В Китай за спасеньем.
Весна 1745 года наступила бурным всплеском вешних вод. Во дворце стало сыро и болезненно. Разговоры вокруг наследника вертелись как ядовитые оводы или старательные, но опасные пчелы.
Петр же только помалкивал. Страхи плохие советчики.
Страхи совсем внеплановые выросли на диком поле случайностей.
Сначала все вроде бы шло по плану. Петя вертелся среди придворных, заводя друзей и оттягивая женитьбу на юной принцессе. О том, что её немецкий с его немецким совпадает лишь частично он знал заранее. Потому и воздерживался от серьёзных разговоров. Она догадается. Тогда и другие заподозрят невесть что. Это родит, или хотя бы может родить всякие опасные кривотолки. Вот и приходилось затыкать рот Софии поцелуями и давать волю объятьям весьма опасным, но так ни к чему и не приводящим.
Софья, доведенная почти до оргазма шептала высохшими губами:
– Ну что Вы со мной делаете Ваше Сладчайшее Величество.
Он отвечал, задыхающимся голосом, но по-русски:
– Ну, прости. До свадьбы остальное грех.
Софья уже перекрещенная в Катерину таяла от такой жизни, но отступиться не хотела. Тело желало мужа, но это ладно. Видения царской власти дурманили голову даже больше, чем объятья импотентного принца.
«Ах, говорили же мне об этом» – шептала она сама себе не малым усилием воли стараясь держаться достойно будущей императрицы.
Петя ничего против Софьи не имел и сам как личность и по плану , то есть по предписанной роли, но проклятье несовместимости могло убить её, потому он и сдерживался как велел его врач.
Елизавета легко заметила бы странности ещё в прошлом году, но в приступе раскаяния за свои альковные грехи уехала в Киев на истовые моления. Петя увернулся от этой поездки, ссылаясь на болезнь. Теперь эта ссылка помогла отправится в ссылку другую по природе своей. А вся эта эпопея началась случайно. Мстислав Сокальский науськанный Петей на такие дела, услышал разговор английский.
Он очень старался и привел его дословно, но на таком английском, который Петя не понял.
– Короче, Слава, в чем смысл?
– Они о тебе плохо говорили, будто ты и не ты вовсе, а не знамо кто. Самозванец.
Конечно это известие встревожило Петра, но он только улыбнулся и небрежно бросил:
– Ну, это, болтовня, но опасная. Но ты молодец, Мстислав, понял своё дело, продолжай. Слушай все, даже пустяки. Кто знает, чем они обернутся потом, а всякое знание при всяком звании пригодится может.
Молодость больше всех любит похвалы, справедливо предполагая, что они когда-нибудь обернутся удовольствиями. Так что «Молодец Мстислав» уже с большим интересом стал слушать всякие толки и узнавать много интересного. Такое расширение познания и само по себе ему понравилось. Первыми морозными снежными шагами так прошел месяц и тогда Петя очень своевременно узнал от верного Мстислава, что отряд дальней родни истинного Ульриха Петра двинулись в Петербург по снежному санному пути уходящего 1745 года.
Крепко задумавшись, Петя вызвал Кирилла Вознесенского, официально, то есть личным указом императрицы приписанного к нему лекарем. Они уселись в опочивальне принца, удаленной от глаз и ушей императорских слуг какие наставляли юного принца на путь ведущий к престолу. Они оба сели на просторную постель и Петр зашептал:
– Родня рванула сюда. Жажда поживится, или сомнения в моей подлинности двинули их сюда. Как думаешь?
– Это нам неизвестно. Думаю мне срочно надо придумать тебе поездку года на два, а лучше на три. Время объяснит, почему юноша Петр так не похож на отрока Петра. Не только меня и тебя ждёт виселица, но и всю операцию похороним, не начав толком. Я иду к Чуншуцину, Китай далёкая страна, а мне по легенде лечить тебя полагается.
– Кирилл, к этому надутому вельможе лучше я пойду. Сам наследник престола просит. Ему это понравится.
На том и сговорились.
