Треск старинного будильника бормашиной ввернулся в голову. Застонав, Саша нащупала рукой круглую шляпку, прекратив оглушительный трезвон. Сил выбираться из теплых одеяльных объятий решительно не было. Прошла неделя, а она все думала о том происшествии и новом знакомом, прекрасно понимая, что никакой он не знакомый и думать о нем неправильно и вредно. К тому же она отлично помнила про шарф и нежность в голосе. Наверняка он разговаривал с девушкой. Своей...
Вчера снова, провалявшись пол-ночи без сна, она решила чуть-чуть проветриться. На двадцатом круге, окончательно перестав чувствовать мезинцы на руках, поняла, что перестаралась — под утро нос уже не дышал, а голова раскаленной чугуниной упиралась в подушку.
Поморщившись, Саша села на постели.
- Встала уже, Сашуль? А то мне сегодня пораньше на работу надо, - в комнату просунулось румяное улыбчивое лицо тети Оксаны. - Ох, да ты зеленая совсем! Ты как?
- Так... - проскрипела Саша. - С переменным успехом.
- Какая школа, дома сиди, да еще в пятницу!
- Нет, - девушка с трудом разлепила сухие губы. - Надо. Сегодня русский первым — пробное изложение.
- Да что ты излагать-то собралась? Поди и температура еще!
Саша упрямо поднялась с постели.
- Как хочешь, - женщина покачала головой. - Таблетку хоть выпей и поешь обязательно!
- Спасибо, - найдя силы улыбнуться, она закрыла за тетей дверь и поплелась на кухню.
Есть не моглось и не хотелось, и Саша, закусив бадью обжигающего чая аспирином, натянула джинсы с курткой и выдвинулась в школу.
На остановке зябко ежились хвостатые очереди к маршруткам. Девушка прикинула время, и хоть таблетка уже прошлась в голове прохладным веником, а тело стало вялым и чужим, решила пойти пешком. Пожалела уже через минуту — непривычно и неприятно. Пыльная апрельская серость лезла в нос и царапала горло — на земле, да еще в городе Саша этот месяц не любила. Корка высохших луж, грязная труха оставшихся с осени листьев, да сиротливые лысые ветки. То ли дело там — взгляд уперся в сияющую синюю кромку над домами, заставив улыбнуться. Только воздух и свет, бесконечный простор, ветер и...
- Дура! Ну куда ты прешь?! Жить надоело? Не видишь, что ли, красный горит!
Саша очнулась — прямо перед ней, высунувшись по пояс из старой шестерки, размахивал руками злющий усатый дядька. Смутившись, она быстренько перебежала дорогу и снова задумалась: «интересно, а на чем ездит Он? Наверняка на чем-нибудь большом и блестящем...» Саша отчетливо представила его в душистой кожаной прохладе салона: темные глаза задумчиво ловят километры, одна рука на руле, в пальцах другой палочка сигареты... Черт, да что это с ней?! За последние семь дней не проходило и часа, чтобы Богдан не возник в сознании отчетливо и ясно. Впрочем, неудивительно: со своими манерами, интерьерами и телефонами он напомнил о самом сокровенном и родном, снова заставил тосковать о том, к чему нет возврата. Еще там, на балконе, Сашу догнало детство. Воспоминания о родителях, об уютной жизни в квартире в пол-этажа, о добрых учителях и веселых одноклассниках накрыли и понесли в черную пропасть депрессивного безвременья. Богдан оказался человеком из бесконечно родного и любимого прошлого, в которое ее так тянуло и которое она изо всех сил вытравливала из своей головы - его тотальная несовместимость с настоящим раздирала душу, не давала жить и дышать. Детство, семья, любовь и счастье, все осталось там... она-то думала, что смогла забыть и перебороть, а тут появился он и оказалось, что ей по-прежнему, как и шесть лет назад, нужно туда... назад... Саша точно знала, что думает о нем только поэтому. Конечно, он симпатичный. Даже очень. Но сколько ему? Пожалуй, все тридцать. Спасибо, такого старикана не надо. Ей сейчас, вообще, кроме поступления ничего не надо и...
