Рассказ-проект
Со временем это слово приживётся и войдёт в постоянный обиход, как когда-то детсад. Их же тоже не было, не было, а потом один, второй, третий... Не только в каждом большом городе, но и в маленькой деревушке такое учреждение стало обязательным – рожайте больше, бабоньки!
Стардомов в нашей стране, в которой все знают, что означают грехи депопуляции, то есть когда на дюжину умерших стариков приходится вполовину меньше родившихся малышей, уже четыре. Только там шалят не резвые цветы жизни, а коротают дневные часы в общении с ровесниками старики и старушки, пока их отпрыски на трудовом фронте укрепляют капитализм. Так когда-то они сами много лет назад ударно строили социализм, чтобы ходящая пока в детсады-ясли их любимая малышня потом счастливо жила при коммунизме. Увы, не сбылось. Социализм остался теперь в воспоминаниях людей, находящихся ныне, как сформулировал один из высокосидящих социальных начальников, в периоде доживания. А эти доживальщики не сдаются, не хотят сберегать денежки для пенсионного фонда, они даже придумали называться не ветеранами, а элегантными людьми.
Чего же проще: как детсад, только у их, некоторым за восемьдесят, дневных обитателей - c восьми до восемнадцати - другие забавы, разговоры и игрушки. Да и самого здания с воспитателями и нянечками не требуется. Его организатором, дело же знает, стала бывшая заведующая детсадом «Аист», давно на надоевшем заслуженном отдыхе Валентина Валентиновна Жаркова. Ещё с воспитательских времен лауреатка различных конкурсов, однажды даже всего эсэсэсэровского, разработав игровую программу про добрых, вежливых, умных, очень культурных зелёненьких человечков, с которых брали пример дети её группы, а потом и всего «Аиста». Когда её опыт областное начальство дошкольного воспитания надумало распространить на всю территорию, оказалось поздно – всё по-ельцински рушилось, падало, сокращалось: заводы и колхозы, деткомбинаты и швейные мастерские.
«Аист» в эпоху крушения не прихватизирован под фитнес-клуб или какую-либо офис-контору только потому, что городское начальство спохватилось: даже при заметном уменьшении мам ясельных мест для ползунков явно не хватало. Тут бы и поддержать переполненные «Солнышки», «Журавушки» и прочие «Чебурашки», да сверху вышел совет об экономии бюджетных средств, выходит, часть воспитателей, выражаясь по-кудрински, надо секвестрировать. Валентина Валентиновна нарушила гороновское распоряжение о сокращении кадров: в силах ещё бы позаведовать, но тогда надо с кем-то расстаться из коллектива. Любую воспитательницу жалко, значит, пора самой попрощаться с «Аистом»…
Давно замечено, кто был активен в зрелые годы, тот остаётся непоседой и в солидном возрасте. А Жаркову в любой кампании сразу признавали за лидера. Отправилась ещё комсомолкой в туристическую поездку в Кишинёв, так вся группа уже при посадке в поезд избрала её старостой, в следующий раз маршрут в Минск, Вильнюс и Ригу – все тридцать путешественников уполномочили её быть помощником штатного групповода. В «Аисте» долго была профгруппоргом. Стала директором, так в гороно ей подсуропили общественный методсовет по дошкольному воспитанию...
Не выдержала и года пассивной жизни, в пятьдесят девять записалась на шоферские курсы, чтобы помогать мужу в его очень маленьком предпринимательстве. И экзамены сдала, теоретические и по вождению, и разок под присмотром супруга по городку проехала на их «Форде», после чего он ей руль больше не доверил, оценив её платную учебу на двойку. Сам водила с ещё доармейских времен, но вскоре погиб не по своей вине: «Форд» в лепёшку вмял в бетонный забор тяжеленный грузовик.
Сын, приехавший на похороны из Свердловска-Екатеринбурга, хотел мать забрать с собой, чтобы нянчилась с двумя внучками-погодками, но Валентина Валентиновна решила продолжить мужнино дело. Не успела по неопытности сама прогореть, поскольку это сделал за неё грянувший кризис.
Поневоле стала чаще общаться с одногодками по своей улице, почти сплошь из малоэтажных домов постройки начала шестидесятых, соседствующих с тремя частными: верх деревянный, низ кирпичный. Когда-то они были самыми заметными во всей восточной части городка. Первый поставил для себя её будущий свекор, хитрый прораб, соседние два – ещё более расторопные бухгалтер и снабженец того же РСУ. Ныне эти дома, как бы сказала молодежь, отстой, достаточно посмотреть на коттеджи, что выросли на соседней, самой окраинной, улице. Каков контраст!
Однажды Валентина Валентиновна больше от скуки, чем по необходимости, взяла путёвку в дом дневного пребывания ветеранов. Много заорганизованности, навязанные мероприятия, обедать нужно ходить за километр в заводскую столовую.
Как-то Жаркова услышала, что в домах престарелых, один такой есть в дальнем селе соседнего района, премного хуже: стариковский запах по всему коридору второго этажа, скудное меню в столовой на первом, где ещё и почти пустующие врачебные кабинеты - к чему продлевать время доживания...
Вот тогда-то у неё и засела, развиваясь, в голове мыслишка о создании в своем одиноком двухэтажном доме нечто подобное «Аисту», только для старшего поколения. Беседы, чаепития, обсуждение, вернее, осуждение и современных телепрограмм, да и самой капиталистической жизни.