Найдя его, Петр на пальцах и трёх языках пытался объяснить послу страны Син, что он верит только в китайскую медицину. Чуншуцин понимающе кивал головой как китайский болванчик, но все же крикнул слуге, чтобы тот нашел Липенова. Православный евреекитаец явился в облаке французских духов и уставился раскосыми глазами на своего начальника.
Выслушав начальство, Мойсеевич перевёл:
– Чун предупреждает, если ты попытаешься украсть секрет китайских лекарств, то тебе немедленно отрубят голову, а заодно отрубят голову и всем кто с тобой.
– Мне секретов не надобно. Этого у меня хватает и даже останется. Мне надобно здоровье. Я хочу полечиться у китайских врачей. Это надо и матушке императрице втолковать, чтоб она не посылала соглядатаев ничего у вас высматривать. Ей моя голова дорога, думаю, поймёт. Только лекаря моего прошу со мной пустить. Я без него лечению не доверюсь. Да и скажи, славному вельможе Чун Шу Цину, заплатим сколь скажите.
Чуншуцин задумался. Он привык смотреть вперёд. Это лишь пока торговля с Англией процветала, то есть счёт шёл в пользу Китаю. Английские закупки шёлка и чая значительно превосходили китайские закупки британских шерстяных тканей и привозимых англичанами из Индии специй. Но англичане хамоваты и наглы. Уже давят всех иных купцов грубой силой. Особенно доставалось армянским.
Да знатный чиновник Серединой империи думал. А это он умел.
Далеко ещё было до знаменитых опиумных войн в 1773 году, когда Британская империя решила изменить баланс в свою пользу, нагло продавая отраву, буквально опиум для китайского народа. Далеко, то далеко, но техническое и военное превосходство англичан Чущунцин видел ясно. Привлечь Россию в союз против Англии очень ему хотелось, но канцлер Бестужев-Рюмин предпочитал английские деньги, а не китайскую вежливость. Вот если власть перейдёт наследнику, тогда и для Китая вполне могут открыться ворота в Россию. Надо соглашаться. Нет, надо пригласить наследника в Китай. Завершив эту мысль в невозмутимой позе китаец как можно ярче раскрасил свою улыбку и очень быстро объяснил все переводчику. Липенов перевёл с ещё большей цветистостью
– Император Син с большой радостью примет высокородного гостя. Дружба наследника престола столь значительной страны приятна.
Петя постарался удержаться на том же уровне цветастости речи.
– Высоконравственный и достойный господин Липенов испросите разрешения у вашего начальства провести с нами долгую беседу касаемо жизни и порядкам в Китае. Нельзя же нам опозориться и не дай Бог ссору внести.
Липенов спросил Чущунцина и тот кивнул головой, а затем церемонно удалился.
Петя помнил, что и нынешний Китай имеет населения больше, чем вся Европа с Россией вместе. Восемнадцатый век и для Китая стал периодом возрождения. Закончился период внутренних смут маньчжурского нашествия. Маньчжурские правители, как и все предшествующие завоеватели, достаточно окитаились, чтобы поступать мудро.
Но Липенов не мог рассказать, что вот опять пашут и засевают заброшенные земли и пустоши. Традиционные сельские промыслы тоже возродились к выгоде императора. Маньчжурское правительство, вразумленное и высеченное народными восстаниями, умерило свою жадность. Императорским указом 1713 г. ставки поземельного налога были объявлены неизменными. Удушающий подушный налог отменили. Извечная китайская потребность вводить в мир новые души детей теперь удовлетворялась бесплатно. Наоборот, на ту же землю являлось больше рабочих, что несомненно выгодно. Вот так и стало китайцев ко времени описываемых событий 200 миллионов, против 20 миллионов русских и немногим больше европейцев. По этой наглядной причине китайцы смотрели на весь прочий мир свысока. По этой причине не малых усилий стоило Чун Шун Цину удерживать себя в рамках реалистического взгляда на мир. У него хватило ума и наблюдательности разглядеть как Европа стремительно совершенствует технологию своего бытия, а Китай лишь смотрит на это свысока.
Все это Петя и его спутники вызубрили наизусть из своих источников, но слушали Липенова с выражением большого внимания и почтения.