Оглушительный визг тормозов вспорол мозг. Вскинув голову, Саша увидела черную ревущую махину, летящую прямо на нее. Вздох замер, не добравшись до легких. Лицо застыло. Значит вот, как это будет... и почему она сегодня не полетела? Ах, да... она же заболела... забавно... Тело в запредельном усилии рванулось вверх, унося от сокрушительной металлической тяжести. Слишком поздно — словно в кошмаре бултыхнулись беспомощные кисельные ноги. Саша взметнулась одновременно с глухим ударом, и дикой болью. И тут же с огромной скоростью ее понесло уже саму по себе. Снова удар, чьи-то крики и боль.
«Такая же... Это ведь такая же машина, что и тогда у нас во дворе...» - полыхнула последняя мысль.
***
...Ей снова десять. Она идет по промерзшему засугробленному двору из школы домой. Отец пропал две недели назад. Уехал на своем бронированном Гелендвагене в студеное февральское утро и не вернулся. У подъезда стоит черный сарай на колесах, двое дюжих молодцев в кожаных куртках, завидя ее, переглядываются:
- Его?
- Похоже.
- Не пускать ее?
- Не-е-е, про девчонку босс не говорил.
Страшные слова свинцовыми комочками тыкаются в затылок. Стиснув вспотевшие ладони, она поднимается на свой этаж и упирается взглядом в черную кожаную грудь — возле их квартиры еще один киборг смирно стоит, скрестив вытянутые руки. Не дыша, Саша проскальзывает за дверь. Тихо, только в глубине квартиры из спальни или столовой слышаться всхлипы. Волоча портфель, девочка бредет на голос. За огромным обеденным столом скрюченная изломанная фигурка — мама — рука с дрожащей сигаретой, сочащееся слезами лицо... Саша ловит ее взгляд, слышит сдавленное бормотание:
- Прости, родная...
В проеме вырастает прямоугольник черного кашемира.
Подумай. О ней подумай. И о себе, - ножом гильотины падает сверху мерный холодный голос.
Саша поднимает голову и словно в бетонную стену упирается в пустой немигающий взгляд. Две скважины в ничто. Холодная лапа больно сжимает желудок. Саша опрометью кидается в комнату, где сидит пока не слышит, что черный человек ушел...
***
Голова, забитая кусачим роем жужжащих пчел, разламывалась, сердце колотилось в горле, как после стометровки. Саша застонала.
- Очнулась моя девочка! С возвращением! - всхлипнуло откуда с боку.
Перед глазами возикло заплаканное лицо тети Оксаны.
- Совсем плохо, да? - прошептала она.
- М-м-м... дышать... тяжело... - прислушиваясь к шумным выдохам промычала девушка. - И говорить... тоже...
- Сашенька, бедная, это от наркоза. Меня врач предупредила, что так будет...
Саша хотела поднять руки к пылающему лицу и чуть не стукнулась о лонгету.
- Осторожно, осторожно, - воскликнула тетка, - у тебя вывих левой.
- Вывих?... Меня машиной сбило, я помню...
- Это хорошо. Что помнишь, - вместе с быстрыми шагами в палату ворвался бодрый голосок. - Ну-с, как самочувствие? От наркоза отошла уже?
Возле кровати появилась хорошенькая молодая доктор. Озабоченно глянула на раскрасневшуюся мордашку.
- Я — Елена Евгеньевна, твой лечащий врач. Ты в рубашке родилась не иначе, - продолжала. - После такой аварии только растяжение, вывих, да пара царапин — у нас теперь все отделение в ангелов-хранителей верит.
Саша вздрогнула — тело еще хранило боль последнего рывка и ужас беспомощности.
- А... когда можно домой?
- Не торопись, - осадила врач, - успеешь. Неделю точно пробудешь, а там посмотрим. Сотрясения вроде нет, но сегодня не вставать. Ясно?
