***
Пустота казалась живой. Она смотрела тысячами глаз и тянула к себе, сжимая запястья холодными и влажными пальцами. Соня тонула в ней, даже не пытаясь сопротивляться. Она наконец-то обретала блаженное забвение, теряла связь с миром, с собой. Больше не было поводов для волнения, больше не нужно было бояться чего-то…
Счастье не бывает долгим, более того, чаще оно длится лишь краткий миг. Пустота обернулась больничной палатой и встревоженными голосами врачей. В нос ударил резкий запах лекарств. А потом все это перечеркнул детский крик. Красное сморщенное личико и тяжесть родного тельца на руках. Мир потерял свою необъятность и важность, сосредоточившись на этом крошечном чуде с фиалковыми глазами. Ванечка…
Соня вздрогнула и проснулась. Осторожно поднесла ладонь ко лбу и стерла с него капельки пота. Стараясь не шуметь, потянулась и встала. Лунный свет несмело льется в комнату, словно боясь потревожить невероятно красивого мальчика, свернувшегося клубочком на широкой кровати. На лоб падают светлые кудри, темные ресницы отбрасывают на щеки длинные тени, правая ладонь сжата в кулак, только большой палец во рту.
Ваня… Ванечка… Любимый сын, единственное, что имеет значение. Огромные глаза и широкая наивная улыбка. Маленький мальчик, а уже через мгновение могильный цветок, который не дано увидеть живым. Он распускается в земле, вырастая из невинных сердец. Самый прекрасный и чуждый миру бутон… Вечный цветок, который не вянет, распустившись однажды. Ему не дано познать рамки времени, он никогда не узнает смерть, врастая в саму плоть жизни.
Ванечка…
Соня тихо вышла из комнаты, оставив дверь приоткрытой. Не включая свет, добрела до кухни и забралась на стул с ногами, положив подбородок на колени. Нос щипало и ужасно хотелось плакать.
Она всегда так хотела ребенка. Мечтала качать его на руках и рассказывать бесчисленные сказки. Когда родился Ваня, Соня была самой счастливой женщиной в мире. Ей казалось, что ее мальчик самый умный и талантливый малыш во всем мире. Он начал рано говорить, а в четыре года уже сочинял свои первые стихи. Соня разве что не молилась на него, отдавая всю себя его воспитанию.
Ваня никогда не спрашивал, почему нет папы. Раз получив сухое объяснение: «У тебя есть только я», больше не начинал этот разговор, стараясь не тревожить маму. Нет, значит, нет. Мальчик вообще рос очень послушным и тихим, хотя дети неосознанно тянулись к нему, стараясь вовлечь в общую игру.
За неделю до своего девятилетия, Ваня получил страшный диагноз. Опухоль. В небольшом городе никто бы не взялся за такую операцию, а на Москву или зарубежное лечение Соня не смогла найти денег. Вот уже полгода их маленькая семья живет в напряжении. Софья не оставляет сына одного даже ночью, укладывая спать с собой.
В их доме поселился страх.
Ваня был незапланированным, но любимым ребенком. Соня подавала большие надежды как талантливая художница. Ее работы хвалили. Но сын вытеснил из ее жизни искусство, Софья закрыла свою мастерскую, лишь изредка вновь доставая холсты, чтобы не потерять навык.
После бесчисленных кругов ада, которые они с Ваней прошли за последние месяцы, Соне и вовсе расхотелось писать. Это казалось чуть ли не кощунством. Как можно, когда в любую секунду Вани может не стать?..
Но сегодняшняя ночь была особенной. Женщину словно что-то толкало в спину, гнало к заброшенной комнате. Соня проскользнула за дверь и робко нажала на выключатель. Вспыхнул яркий свет, прогоняя из углов тени. Небольшое пыльное помещение, в котором всю мебель составляют стол с красками и кистями и мольберт, прикрытый тряпкой. По всему периметру выстроились картины, повернутые изображением к стенам, а в воздухе все еще витает легкий дух масляных красок.
Соня зажмурилась и сдернула ткань. Почему-то было боязно смотреть на брошенную картину. Она писала ее с двенадцати лет, тщательно прорабатывая каждую деталь. Но написала лишь на треть. Глубоко вздохнув и зачем-то задержав дыхание, женщина, наконец, открыла глаза.
До боли знакомые линии сказочного леса и пестрые хвосты птиц. Первая часть незаконченной трилогии. Почему-то она начала именно с середины, оставив на потом мрачные части, которые должны были стать обрамлением идиллического рая. Его противоположностью. Смерть и разрушение в противовес благу и покою. Соня села на пол, разглядывая свою работу. Она когда-то готовила ее для самой важной в своей жизни выставки. Она бросила все на алтарь своего таланта: любимого мужчину, семью… она отдалилась от всех, сутками простаивая у мольберта. А потом появился Ваня, и картины ушли на второй план. Вот только вернуть близких не было ни сил, ни желания, осколки прошлого никак не желали вновь становиться единым целым.