Осталась одна проблема, задурить голову матушке императрице, но ждать её возвращения из Киева опасно и начать надо с другого конца. Петя зашел в спальню к Екатерине и вполне по-русски с ней объяснился. Чужие уши в этом объяснении только в помощь, по этой причине Петя пал на колени перед будущей женой и с полным набором актерских интонаций запричитал:
– Уж ты прости меня любимая нареченная, не здоров я потому и не только боязнь греха меня держит. Не могу я сполнять долг супружеский.
Екатерина со страхом и смятением глядела на него, не говоря ни слова.
– Но не тужи, нашлось спасение. Мне как Ивану в сказке далеко уехать надо. В Китай, значит, где и это лечат. Как только излечусь, на крыльях прилечу.
Улетел он не совсем на крыльях, но лошадей взял наилучших. Каприз Елизаветы может оказаться опасным и сорвать весь замысел цены неимоверной. Вот так он и полетел.
Едва стихла метель и свежий снег засверкал бриллиантами под умытым ветрами солнцем, санный поезд двинулся по Волге в её самом начале.
– Тут на пути сменных лошадей добыть не просто. Потому надо этих беречь. Боле 30 вёрст в день негоже им бежать и воз сена надобно с собой вести. Не всегда случится купить кожен день. – Так сказал Николай, человек в здешних местах бывалый.
Антон Сумароков, ответственный за безбедное житьё наследника с тем согласился. В богатом селе купили лошадь с санным возом сена.
С ней и доехали до Твери. Оттуда опять полетела депеша Антона Сумарокова.
" Господин из сопровождения принявший при крещение имя Сергей Федорович Снастин сделал большое приобретение. Доношу до вашего сведения, что пришли в упадок игольные фабрики учрежденные во времена Вашего батюшки братьями Яковом, Ильёй и Панкратом Рюмиными, а также московским купцом Сидором Томилиным вкупе с иностранцем Боленсом. По сей причине вдова Панкрата Рюмина – Марья Сидоровна и вдова Якова – Анна Семеновна со снохой Марфой и внуками, Алексеем и Иваном, пригласили в компанию выше названного Снастина. Но не токмо купца богатого, но мастера знатока этого дела. Он от нас отделился и направился к тем фабрикам, что в селах Столпцы и Коленцы Рязанской губернии ".
До Твери никто не догонит, а дальше и тем более. Дорога по волжскому льду да на свежих лошадях Миши Холодова одинокому всаднику недоступна. НИ ЕДЫ НИ ТЕПЛА ТАМ НЕ ПОЛУЧИШЬ.
Петя Романов все эти соображения помнил и переживал, уже двигаясь к Твери. Тревога не покидала его ни на секунду. Ещё неизвестно как отнесется императрица к его самовольному отъезду. Дурацки из опасения за трон, или вполне благоразумно. Увы да и просто самовольство само по себе может её сильно разозлить. Так что тревога рождалась не из голых фантазий, а из весьма причудливо приодетых в платья императрицы.
Екатерина, конечно. все умело объяснит императрице, на то она и Великая в потенциале. Но у императрицы нрав в высшей степени свой и мало постижимый.
Чтобы заглушить тревогу Петя вычитывал нужное в китайском пути:
«А между тем изобилие населения привело к тому, что традиционные технологии, принятые в китайском типе орошаемого рисоводческого хозяйства, требовали в десятки раз больше людей, чем в условиях европейских аграрных технологий. Вместо рывка вперёд».
Угу. переход к примитивным орудиям труда в сельскохозяйственном производстве. Ну это понятно.
«Широкое распространение получил плуг, изобретенный еще в период Мин (14 век)»
Ха-ха с помощью тягловой силы человека. Ну дают ребята.
«В сущности, это соха, в лучшем случае с одной металлической частью — лемехом, или же вообще из дерева».
Петя хмыкнул. Таким странным путём история доказала, что не всегда добро ведёт к добру. Индейцы Америки тоже отстали от Европы скорее всего потому, что кукуруза и картофель хорошо кормили их без всяких новомодных хитростей»
– И нам урок Кирилл. Наше технологическое добро не должно привести к лени и стагнации. Надо и стоит увидеть, что случилось с умными китайцами в этом судьбоносном веке.