Она поднялась и собралась уже выйти из палаты, когда вдруг спохватилась тетя Оксана:
- Елена Евгеньевна, мне на ночь-то можно остаться?
- Да, меня предупредили, вам поставят вторую кровать.
Едва дверь за врачом закрылась, как Саша, приподнявшись на локте, утавилась на тетку.
- Теть Оксан, ну зачем? У нас там Васька один теперь сидит! Я что, маленькая? Сама не переночую?
- Саш, маленькая, не маленькая, а мне так спокойней. Я чуть не поседела, когда мне из милиции на работу позвонили и сказали, что ты... - женщина осеклась и снова всхлипнула. - Даже вспоминать не хочу.
Саша виновато засопела.
- Прости... Я сама дурака сваляла. Не надо было с температурой в школу идти...
И правда! А я и забыла, - воскликнула тетка. - Как сейчас себя чувствуешь? Не знобит? Горло не болит?
- Нет, - девушка поморщилась, - так тряхнуло, что все как рукой сняло.
- Не напоминай, - повторила женщина, сжала Сашину руку и помолчав добавила. - Эх, Сашка, у меня же никого кроме тебя нет...
Саша, отчаянно не любившая таких разговоров, оглядевшись, решила сменить тему.
- Ну вот, а говорят у нас больницы плохие и врачи вредные, а тут красота неописуемая, - девушка кивнула на персиковые стены и новый линолеум.
- Ой, и не говори, - обрадовалась тетя Оксана. - Тебя сначала в обычную палату положить собирались, а потом сюда решили. Повезло, так повезло. Мне еще кровать поставят... - женщина вдруг змолчала. - Слушай, я ведь тебе все привезла, а про себя не подумала. Мне теперь домой срочно надо — вещи себе привезти.
Вскочив со стула, она схватила сумку и побежала к двери.
- Теть Оксан, постой, ну что мы тут караван-сараем раскладываемся! Зачем? Давай я одна переночую... - ее прервал нежный чмок в лоб.
- Сашенька, - перебил ее ласковый голос. - Мне не сложно. Я скоро.
Когда дверь за женщиной закрылась, девушка, полежав немного с мыслями о непоседливой тетке, начала прикидывать, какие учебники ей будут здесь нужней всего. На мысли о двухтомнике по геометрии, она задремала.
Ей снова снился один и тот же тягучий кошмар безнадежно-бесконечного лета в год маминого отъезда.
- Это только на каникулы, - нервно улыбаясь сказала, тогда мама, оставляя Сашу своей дальней одинокой родственнице Оксане Андреевне. Легко коснулась губами дочкиного лба и уехала. Больше Саша ее не видела.
И вот эта нескончаемая череда летних дней, полных мучительной тоски и болезненной надежды всегда забиралась в Сашину голову, стоило только затемпературить и остаться без таблетки. В таких случаях она просыпалась, только когда пасмурная каша перед глазами сменялась стремительной круговертью и резким водоворотом выбрасывала ее в реальность. Так было и на этот раз. Судорожно вздохнув, девушка открыла глаза. Лилии, хризантемы, тюльпаны и еще много-много каких-то незнакомых прекрасных ослепительно белых цветов. Саша моргнула — такого в ее кошмарах еще не показывали.
Не знал, какие ты любишь и набрал всех подряд, - раздался совсем близко странно знакомый голос.
Саша перевела взгляд наверх и решила, что продолжает спать.
- Я Богдан, помнишь? Мы познакомились дней десять назад, мужчина улыбнулся и добавил. - При чрезвычайно странных обстоятельствах.
Холодея от ужаса Саша кивнула. Что ему нужно? Пришел выяснять обстоятельства?
- Как вы меня нашли? - голос внезапно сел.
- Никак, - посерьезнел Богдан, - ехал мимо и увидел, как Крузак этот тебя... Он уехал, - взгляд стал пустым и отстранненным. Саша невольно поежилась. - А я тебя сюда повез, знакомым врачам. Они молодцы, говорят жить будешь, - голос потеплел и Богдан лукаво глянул на девушку, - Саша.
- Откуда вы знаете?
