«...почти уверен, что мировой заговор существует. А это значит, что я готов - записать, изложить конкретные факты, подводящие к этому выводу...»
Евгений Васильевич остановился, откинулся на спинку стула и потянулся за сигаретой. Отрешённо глядя на мигающую полоску курсора в открытом окошке Word, чиркнул зажигалкой: пока Ларка была на суточном дежурстве, можно было и расслабиться.
Хорошо обдуманные мысли легко, словно с удовольствием, складывались в логичную и стройную конструкцию из слов и фраз.
«...не может быть случайностью! Достаточно собрать воедино цепочку фактов, разбросанных по миру, чтобы обнаружить систему случайностей, подчиняющихся определённым закономерностям...»
Евгений Васильевич любил записывать мысли: для себя, «в ящик» компьютера. Он не выкладывал написанное в интернет-блогах и на болтливых форумах - не было потребности в спорах, собирании лавров почитателей и вычитывании брошенных в него оппонентских «какашек».
Дневниковые записи, вперемешку с написанными рассказами и жизненными зарисовками, хранились в папке, которую Евгений Васильевич так и назвал - «В ящик».
Больше пятисот страниц мелкого шрифта, собранных за несколько лет.
«...да, понимаю, что что-то из изложенных фактов кажется притянутым за уши. Но это сугубо внешнее впечатление, результат недостающего глубокого восприятия и осмысления. Стоит лишь заглянуть глубже, и несомненная связь становится явной. Да, то, что сейчас происходит, делается намеренно и целенаправленно, в этом нет больше сомнений. Теория мирового заговора – уже давно не теория, а практика, ставшая неотъемлемой частью нашей жизни».
Перечитав написанное, Евгений Васильевич потёр уставшие от монитора глаза и нажал «сохранить» - «...недостаточно памяти» высветил компьютер.
- Какого чёрта?! – озадаченно поползли морщины по высокому лбу, - только вчера проверял... Четверть жёсткого диска свободна!
Растерянно потирая сухой лоб, Евгений Васильевич закурил, лихорадочно обдумывая причину сбоя.
- Случайность? Ошибка?
Вспотевшими от выброса адреналина ладонями Евгений Васильевич сделал вторую попытку сохранить документ. Компьютер вдруг самовольно отключился, издевательски-похоронно пропев вордовскую мелодию - перед тем, как монитор погас, унеся в чёрное небытиё несохранённую запись.
- Да что происходит-то?! – в голос взвыл Евгений Васильевич.
Посидев минуту перед угасшим компьютером, он решительно нажал кнопку пуска.
Первым делом он проверил память: на диске свободное место имелось. Как и вчера. Слегка дрожащей рукой открыл документ: Word показал последнюю сохранившуюся запись недельной давности; вопреки всем законам последней версии Microsoft-а – страница о мировом заговоре, написанная часом ранее, исчезла безвозвратно.
- Вот тебе, бабушка, и Юрьев день... – растерянно прошептал Евгений Васильевич, чувствуя, как начинают шевелиться волосы на голове, - вот тебе, Женька, и мировой заговор...
Растерянность быстро сменилась решимостью: Евгений Васильевич торопливо отключил сеть, восстановил запись по свежей памяти - торопливо, не обращая внимания на ошибки, выделяемые Word-ом, и вновь попытался её сохранить.
«...на диске недостаточно места» - отреагировал компьютер и перезагрузился, вторично похоронив запись.
- Счас! Ты у меня всё сохранишь!... фиг вам это удастся, сволочи, - скрипнул зубами дрожащий как в ознобе Евгений Васильевич.
Уже через минуту пришло решение, выход был найден: несохраняемый Word-ом отрывок великолепно сохранился в текстовом документе. Скопированный из текстового в Word - он без возражений поместился в дневниковых записях.
Часы показывали шестой час утра, но о сне Евгению Васильевичу даже и не думалось.
Сигарета за сигаретой сгорали в лихорадочном ознобе; усталость бессонной ночи почти не ощущалась за обречённо-отчаянным страхом.
Провожая взглядом первых прохожих, спешащих на работу, Евгений Васильевич всё никак не мог прийти в себя.
«...что это было? Паранойя... Или... мне дали понять, что знают обо мне – нагло и уверенно показав свою всесильность? хотели напугать? или – поиздеваться?... довести до сумасшествия, уничтожить...»
Худощаво-мелкий мужчина, остановившийся под окном, закурил, окинул взглядом окна – и Евгений Васильевич невольно отпрянул от окна. «...докатился», - запылав ушами, подумал Евгений Васильевич.
«...в принципе, заложить в компьютер программку, контролирующую определённый набор слов, достаточно несложно, сам этим когда-то занимался. Значит... значит, надо лишить их возможности проверять мои мысли, лазить в мои записи. Лишить возможности запугивать и угрожать!»
Распечатав все дневниковые записи, хранящиеся в компьютере, Евгений Васильевич выгреб мелочную ерунду из ящика серванта и сложил в него всю пачку ещё тёплой бумаги: «...вот теперь – действительно в ящике», - криво улыбнулся он.
Скинув содержимое папки на флешку и отсоединив её от компьютера, он хладнокровно отправил папку «В ящик» в корзину. А потом, сделав звук на всю громкость, с удовольствием выслушал треск уничтожаемых «корзиной» документов.
- Всё, - выдохнул он.
«...стало ли мне легче? Нет. Но есть, есть! какое-то чувство удовлетворения, надо признать... Что же, будем жить по законам этого мира. Система себя оберегает; и то, с чем я столкнулся этой ночью – лишь крупица, перевешивающая чашу весов... я был прав! случайности складываются в закономерности...», - вышагивались мысли в ритм ходьбе.
- Тетрадь, пожалуйста. Вот ту, в клеточку, большую, на скобах. Да... и три ручки – чёрного цвета, с масляным стержнем.
Отстранённо наблюдая, как молоденькая симпатичная девушка упаковывает покупки в вызывающе яркий пакет и пробивает чек, Евгений Васильевич хмуро думал: «...а они, молодые, ещё и не понимают, не представляют, в каком мире живут... Боже мой, это же страшно! И мы ничего не можем изменить... ничего! Но это же мы, мы – привели их к этому миру... смогут ли они простить нас?...»
Солнце - яркое, тёплое - приятно грело кожу.
От красочного буйства расцветающей весны события прошедшей ночи казались бредом, приснившимся кошмаром.
Присев на бульварную скамью, Евгений Васильевич достал из кармана флешку. Покачиваясь на брелке-колечке, она отблёскивала на солнце фиолетовыми бликами прозрачного пластмассового корпуса. И казалась - смешной детской игрушкой, погремушкой, ненужной мелочью.
- Паранойя, говорите? Ну... пусть будет паранойя, - пробормотал, вставая со скамейки и пряча флешку в карман, Евгений Васильевич.
Он поднял воротник пальто, прячась от порывов холодного весеннего ветра, и медленно побрёл по почти пустому бульвару.
«Божий одуванчик» - добродушная бабулечка с соседней скамейки, мерно покачивающая детскую васильковую коляску - проводила неожиданно-цепким и холодным взглядом устало согнутую спину немолодого мужчины с нелепым цветным целлофановым пакетом в руке. Словно спиной почувствовав её взгляд, мужчина оглянулся.