Кирилл в ответ ничего не сказал. Он сочинял объяснительное письмо императрице. То, что по дороге возникла дополнительная цель путешествия, дела не меняла. Петя захотел, раз уж так вышло, китайское анти чудо увидеть собственными глазами. Вполне разумно. Это даже ему интересно. Там ведь есть и расцвет ремесленного производства. В том числе и казенного, то есть государство начеку. Там делают хлопковые и шелковых ткани, и тоже на экспорт. Надо же увидеть конкурентов, заглянув в собственное их китайское лицо. Вопрос смогут ли они добраться до приморских провинций? Известно, что именно приморские провинции стали главными центрами ткацкого производства. В одном только районе Шанхая в хлопчатобумажном производстве заняты около 200 тыс. ткачей.
Хорошо, что Памир нас мирит. Почти всё идёт на британские корабли, а в Россию путь страшно дорог. Да и в Европу на кораблях не дешев. Так что в Европе они и не конкуренты пока.
Вот фарфор, славный высоким качеством и за пределами китайской державы конкурентов не имеет. И в этой отрасли сумасшедшие числа работающих. В одном только Цзиньдэчжэне несколько сотен тысяч человек делают фарфор. Надо побывать и в Юньнань. — Это центр горной промышленности мощностью опять в сотни тысяч рудничных мастеров. И в Гуандуне где центры металлообработки надо побывать. Надо увидеть их способы изготовления бумаги, сахара, художества опять же всякие усмотреть. Торговля двигатель прогресса.
Дорога колесная скоро кончилась. Снега намело слишком много. Поставили иноземные возки на российский санный полоз и караван, омываемый мелкой поземкой, двинулся дальше к Твери, чтоб далее по льду волжскому двинуться до сибирского тракта.
Возок с наследником шёл с особой охраной. По обеим сторонам кибитки скакали по два конных офицера.
И ещё два сидели в самой кибитки по бокам наследника.
Петр Федорович старательно учил с ними русский язык. А то есть просто разговаривал и велел рассказывать ему всё про русскую жизнь.
– Вот ты, Николай, расскажи мне про жизнь твою, – Что почём у вас? – спросил он, когда подъезжали к Твери.
– Про всё не знаю. Вот я намедни сукна на рубаху купил. Не скажу против, белое как снег и мягкое, так 1 рупь 20 коп за аршин заплатил. А жалование моё всего 300 рубчиков. Обещат добавить, да откуда. Казна грят пуста. В дорогу-то поболе дали. Так и никак инче. В дороге он так и сказано «доро же.» Дорога значит же.
– Так, значит, ты каждый месяц 300 своих получаешь и мало тебе.
– Эка как там в неметчине понимают. В год у нас жалование считается.
– А семья то у тебя есть?
– Дослужусь до поручика тогда и будет. Иначе кто ж за меня и замуж то пойдёт. Имения у меня нет. Его ещё отец за долги отдал. А взять хочется хоть и захудалую, но дворянку.
Караван прибыл к постоялому двору В твери и все вышли на ночевку. К темноте, положенной по вечернему чину зимы, вскоре и метель добавилась. Но, несмотря на непогодь, ко двору этому постоялому почти как к императорскому знать городская пришла. Почтение засвидетельствовать и челобитные подать. Оно хоть на первый вид и бесполезно, но для дальнейшей жизни и пригодиться может. А потом же ещё и любопытно, каков он наследник престола. Полиция(солдаты местного гарнизона) по приказу градоначальника (губернатора, он же полицмейстер) не всяких пускает.
Когда Кирилл, прознав про приезд императрицы , собрался назад в столицу они вдвоём решили: «Надо Грюнштейна с собой взять сдоговорившись с императрицей. Он же скорее купец, чем солдат.
Впрочем, в таких купеческих путешествиях лучше всего каждому располагать элитными солдатскими навыками типа спецназ».