- А что, - первой согласилась бабка Настя.- У себя всё равно не с кем побалакать, сын со снохой сами почти в пенсионных летах, придя с работы, со мной не разговаривают, питаемся мы порознь, женатый старший внук живёт отдельно, примаком. Года три как в мою комнату из зала, чтобы я им вообще не мешала, перенесли телевизор, себе купили широкий, плазменный.
Её соседка, Лизавета Ивановна, уже два года живущая совсем одна-одинёшенька, дети с северов даже и не пишут, тоже обрадовалась приглашению, сказав, что внесёт в общий котел ну совершенно новенькие карты, домино и лото.
- И мужичка бы, это, завалящего надо, - прошепелявила давняя их товарка Пелагея, у которой если и был супруг, да сплыл. И то в давние послевоенные времена, когда жизнь понемногу стала налаживаться. – Вон в пятом доме в первом подъезде живёт Михалыч, как раз нашей ватаге подойдет. Правда, это, глуховат - слеповат, но в технике - электрике петрит.
Набралось двенадцать душ.
- Не ветераны мы, не плотники, - начала на игровой лад, как когда-то в своей аистовской группе Валентина Валентиновна. – Давайте именоваться не пенсионерами, а элегантными людьми и оправдывать нами же придуманное звание. Нужно посоветоваться: что кто лучше может сделать: в магазин сходить, чтоб дёшево и вкусно, кто на нашей кухне шеф-поваром станет, кто другое чего сможет.
- Я ещё на ноги крепкая, - первой отозвалась Лизавета Ивановна, - в магазины хоть бегом.
- Лиза-Лиза-Лизавета, я люблю тебя за это… - тут же похвалила шабрушку бабка Настя. – А я, чур, первая сказала – посуду мыть, даже сноха меня за это хвалит.
- Тут это... - прошамкала несмело Пелагея, - у меня с той улицы подружка есть. В одном цеху прессовщицами были... Так она это... давление умеет мерить.
- Нам бы всё же настоящую фершалку, - решил не отмалчиваться и Михалыч. - Чтоб в таблетках-лекарствах толк понимала, чтоб уколы могла колоть...
- Есть такая на примете. В восьмом доме на втором этаже живет. Мужа недавно схоронила, дочка в Нижний обещала забрать, да что-то ей второй месяц и не звонит.
- Вот ты, Лиз, раз её знаешь, и сходи, расскажи про наш детсад.
- Не детский, а стариковский сад, старсад, короче, - сформулировала Валентина Валентиновна.
- Так это... Не тесно ли у тебя, Валюш, будет? – засомневалась Пелагея.
- Зато не в обиде.
Вот и стали четырнадцать элегантных людей с утра ежедневно приходить к Валентине, и совместные часы, казалось, шли быстрее.
- До завтрева, подруженьки, - говорил всем остающийся у Валюши всегда до темна Михалыч.
...В годовщину рождения стардома тринадцать товарок и Михалыч организовали себе праздничные завтрак, обед и ужин. На кухне ещё накануне поздно вечером, чтоб был сюрприз, Михалыч прикрепил самодельно намалеванный на склеенных листках плакат: «Нам года не беда, коль душа молода». Валентина Валентиновна по детсадовской воспитательской привычке придумала несколько малоподвижных игр, чемпионат по карточному дураку, по олимпийской системе, выбывшие за другим столиком сражались в девятку. Самым задорным был конкурс вольных частушек.
В обед развеселившиеся старушки позволили себе по паре рюмочек кагору, Михалычу разрешили осилить четвертинку «Путинки», но начали с шампанского: две «бомбы» принёс приглашённый на праздник внучек бабки Насти, мечтающий стать журналистом.
Его всего третью по счёту статейку «Старость врасплох не застала» заметили. Буквально через неделю на западной окраине городка пожилое сообщество десяти элегантных людей скооперировались в доме активистки ещё с партийных времен Елизаветы Степановны Чуровой. Помогла газета!
...В деревне Подвишнёвой, что в соседнем районе, безвыездно живут восемь старушек и один герой забытой молодёжью войны. На лето в гости приезжают дети и внуки лишь к самой молодой, шестьдесят пять стукнуло, бабушке Марье. Газет не читают, радио давно нет. Выходит, своим умом дотумкали подвишнёвцы, чтоб соединить свои заботы под водительством Марьи Григорьевны, хозяйки самого крепкого пятистенка.
А Валентина Валентиновна вчера всем товаркам и Михалычу громко прочитала, внук бабки Насти принес, заметку из «Делового вторника»: в далеком Алтае организован... стардом!
- Ишь ты, в Алтае, значит, - удивилась Лизавета Ивановна.
- Так и там предикий капитализм. И там живут дети-внуки, капиталистические эгоисты, считающие нас лишними людьми, - обрадовалась теме для новой дискуссии Валентина Валентиновна.
- Так это... Ведь в старину почему всё крепко было – в одной хате всегда три поколения жило: старики, женатые сыновья, их детки.
- Правильно, Пелагея, баишь. По-научному это называется преемственность поколений, - всё же Валентина Валентиновна не зря была когда-то заведующей.- А ныне все устои нарушены...
- Михалыч, - бабка Настя не зря считала, что краткость – её сестра, - рисуй плакат: «Помоги себе сам». Ну, чем не наш девиз!