тоже. Верка как-то ехидно спросила: «Ты до сих пор уверен, что приезжие «кости» лучше, чем местные «грудинки?» Да и Кира, помнится, с сочувствием сказала: «Судя по твоему изможденному виду, зябко тебе возле твоей Звезды».   
               После этого все и началось... С Кирой. Она недавно мужа потеряла, а к нему, к Степану отнеслась с такой теплотой и пониманием, что ему и самому стало себя до чертиков жалко.               
            
Кира               
      
    Кира сидела в машине рядом со Степаном и изредка искоса поглядывала на него. Что творится в его черепушке? При всей его кажущейся простоте, узнать, что он думает и чувствует по его внешнему виду не так-то просто. Приходится прилагать усилия.
               Но, ничего. Нет ни одного мужика на свете, к которому бы она, Кира, не нашла подхода. Уж если она к своему бывшему муженьку, не терпящему ничьих возражений, всякий раз умела подкатить, а потом столько лет прожить душа в душу, то с этим-то, в общем-то, паинькой вообще не было никаких проблем.
             
Все проще простого. Мужик обижен на невнимание к нему жены, поэтому нужно оказать ему уважение и применить ласку. Мужики на это сразу покупаются. Стоит распахнуть им навстречу глаза... желательно с поволокой и жалостливо произнести: «Бедный, ты мой, бедный! Я на месте твоей жены никогда бы так не поступила!» И все. Остается выслушать его горестный рассказ за чашечкой чая и... уложить спать. Нет, вначале не рядом с собой, конечно. Со временем он и сам под одеяло залезет, а именно тогда, когда поймет, насколько она, Кира, лучше и внимательнее его жены.
              Люди глупы, потому что принимают это ее понимание «мужской природы» за колдовство. И пусть! Меньше вопросов будут задавать. А так – колдовство, и точка! Придурки!
              Давно известно, что мужиками можно вертеть как веретеном, если во всем им поддакивать, ну, например, когда в разговоре их разопрет и потянет на умные мысли. И не надо умничать и лезть в бутылку.
       
У баб есть очень хорошее оружие, которым они постоянно пользуются, ну, например,  лежа рядом с мужчиной в постели. Скажем, уткнешься ему в плечо после близости и разморенным голосом, ласково так, даешь наставления. И со Степаном все очень просто. Глазами поведешь, улыбнешься, скажешь: «Чудище ты мое нежное», – и он расплывется от удовольствия. А после этого делай с ним, что хочешь. 
              И говорить с ним можно о ком угодно! Главная тема, против которой ни он, ни она не могут устоять, это – обсуждение промахов друзей и врагов. Никто из них им, конечно, советов давать не собирается, но ситуацию, в которую попадают их общие знакомые, они оба будут иметь в виду с пользой для себя. Хотя... Именно благодаря существованию в их среде таких вот неудачников, она, Кира, сегодня может позволить себе жить как у Христа за пазухой.               
             
Впереди замаячил подъем в гору. Степан переключил скорость, нажал на газ, и машина отчего-то дернулась. Кира с беспокойством повернула к нему голову, но промолчала: «По-моему, Степан не всегда делится со мной своими соображениями, и некоторые варианты держит для себя, про запас». Но и она тоже не лыком шита, и ее голыми руками не возьмешь.
             Многих сослуживцев они уже обсудили. Мир вообще полон тупиц! Взять хотя бы эту Ольгу. Не может быть, чтобы она просто так переехала из Москвы в наше захолустье. Значит, есть на ней какое-то темное пятно. А если нет? Ну, тогда она просто дура! Ведь это надо додуматься, жила в сердце России и вдруг... словно вожжа под хвост! Кира никогда бы на это не пошла. Потому что мудра. И пользоваться этой своей житейской мудростью можно... до скончания века.   
          
В отношениях с людьми вообще нет ничего сложного. И нечего мудрить: когда надо улыбнись, прояви сочувствие, когда надо промолчи, воздержись от комментариев, подари радость открытия своему врагу, зато потом, в случае неудачи можно будет его же и обвинить. Да, это жесткий прием. Но... се ля ви.
             Жить так можно очень долго. Теперь со Степаном. И совсем неважно, что она, Кира, его не любит. Знать ему об этом совсем необязательно.


       Ресторан «Солнечный берег», где планировалось проведение торжества, располагался недалеко от водоема на углу двух оживленных улиц, с одной стороны которой проходил автобусный маршрут, а с другой стояли припаркованные машины.
             Ольга Петровна вышла из такси и направилась к высокому крыльцу, из-за  угла к нему же спешили Кира и Степан, очень довольные тем, что наконец-то им удалось пристроить на стоянку свои «Жигули». Еще шаг и... они окажутся друг против друга.               