А тем самым временем, когда Петя, готовый в минуту сорваться в дальнейший убегальный путь , отдыхал в Твери и размышлял над словами молбикомпа и китайского посла, мир жил и дела его двигались и по своим траекториям. По своей неописанной в истории траектории родня Петра Ульриха таки прибыла в Петербург. Глава посольского приказа, то есть министр иностранных дел Бестужев лично принять их отказался. На фиг России лишние нахлебники. Да и вообще не любил он спонсора этого путешествия Фридриха Прусского. Не может быть, чтобы он их послал задаром. Наверняка соглядатаями и ходатаями послал. Вот если бы они подарили ему пятьдесят тысяч гульденов, тогда может и разговор иной. Троюродные братья и сестры сына герцога голштейн-готторпского Карла-Фридриха, которого родила не меньше и не больше как сестра короля шведского Карла XII, о таком повороте дела и не думали. Денег все равно нет, потому ж они и приехали. Так и покрутились сколько смогли в таком холоде приема и погоды. С купцами немецкими пожили в гостином дворе. А потом, проклиная себя за глупость и наивность, не дождались хотя бы возвращения императрицы.
Вот так вот , за неделю истратив запасы терпения и валюты, родня убыла с убытками. Только ветер и метель провожали их одинокую карету.
Зато с шумом и весельем в столицу возвращалась в это время Елизавета. Слух об отъезде наследника в некую неведомую страну встретил её в дороге Императрица, слегка встревоженная этим поспешила вернуться в столицу в самом начале 1746 ого года.
Кирилл Вознесенский через мироконтакт мобикомпа во время получил нужную весть от Геннадия Розанова. С этим он и поспешил к Петру.
– Держись Петя, я поскакал замаливать наш с тобой грех не послушания.
– Давай, теперь нестрашно и вернуться, соглядатаи уехали, но могут быть и иные. Ты уж постарайся.
– У меня нет выбора. Ложь должна быть упорной и последовательной. Иначе мы в ловушке.
С этими словами Кирилл оставил Петра и покакал в столицу самым быстрым по весеннему времени способом, чтобы успеть раньше, чем недруги изложить свою версию. Императрица поверит и отпустит раньше, чем ей напоют иные версии.
Не любит она решения менять, это вроде как в своей глупости сознаться. Так он и сделал. Прискакал и тут же, кивнув знакомцу из придворных, испросил аудиенции у едва отдохнувшей императрицы. А она отложила все дела, прознав про отъезд наследника, уже и сама требовала Вознесенского к ответу. Что может быть важнее наследника?
Еще потный от скачки и лишней одежды так и не снятой Кирилл прямо из седла сел как бы в приёмной, где приём вина и пищи сочетался с приёмом гостей званных и просящихся. Через полчаса такого сидения на безногом кресле (инвалиде последнего пожара) Кирилл Вознесенский был допущен и обратился к императрице:
– Ваше Блистательное Величество, поелику служу лекарем при престолонаследнике и цели Ваши уразумел, смею сообщить Вам, что без особого лечения великий князь бесплоден. Лечение же такое можно произвести лишь у китайских врачей. Они воистину чудеса сотворить могут. Волею Вашего батюшки я там был и учился. Извольте со вниманием взглянуть на меня, хотя лет мне более сорока, выгляжу молодым. Но сам я сотворить микстуру омолаживающую не умею. Сие они в секрете держат. Но если угодно будет Великой Государыне, то я не токмо излечение для наследника произведу там, но микстуру ту привезу для Вашего Величества.
Елизавета скептически улыбнулась.
– Ну и сколько ты попросишь на сие путешествие?
– А нисколько Государыня Матушка. Не беден я. И спутники мои не бедны. Нам только и потребуется, что охранная грамота от Вашего Величества. Чтоб не чинил никто препятствий ни в чём, а наоборот помогал и охрану на путь по вверенной губернии давал. Велика Русь и места в ней хватает и для лихих людей. А ежели мы не бедны и узнают про то, так и разбой учинить найдется желающих не мало.
– А какая же тебе, холоп, прибыль с трудов таких тяжких?
– Перво на перво мне в знаниях прибыль, а там и Ваше Величество за мои услуги щедро наградит и иные, кого пользовать буду не поскупятся. А спутники мои народ торговый сами себе на делах торговых заработки найдут. Ты только разреши им покупать, что решат и продавать по всей Руси Великой. С них не токмо убытков не будет, а по прошествии лет и в казну прибыль изъявится.
– Сладко поёшь, а может вы все соглядатаи невесть чьи?