- У тебя паспорт с собой был. Кстати, можно на ты — я не обижусь.
- Хорошо, - Саша почувствовала, что краснеет. - Значит это вы... то есть ты... - от не привычного обращения стало неловко; ей вдруг вспомнилась своя ненакрашенная, помятая рожица и мучительно захотелось забраться под подушку. Завозившись, девушка подтащила одеяло к подбородку.
Богдан, пряча улыбку, отошел подальше, сделав вид, что смотрит в окно.
- Так, и что я, - подбодрил он.
- Тете Оксане тоже... ты позвонил? - в этот раз прозвучало почти без паузы.
Нет, родственников твоих уже милиция знакомая искала. Как видишь, весьма оперативно.
Знакомые врачи, милиционеры — у этого человека, похоже, кругом все свои.
- Еще вопросы есть? - весело поинтересовался мужчина.
- Да, - Сашу внезапно осенило, - так это благодаря тебе мне такую палату выделили и тете Оксане остаться разрешили?
- Точно, - согласился Богдан.
Саша уже открыла рот спросить, зачем он все это делает, когда вдруг отчетливо поняла, что ответ ей может совсем не понравиться — она ведь так и не объяснила, как оказалась на его балконе. Словно услышав ее мысли, Богдан, снова подойдя к окну, спросил:
- Тебе, наверное, любопытно, почему я все это делаю?
Саша поежилась, чувствуя, как голова примерзает к подушке, а внутри оживает что-то большое и холодное. Не замечая ее реакции, Богдан продолжал:
- Во-первых, я, конечно, не мог бросить, сбитого какой-то сволочью, человека на дороге. Во-вторых, я тебя сразу узнал, - тут он улыбнулся и, помолчав, добавил, - по волосам — ни разу еще таких не встречал. Это ведь натуральные?
- Да, - пискнула девушка. Теперь под больничным одеялом стало невыносимо жарко.
- А в третьих...
Дверь со стуком распахнулась и на пороге возникла дюжая, затянутая в больничный халат, спина санитара.
- Здрасьте, мы тут кроватку принесли, - доложился второй.
- Конечно. Ставьте, - сказал Богдан, повернувшись.
В момент установив, железного монстра, оба вышли из палаты.
Вам белье сестра попозже принесет, - сказал последний, исчезая за дверью.
- Отлично, - задумчиво произнес Богдан; судя по лицу, он уже явно пребывал в другом месте. - Так, я поеду, а ты слушайся врачей и поправляйся, - он улыбнулся и, подойдя к кровати легонько мазнул пальцем кончик сашиного носа.
- Кстати, - уже в дверях, мужчина обернулся и кивнул на тумбочку, - там кроме цветов еще фрукты есть. Я на днях заскочу, если тебя не выпишут, чтоб все съела, проверю.
Дверь закрылась, палату накрыла звенящая тишина.
- Спасибо... - изрекла Саша, повернув голову к букету.
Ближе всего, прямо перед лицом, оказались белые лилии. Девушка принюхалась; цветы?... Нет, аромат его туалетной воды, непонятной, вкусной и дорогой, как он сам. Саша насупилась и вздохнула, снова подумав о больничной умытости. Зачем, спрашивается, Богдану с его костюмом, ботинками и стрижкой волосок к волоску еще такие ресницы. И брови. Саша потерла лоб, нащупав свои. Сейчас собственная белесость была ей особенно ненавистна. Снова вспомнилось мерзкое прозвище «моль»...
Может полетать? Врач сказала, что вставать нельзя, а она и не собирается. Прислушалась — коридор ответил полной тишиной и, сдернув одеяло, Саша оторвалась от кровати. Прохладно и неудобно. Стараясь не шевелиться и чувствуя себя египетской мумией, она подлетела к окну и замерла, ошарашенная необычным видом. Взгляд заскользил по старинному больничному парку: столетние корпуса и дубы в три обхвата. Черные крючки веток царапали почерневший от времени кирпич, да в оконных проемах соседнего здания неспешно ползли серые толстобрюхие облака — таинственно и тоскливо. Странно, что она раньше здесь не бывала...