Соня уткнулась лицом в колени и заплакала. Если бы она тогда закончила эту трилогию, сейчас были бы деньги и возможность помочь Ванечке. Если бы… самое страшное в жизни слово. Если.
Комнату заполнил удушливый цветочный запах. Соня удивленно подняла голову и вскрикнула. В шаге от нее стоит незнакомец и придирчиво изучает картину.
- Что ж, в ней определенно что-то есть, - задумчиво произнес он.
- Кто вы? Как вы сюда попали?
- Я не человек. Не бог. Не дьявол. Я это я, Соня. Тебе ведь нужна помощь, верно? Я готов тебе ее предоставить. Ваня очень болен, так?
- Да, мне нужна помощь, - разом забыв обо всем, выпалила женщина.
- Через две недели к тебе придет человек. Он захочет купить триптих за очень большие деньги, которых с лихвой хватит для лечения. Твой сын снова будет здоров. А твои работы станут известны во всем мире, так что все, что ты когда-либо написала, не пропадет. В обмен я прошу малость. Мне нужна твоя рука.
- Что? Моя рука?
- Да. Как только Ваню положат в больницу, ты отрубишь левую руку чуть ниже локтя и отдашь ее мне. Ты согласна?
От сильного запаха цветов голова пошла кругом, Соня почувствовала, что начинает терять сознание. Она тряхнула головой и протянула незнакомцу ладонь.
- Я согласна.
Мужчина улыбнулся, едва ощутимо сжал пальцы женщины и исчез так же бесшумно, как и появился. Дверь мастерской приоткрылась, и в проеме показался сонный Ваня.
- Ма, ты с кем разговариваешь?
- Ни с кем, сынок. Просто думаю вслух.
- Проводишь меня?..
- Конечно, малыш.
Соня взяла сына на руки, отнесла в комнату и положила в кровать, укрыв одеялом.
Страх спешно собирал вещи, подгоняемый надеждой.
***
Все получилось так, как и сказал странный человек. Соня закончила триптих, черпая вдохновение из пустоты. Она писала сутками, забывая про сон. Картину купил известный коллекционер, не понятно как узнавший про богом забытый город и художницу-недоучку. Слух о прекрасном полотне в мгновение обежал Россию и выбрался за ее пределы. На Соню в один момент обрушились слава и деньги. Спешно собравшись, она перебралась в Москву, устроив Ваню в самую хорошую клинику.
Первая ночь без сына встретила женщину голодным оскалом и издевательским смехом. Соня сидит посреди новой пустой квартиры и молча смотрит в окно. Зажигать свет не хочется, кажется, что так будет только страшнее. Глотая слезы и закусив до крови губу, женщина размахнулась топором. Крик страха утонул в плотной тьме, окутавшей ее со всех сторон. Пронзившая все тело невыносимая боль внезапно растворилась в знакомом аромате, поглотившем резкий дух крови…
Удушливый цветочный запах и усмешка странного незнакомца.
- Ну, надо же, смогла.… На что только не идут люди ради своих детей… Я забираю ее.
Мужчина брезгливо поднял руку и спрятал ее под пиджак.
- Сделка состоялась. Чтобы предотвратить вопросы, я дам тебе другую руку. Но если правая – воплощение таланта, то левая будет абсолютным злом, которое сможет пробудиться в любое мгновение. Твоя жизнь станет адом, но Ваня будет здоров, а твои картины станут продаваться лучше прежнего.
Незнакомец исчез, оставив Соню наедине с собой и новообретенной рукой.
Утром женщине сообщили, что операция прошла успешно.
***
Пять лет пролетели как один день. Ваня не только выздоровел, но вовсе перестал болеть. Даже грипп обходил его стороной. Соня почти забыла о незнакомце и его зловещем предупреждении, полностью растворившись в сыне и искусстве. Прошлое казалось бредом воспаленного воображения. Такого ведь не бывает, правда?..
Да и левая рука действовала так же хорошо, как и правая, и не причиняла никакого беспокойства. Так что Соне начало казаться, что она все придумала...
Ваня проснулся от странного шороха. Присмотревшись, он сонно спросил:
- Мама? Что-то случилось?
Соня ничего не ответила, все так же стоя в углу комнаты. Ваня занервничал и пошарил по стене в поисках шнурка ночника. Ничего. Словно его отрезали.