Кира

      Встретившись взглядом с Ольгой, Кира бросилась к входной двери: «Нужно поспешить, иначе придется Степану отворять дверь, и по правилам этикета пропускать вперед дам... И эту тоже... Нет уж. Не дождешься, голубушка. Твое время закончилось».    Войдя  в фойе, Кира замешкалась: «Куда дальше?», – и оглянулась на Степана. Он был немного растерян и пытался это скрыть за напускной веселостью: «Сейчас спросим».
            Навстречу матери из зала выбежала дочь Надя в пышном свадебном платье. Кира, язвительно улыбаясь, тайком наблюдала за ними: «Обнимаются, словно лет десять не виделись. Ой-ей-ей, как трогательно!» Тем временем Надя уже повернулась к отцу, пожала ему руку, затем взяла их обоих за талию и, сияя глазами, повела к праздничному столу.
            
При их появлении по залу прокатился гул. Гости закричали: «Штрафную им, штрафную!» За столом, рядом с женихом сидела крупная белокурая женщина средних лет и ревниво посматривала в сторону вошедших. «Это, наверное, мать жениха, – соображала Кира. – Как-то бы нужно с нею переброситься словечком... насчет новоиспеченной сватьи. Как известно, кто раньше сможет расположить к себе новую родню, тот и будет милее. Кто смел, тот и съел. По всей видимости, это будет несложно сделать. Достаточно увидеть тот взгляд, которым вот уже четверть часа новая свекровь съедает так называемую тещу... Не дам я тебе спокойно жить, красавица».
              И Кира вспомнила, какими квадратными были глаза у мэра их районного города, ее давнишнего приятеля, который всегда прислушивался к мнению своей благоразумной подруги, когда она в доверительной беседе сообщила ему о том, каким образом Ольга, эта мегера, в свое время издевалась над ее сегодняшним мужем. Кстати сказать, такие истории действуют на мужчин... безотказно. Пришлось, конечно, приукрасить малость. Не без этого... А от воли мэра сегодня зависит многое, если не все. Ну, например, место работы. Ведь не пойдет же она, эта Оля, со своим университетским образованием в уборщицы. Так что, пока есть Кира, этой милой Оленьке не найти в городе достойной работы, а  значит и не жить. Так что, не сегодня - завтра она либо ласты склеит, либо чемоданы соберет и... ту-ту.
             
 Да, но что же сказать Марине? Кажется, так зовут мать жениха. Для этого нужно угадать, что она думала, когда пялилась на свою новоиспеченную сватью. Думай, Кира, думай! Какое чувство обычно испытывают женщины, когда видят рядом с собой симпатичную особу? Точно! Она ей завидует и ревнует! Но к кому? Ведь отца жениха я что-то за столом не заметила.               

Степан

               «Какую шикарную свадьбу устроили родители жениха! Черт, все дарят дорогие вещи, не то, что я. Зря я послушал Киру и не купил то, что хотел... А мог бы! Позор тебе, горе-папаша», – корил себя Степан, сидя между Ольгой и Кирой, и вымученно улыбался шуточкам тамады, который, казалось, не умолкал ни на минуту. Вот он  произнес новую остроту, и по залу прокатился хохот. Кира, о чем-то думая, улыбалась одними губами, а Ольга, сидевшая по правую руку, заливисто смеялась.      
               «Как она изменилась за последнее время. Помню, раньше по выражению ее лица можно было  безошибочно определить, что именно она думает. Теперь же – ни за что. Откуда-то появилось в ней нечто такое... Нет, это не твердость, и не равнодушие, а, скорее, невозмутимое спокойствие. И, главное, что теперь она стала... загадочной. Никогда не поймешь, о чем она думает».               
             
Надо же, столько лет вместе прожить и умудриться практически ничего не знать о человеке! Даже дочка как-то в разгар очередной ссоры с бывшей женой сказала Степану: «Ты, папа, ничего о маме не знаешь. Каждый ее поступок в твоем сознании словно вывернут наружу. Ты почему-то все воспринимаешь как раз наоборот». Подумаешь, какие сложности! Черт их не разберет, этих баб!
               Но зато теперь... никаких мудреностей. Проще надо быть, проще. Допустим, как Кира. Для нее вообще не существует никаких проблем. Если кто-то из руководства сделал что-то не так, как хотелось бы, на это есть связи и... деньги. Вся жизнь построена по принципу: ты – мне, я – тебе. А у Киры имеются и деньги, да и связи увесистые. Ведь только тогда, когда он стал жить с Кирой, у него появилась возможность диктовать свои условия окружающим. Он запросто мог появиться в кабинете любого начальника и за определенное обещание со своей стороны мог пользоваться теми благами, какими располагал данный полезный человек.
             