– Если кого уличишь из нас, то и казнишь без милости, а наперед напраслину возводить какой прок. Да ить соглядатаи, они все больше вокруг тебя же и вертятся. Что им в дальних местах делать, когда все тайны тут, во дворце, да в армии? В Китае ясное дело если и есть тайны, то не наши, а китайские.
– Умно говоришь. Быть по-твоему. Но охрана моя, она и в присмотр будет. Так что знать о делах ваших буду доподлинно. А, если не вернёте наследника живым и здоровым, всех на кол посажу.
– Дивлюсь Вашей мудрости государыня.
– Но однако, я не довольна прыткостью наследника. Так ему и передай.
– Ты уж прости его государыня. Молод он и многих понятий не имеет. Да и обидно ему. Красавица жена есть, а мужеское дело ему не под силу. Вот и полетел. Едва услышал про китайское лечение так и все иные мысли из головы вон.
На этом в ясный морозный день разговор и закончился. Кирилл побежал длинными коридорами отмываться с дороги, а к вечеру направился на поиски Петра Грюнштейна. Рыжая его шевелюра и громкий голос обнаружились в близлежащем кабаке. Кирилл войдя туда поразился грязи и вони, но похоже гвардейцев это не задевало. Их задевали юбки девиц открыто провозглашающих свою доступность. Грбнштейн, ещё относительно трезвый возгласил:
– А Кирилл, рад видеть тебя в здравии, но ты озабочен.
– Дела, Петр, дела. Большие дела и без тебя не делаются. Пошли на разговор государственной силы.
Грюнштейна слушал это как сказку юности.
– В Китае уже несколько столетий изготовляются "огненные стрелы" стреляющие дальше пушек.
– А почему же они тогда не завоевали весь мир?
– Вот и эту тайну надо бы вызнать. За этим секретом ты и отпросись у императрицы в дальние края. К тому же я знаю, ты ведь купец ловкий и сильный, а там есть чего нигде в мире нет.
– Отпрошусь. Всенепременно отпрошусь
И отпросился.
А она его напутствовала таковыми словами:
– Смотри Петруша, тебе я верю. Почти как себе. А иной раз больше. Дела свои делай и за наследником приглядывай, и письма с любой оказией не ленись посылать.
Но пока собрались со всеми приготовлениями и февраль уступил место марту. К полудню дорога раскисала, и лошади с трудом тащили полный возок.
Дорогой какие дела. Разговоры. И понял Петруша Грюнштейн, что за китайским фарфором он поехал, а точнее сказать за большими деньгами и, соответственно большими приключениями. Он уже успел узнать, что, где, когда. Сейчас заводы Цзиндэчжэня, творят очень красивые и всем богатым нужные тарели и чаши и всякую прочую утварь застольную. И все дело в богатстве и разнообразии цветов глазури, которой покрывались все эти настольные и напольные вазы и столовые сервизы. Слышно, появилось ещё и статуэтки, полные очарования, изящные и притягательные как живые красавицы. Говорят Европа от них без ума. За набор статуэток поместье можно купить. На все свои дела оба Петра запасись письмами Елизаветы к самому Цянь Луну императору Поднебесной империи Син, или Цин, если угодно так озвучить соответствующий беззвучный китайский иероглиф.
А наследник, едва узнав о разрешении императрицы ждать не стал. Едва льды пошли плыть по воде вниз по Волге, поплыл и он с сопровождающими. Елизавета не то чтобы капризна, но может поддаться на наущение. Так что лучше подальше от неё.
Догнав наследника на борту купеческой речной посудины, все они двинулись вниз по Волге. Шли без паруса и гребцов. Купеческую выгоду соблюдали. Письма императрице из каждой пристани уходили своими путями
Кроме Грюнштейна доклады государыне шли и от Сумарокова. Он ещё из Твери написал императрице, про то что в Твери разговоров политических не заводили. Всё больше купеческие, да про всяких чудаков и умников, кои водятся в любом месте и в Твери нашлись. Одного даже и привели для разговора про машины всякие. Даже и на бумаге друг дружке рисовали немецкие да английские машины. Это они так говорили "машины", а на поверку вышло, всё про ткацкие да прядильные инструменты разговор шёл. А ничего про военные вещи не говорилось. Даже мне интересно показалось, что акромя овечьей шерсти, употребляется и верблюжья. Может и тебе матушка интересно покажется узнать про Кавказ. Так на Кавказе делают тонкие сукна из овечьей и верблюжьей шерсти и из козьего пуха. А сукно из козьего пуха, доходят до высокой цены 6-8 рублей за аршин. Это как же так, у нас тут на такие деньги лошадь с телегой можно купить. И они сказали, что цена эта не в здравом уме удумана. Они может, и не имеют себе равных по тонине, мягкости и легкости, но дороги не поэтому, а потому как их на неумелых станках делают, и заработок ткачих тех, от 10 до 20 к. в день. Надобно, мол, умелые станки сделать и уж наверно уральские умельцы ежели им деньгой подсобить лучше англицких сделают.