- Мама? Ты меня пугаешь…
Соня медленно двинулась к сыну. Присела на край кровати, сложив руки на коленях. Неосторожный свет фар машины, проехавшей за окном, выхватил из тьмы лицо женщины с закрытыми глазами. Ваня хотел закричать, но горло ему сдавили мамины руки. Он захрипел, не понимая, что происходит и не в силах вздохнуть. Родные пальцы давили все сильнее. В глазах у мальчика потемнело, и он едва сумел выдавить из себя: «Мама…».
Внезапно давление пропало. Ваня прижался к стене, жадно глотая воздух. Мама, все так же не открывая глаз, встала и вышла из комнаты.
***
Утром Соня вела себя, как всегда. Ваня опасливо покосился на нее, когда она зашла в его комнату и бодро чмокнула в нос.
- Ванька! А что это у тебя с горлом? – ахнула она, приглядевшись.
- Да ничего, мам. Пустяки, - зачем-то соврал мальчик.
Мама была самой обычной. Весело шутила и жарила блинчики. В ней не было ничего от того ночного чудовища, которое хладнокровно сжимало его горло. Ваня стал запирать дверь в свою комнату, но почти каждую ночь мама приходила и душила его, отпуская лишь в самый последний момент. А утром ничего не помнила и смазывала синяки, качая головой и умоляя рассказать, откуда эти ужасные следы.
Ваня молчал, жалея маму. А может, просто боясь признаться в том, что она больна. Если у него отнимут маму, больше никого ведь нет… И что тогда? Детский дом? И Ваня терпел, каждый вечер со страхом молясь богу.
Но бог не слышал. Или не желал слышать.
***
Соня проснулась от страшного зуда в руке. Пальцы скрючились в немыслимой судороге. Женщина прошла в ванную комнату и опустила руки под струю холодной воды. Боль прошла так же внезапно, как появилась.
Соне нестерпимо захотелось увидеть сына. Она прошла по коридору и повернула ручку, открывая дверь. Мальчик спит, накрывшись одеялом по самую макушку. Женщина улыбнулась и вошла в комнату. Тихо поправила одеяло и хотела уже уйти, когда ее окутало покрывало ненависти. В это мгновение она ненавидела Ваньку всеми фибрами своей души. С остервенением она откинула одеяло и вцепилась непослушными пальцами в его горло. Она давила и давила, пока Ваня не перестал сопротивляться. Как только Соня поняла, что сын мертв, ненависть ушла. Женщина непонимающе уставилась на свои руки, стараясь вспомнить, что произошло.
- Ваня?.. Ванечка?.. – Соня потрясла его за плечо, стараясь разбудить. – Ваня! Ваня, пожалуйста, не молчи!
- Он не ответит, - рассмеялся незнакомец, притаившийся в углу. – Вани больше нет. Я ведь предупреждал тебя…
- Ненавижу! Я тебя ненавижу! Ванечка… - Соня рыдала и смеялась одновременно, прижимая к себе сына. Сердце в груди сжималось, словно пронзаемое тысячью иголок. Женщина захлебывалась слезами, повторяя имя ребенка, как заклинание.
Бережно укрыв Ваню одеялом, она легла рядом. Прижала сына к себе, как в детстве. Почти сразу после этого сердце Сони остановил инфаркт.
***
Соня проснулась рывком, словно чья-то невидимая рука безжалостно выдернула ее из сна. Задыхаясь и глотая воздух, как воду, она повернулась к сыну. Ваня что-то забормотал, потревоженный мамой. Женщина тихонько зашептала слова утешения, укачивая малыша.
Прошла на кухню и прислонилась лбом к холодному стеклу. Неужели все это было лишь сном? Знакомый с детства пейзаж за окном подтверждал эту мысль.
Соня побежала в мастерскую и сдернула с мольберта ткань. Трилогия была все так же не закончена. Соня прижала ладонь ко лбу. Ведь она может закончить эту картину. Она когда-то так хорошо рисовала… Да, но только утром. Ванечка будет читать, а она спокойно допишет оставшееся. Она сможет. Сама. Но этот сон… Женщина готова была поклясться, что это все правда.
Соня выключила свет и вернулась к сыну. Теперь она точно знала, что нужно делать. Ее сын будет жить.
А в углу улыбался незнакомец. Он подошел к кровати, мягко ступая по ковру, и поцеловал женщину в лоб.
- Ведь всегда есть выбор, верно, Соня? Нужно лишь верить в себя… Я рад, что ты справилась. Я не трону твоего сына.
Смерть растворилась в воздухе, оставив после себя легкий аромат неведомых цветов.