У Ольги же со всеми вышестоящими людьми выстроились определенные отношения, отступить от которых она не хотела. Слишком принципиальная. Хотя... Не это ли ее качество привлекало некоторых залетных принцев? И Степан вспомнил давнишнюю историю, когда он всерьез приревновал Ольгу к одному приезжему хлипкому интеллигентику.
              Но как же тогда ей удается жить дальше, и без покровителей и взяток? Непонятно! В сегодняшнем мире, будь она даже семи пядей во лбу, без связей ни шагу не шагнешь. Интересно, интересно...               
      
Ольга

«Слава Богу, удалось справиться со своим настроением. Пусть все думают, что мне хорошо. Да и почему мне должно быть плохо? Ведь моя любимая дочь сегодня выходит  замуж и, судя по всему, за сына состоятельного человека, который, по ее словам, не смог появиться в ресторане к началу торжества, задержали дела на службе».
               Ольга Петровна перебирала в руках открытку, прилагающуюся к небольшому подарку, но из-за нескончаемой болтовни тамады до сих пор не смогла его преподнести молодоженам.
               Интересно, почему это Марина так странно на нее посматривает? Хотя... В этом нет ничего удивительного. Ведь от нее только что отошла Кира, которая на протяжении получаса страстно, с улыбочками и ужимочками,  о чем-то шептала ей на ухо. Ну, надо же! И здесь успела нагадить! Стало быть, ей, Ольге, заново придется выстраивать отношения с новым родственниками.               
             
Пока она была знакома только с Мариной. Ее супруг постоянно был занят и пропадал на работе, и каждый раз, когда Ольга приезжала к ним в Москву, ей приходилось общаться только с его женой. Правильно! Попробуй-ка содержать сына и неработающую супругу, привыкших жить в огромном особняке, который в свою очередь тоже требует определенных затрат.
              Что-то вспомнив, она повела глазами на бывшего мужа. Он сидел, прижавшись к своей новой пассии, видимо, весьма довольный жизнью. Ей отчего-то стало его жалко: «Дурачок, и невдомек тебе, что женщина, которую ты выбрал, не станет, в отличие от меня, терпеть тебя рядом столько лет, если ты не будешь делать то, что она захочет. Иначе несладко тебе придется в ее хоромах».
             
Перед глазами всплыла ее маленькая квартирка, в которой она до последнего времени обитала со своим обожаемым сыном, к которому постоянно приходили друзья, и, как и полагается в его возрасте, веселились, слушали музыку и громко гоготали. Ольга все понимала и объясняла это молодостью, радушно принимала гостей, но с каждым разом ей все чаще приходила в голову мысль о том, что было бы гораздо лучше, если бы она жила отдельно, не важно где, главное, что в тишине и покое. Тем более что работа дизайнера, которую ей изредка приходилось выполнять, требовала сосредоточения. Да и сын уже вырос, ему полезно пожить одному.               
            
«Ладно, об этом я подумаю позже», – и Ольга Петровна, выждав паузу, поднялась, чтобы произнести, наконец, свою торжественную речь. Но тут в дверях появился человек. В зале одобрительно зашумели. Вдоль столов продвигался высокий, спортивного вида, седоватый мужчина. Он приветливо улыбался и шел, казалось, прямо к тому месту, где, возвышаясь над столом, в некой растерянности, переминалась с ноги на ногу Ольга Петровна, которая, не отводя взгляда, в оцепенении смотрела на приближающегося к ней красавца. 
            
«Боже, вот и Он! Неужели это мне не снится? Это Он, человек, которого я ждала все годы, живя не так, как хотелось бы, и не с тем, с кем была бы счастлива». Это его черты мысленно рисовались ей во сне и грезились наяву, когда она смотрела на окружающих ее мужчин, потому что Он в ее воображении должен быть именно таким: внимательным, предупредительным, взглядом серых глаз излучающим недюжинный ум и уверенность в успехе. Ольга  ни секунды не сомневалась, что этот мужчина действительно такой, каким она  его сейчас себе представила.               
             «И он почему-то идет ко мне... Нет, этого не может быть!» – Ольга боялась дышать, стоя на ватных ногах, которые сами собой подогнулись и уронили ее невесомое тело обратно на стул, когда седоволосый мужчина отвел-таки от нее взгляд и прошел мимо нее в сторону молодоженов.
             Находясь в полусознательном состоянии, Ольга, тем не менее, продолжала наблюдать. Вот он поздравил жениха, теперь невесту. И... садится рядом с Мариной!
 «Боже, за что мне еще и это испытание?» 

© Елена Арапова
 Издательство "Новый Современник". г.Рязань. www.vsepisateli.ru