Удивительно, пока Богдан был в палате, ей больше всего хотелось, чтобы он ушел. Исчез, испарился, оставил ее одну и перестал смущать и мозолить глаза своей взрослостью и безупречностью. Теперь его нет, а она чувствует себя пронзительно одинокой, словно еще минуту назад грелась у большого жаркого костра, а теперь осталась одна одинешенька в ледяном склепе пещеры. За окном только скрип деревьев да унылая песня ветра.
- А еще весна называется, - пробормотала Саша, поежившись.
Определенно, в трусах и футболке лучше сейчас находиться под одеялом, а не парить на полутораметровой высоте. Отвернувшись от окна, девушка заметила рядом с цветами на тумбочке увесистый бумажный куль. Поравнявшись с ним, сунула внутрь мордашку и задохнулась. Мысли о поэтичной мрачности парка и собственной неприкаянности махом вылетели из головы при виде нарядных баночек, шоколадок и бананов. Пискнув от восторга, Саша запустила руку в пакет, чувствуя, что наступил новый год.
Через секунду, девушка уже устроилась на кровати. Есть лежа было примерно так же неудобно, как и летать на спине, но при виде такого богатства, Саша готова была на все. Откусывая поочередно то от шоколадки, то от банана, Саша думала о том, что пробовала в последний раз что-то подобное 31-ого декабря, и уж точно не в таких количествах и не валяясь на кровати.
Как же повезло, что он оказался рядом и не бросил ее. Конечно, она бы и так сюда попала, но все-таки здорово, что это Богдан ее привез... Интересно, что было «в-третьих», о чем он забыл сказать, а напомнить она не успела. Вот бы он еще приехал, тогда можно было бы спросить... Ей ведь только поэтому хочется его увидеть: просто узнать, почему он позаботился о ней. Просто... И какое хорошее слово «позаботился». О ней ведь так давно никто не заботился. Ну, кроме тети Оксаны, конечно, но это не в счет. Тут другое...
Скрипнула дверь.
- Ну вот и я, Саш. Не спишь?
- Уже нет, теть Оксан, - засмеялась девушка. - Ты быстро.
- С транспортом повезло... Ба, а это что? - женщина удивленно показала на тумбочку.
- Тумбочка, - Саша веселилась от души.
- Да я про цветы и... - ахнув, она заглянула в пакет. - Да тут чего только нет!... Это от кого же?!
Саша была на седьмом небе от счастья; наконец-то и она сможет порадовать тетку чем-то кроме хороших оценок.
- Это от человека, благодаря которому я сейчас здесь, - торжественно сообщила она.
- В смысле? - лицо женщины вытянулось. - Это он, что ли, тебя чуть не переехал?
- Да нет, - Саша досадливо поморщилась, - он меня сюда привез. Знакомым врачам. И тебя так быстро удалось найти, потому что у него знакомые в милиции. А теперь вот приехал узнать, как я тут, - победно закончила девушка.
- Та-а-ак, - протянула тетя. - А он что, твой знакомый?
К этому вопросу Саша была готова:
- Нет, просто порядочный человек.
- И сколько этому порядочному лет? - тон явно не предвещал ничего хорошего.
Саша насупилась — порадовала тетеньку, нечего сказать.
- Много. Лет тридцать, наверное, он старый уже.
Женщина хмыкнула и взяла цветы. Саша знала, что белые тюльпаны ее любимые.
- Зато нам с тобой до этого никто цветов не дарил...
- Так ведь это не нам, а тебе, - женщина выразительно посмотрела на девушку.
Чувствуя, как щеки наливаются предательским румянцем, Саша отвернулась.
- Между прочим, если бы не он, то тебе не разрашили бы здесь на ночь остаться. Вот, - угрюмо сообщила она краске на стене.
- Ладно, - после паузы сказала женщина, - Все хорошо, что хорошо кончается... Пойду попрошу посуду для твоего букета. - И вышла из палаты.
Продолжение следует...