Не открываются глаза, и воздух спертый, как в могиле.
Да, впрочем, так оно и есть... Ведь я же вас предупреждал!
Дождаться тленья умолял, но вы живьем похоронили,
А летаргический обман кому-то руки развязал.
Все так же чуден будет Днепр при тихой, призрачной погоде;
Нет-нет, да кто-то забредет на близ Диканьки вечера;
Откроет Вий свои глаза, пойдут русалки в хороводе,
И в день сегодняшний войдет к вам, кто живет, мое вчера.
Гудят виски, и тошнота под горло комом подступила,
И рвутся легкие в груди, последним воздухом дыша.
Но вера в Бога придает нечеловеческую силу –
Не будет мертвою душой моя бессмертная душа.
Немая сцена удалась, да так, как и не ожидалось.
Спеша, спускается с небес по мою душу ревизор.
Ну, что ж, отвечу я за все: что сожжено и что осталось,
За смех и скорбь, что я дарил – не отводя, не пряча взор.
Холодным потом Смерть сама мне лоб обильно окропила…
Всегда Отечеству служа, в его я верил торжество.
И эта вера придает нечеловеческую силу.
Я ухожу, молясь за вас, кто встретит будущность его.