Императрица прочла это через три дня после отъезда Вознесенского и Грюнштейна, Мысленно похвалила Сумарокова за ловкое исполнение тайного задания. Сказано было ему не отлучаться от наследника, вот и сумел. А в самом письме ничего крамольного не нашла, но в архивный приказ не послала. В своём ларце положила.
После чего сказала ожидавшему офицеру:
– И зачем он мне это отписал. Не вижу ничего крамольного в иголках. Тем боле, что был уже к тому делу причастен иностранец. Главное, чтоб Петруша был здоров. Впрочем, запиши, чтоб я не забыла. Мы довольны службой Сумарокова.
После этих слов императрица пригласила офицера в свою постель. "Для душевного сугревы". Таковы странности её личной жизни.
А внеличной жизнью больше Бестужев руководил почти безнаказанно.
К нему и подъехал английский посланник, чтобы разведать куда в действительности направился наследник престола.
– Дорогой друг мой, Сэр Чарльз, да он действительно укатил в Китай на лечение. Ну не мужик он. А хочется. Я это доподлинно знаю от жены его. Или ты думаешь я, дожив до своих лет, не в силах бабу от девственницы отличить? От такого стыда он и сбежал. Все остальное туман для сокрытия печальной истины.
Сэр Чарльз Вильямс-Гэнсбури так просто не остановил своё дипломатическое любопытство и не утратил сомнение. Впрямую сказать о подмене виденной одни только Герри Смитом нелепо. Он спросил иное:
– А других любовниц у него часом не завелось, может он всех хитро обманывает?
– Если б хотел обмануть, то оно ж нетрудно. За деньги завел бы себе бабу согласную врать, мол он ухарь в постели. А он же от девиц как черт от ладана. Он, друг мой, трусоват, потому что не так глуп, как старается казаться. Потому и в Китай скрылся. Оно и к лучшему. Мешать не будет.
Бестужев налил вина французского в хрустальные бокалы и, протянув сотрапезнику один из них, завершил свою речь:
–Не, Чарли, не придумывай лишку. У нас с тобой дела серьёзные есть. Фридрих свои композиции сочиняет, а нам надобно свои.
Вряд ли даже такой умный человек каким несомненно был Бестужев догадывался о как он выразился «композициях» в той шахматной партии , которую разыгрывала команда Петра Федоровича Романова. Отсутствие самого Петра никак не влияло на ход событий сетевого графика. Но другие проблемы повлияли заметно.
Павел Строгий собрал всех, кто остался в столице и объявил:
– за всеми вами слежка. Безграмотная и не постоянная. Но слежка. Это значит, что наша команда под подозрением. Я обнаружил серьёзную проблему. Подмена не прошла незамечено. Вывод, всякую непривычную этому миру активность надо прекратить. На время.
– На какое время? – спросил Розанов.
– В худшем случае до воцарения наследника, а в лучшем до лучших времен. Живите как все здесь. Женитесь. Никуда из Питера не уезжайте. Лучший способ скрыться – это быть постоянно на виду. Бесполезность наблюдений может охладить пыл. Нас всерьёз воспринимают как демонов. Я постараюсь организовать им демонов в Москве, Риге, Смоленске.
– Как? –хмыкнул Герасимов.
– Тайна, это то что знает один, или вовсе никто.
– Но дело должно ж продолжаться? – вскипел Семен Парнов.
– У нас есть запасной вариант, – ответил Павел и закрыл заседание.