НА ФОТО: Мельница села Благодарного Ставропольского края. Фото картины А.Н. Воронина из коллекции А.И. Кашпорова.
***
- Илья! Мука заканчивается, хлеб испечь уже не хватит, осталось только на пышки, - напомнила мать отцу о житейской проблеме.
На хуторах хлеб пекли женщины-хозяйки. В субботу вечером мать наводила опару в большом глиняном горшке и, укутав старым одеялом, ставила на русскую печку.
Дрожжи делала бабушка Поля из отрубей и хмеля. Хмель рос в огороде, в низине у журчащего ручейка и плелся по вишням и алыче.
На отменных сильных дрожжах и муке хорошего помола, опара долго в горшке не засиживалась и периодически, переваливая через край, убегала; за ней нужен, глаз да глаз.
Затем опару переливали в большой деревянный лоток и, смешав с мукой, делали тесто. Тесто так же требовало к себе внимания: его надо было регулярно взбивать, перемешивать, держать в тепле. Ежели у кого из хуторянок хлебушек выходил не удачным, оправданий было немного:
- Тесто застыло, мука плохая.
В воскресенье, затемно, на овечьих или коровьих кизяках топили печь. Затем в сковороды или формы укладывали тесто, сверху смазывали, для придания пирогам блестящей корочки, взбитыми куриными яйцами и выпекали большие пироги.
Когда дети утром просыпались и слезали с жарко натопленной печи, на столе, накрытые фуфайкой, дозревали свежеиспеченные караваи. Шесть – семь пирогов хватала семье на всю неделю.
У отца – два выходных, потому он ответил:
- Тогда завтра и поедем на мельницу, лошади дома.
Но не так все просто. Мать располагала информацией, полученной по «сарафанному радио»:
- Александрийская мельница на ремонте, недели две будет стоять. Я хотела у свекрови муки «перехватить», да у них тоже на исходе.
Этой новостью отец был поставлен в тупик, помолчал, подумал, без особого энтузиазма принял решение:
- Выхода нет, поедем в Благодарное. Хоть и далеко, но думаю, если пораньше выехать, за день управимся. Да и воз надо загрузить с вечера.
И работа закипела: тщательно подмели двор, расстелили широкий полог, ведрами из закрома выносили пшеницу, провеивали на ветерке, лопатили ее на солнышке.
Работали все: отец, мать, трое детей. Мама Лиза пересмотрела все мешки, где надо наложила заплаты, заменила завязки.
Пока пшеница просыхала на солнышке, отец и Володька готовили упряжь, смазали оси брички солидолом, проверили ковку лошадей.
Весь день лошадей хорошо кормили, несколько раз задавали свежую траву, и подкармливали овсом. Путь предстоял не ближний, километров тридцать, и вся «надежа, на них, родимых».
Ближе к вечеру насыпали пшеницу в двенадцать мешков, погрузили в бричку.
- А ты поедешь один? Или кого из детей возьмешь? Ведь, лошадей одних не бросишь, - забеспокоилась мать, - а на мельнице и в очереди постоять придется. Да мало ли чего?
- Да кто его знает?
- Бери Любу – старшенькую, или сына.
Отец:
- Если брать, так Володьку – мужика, пускай к лошадям привыкает.
На другой день, ранним утром, еще не взошло солнышко, отдохнувшие, справные лошади легко катили тяжелогруженую бричку. Тем более, грейдер, - старая давнишняя дорога, теперь уже заброшена, - был хорошо накатан, проходил мимо хуторов Алтухов, Красный Ключ, Гремучий, Паленый, по Копанской балке, по правой стороне от прудов и ручья, и под уклон в сторону села «Благодарное».
На возу на мешках восседали рядышком отец и сын. Время от времени, Илья «подбадривал» лошадей, легко стегал по упругим бокам вожжами, покрикивал, показывал кнут.
Когда взошло солнце, отец передал Володьке кнут, вожжи и, позевывая, сказал:
- Руководи, учись! Я подремлю, - и, укрывшись плащом, взятым на случай дождя, улегся на мешки.
Километра три лошади бежали бодро, слушались кучера, а потом, видимо разобрались, «кто тут хозяин», и стали игнорировать команды сверху.
Лошадка, запряженная слева, бежала прямо, у нее не было соблазнов, а вот, запряженная справа, постоянно тянула в сторону поля, срывала верхушки сладкой суданской травы.
Володька покрикивал на лошадей, показывал кнут, но они не обращали никакого внимания, перешли на шаг, мотали длинными хвостами, отпугивая мух и слепней, иногда задевали хвостами неопытного кучера по лицу; да к тому же, время от времени испускали вонючие газы, хоть с брички соскакивай.
Когда показался Гремучанский пруд, лошади сошли с дороги и потянули бричку к воде. Володька разбудил отца:
- Пап, пап… Не слушаются.
- Пить хотят, сейчас напоим. Пусть немного отдохнут, а мы позавтракаем.
Часа через полтора подъезжали к железнодорожному мосту, что в западной части города. Это сейчас, издали, он маленький, а тогда, вблизи, с брички, он показался огромным. По мосту, в сторону поселка Мокрая Буйвола, двигалась дрезина с ручным приводом. На маленьком шустром агрегате сидели человек шесть рабочих, двое из них энергично налегали на рычаги. На ветру трепетал ярко красный флажок.
Проехали небольшой мостик, глиняный кирпичный завод остался слева.
Пред глазами Володьки встала панорама самого большого села района, будущего города. Слева вздыбилась громада элеватора, справа золотистыми куполами ослеплял, в лучах утреннего солнца, храм Александра Невского.
Слева и справа пошли дома. Сельские дома, в большинстве своем, были небольшие. Володька выделил три архитектурных типа: крылечко посередине и по два окна слева и справа; крылечко с краю дома и в ряд четыре окна; дом без крыльца, стоит торцом на улицу, с двумя окнами.
Крыты дома черепицей, некоторые камышом; стены выбелены белоснежной известью. Крылечки, окна, двери и ворота выкрашены голубой краской.
Ближе к центру стали попадаться большие дома, крытые железом. Видимо раньше здесь жили чиновники, помещики, зажиточные хозяева – на советских лад, кулаки.
Благодарненцы расселялись просторно, улицы в селе широкие, земельные участки под сады и огороды большие. Намного позже, в восьмидесятые годы главный архитектор будет отрезать у жителей огороды и нарезать новые тесные внутриквартальные улочки с такими непредсказуемыми заездами и проходами, что не всегда найдешь нужный адрес.
Но вот и мельница. Здесь столпотворение народа, «яблоку негде упасть», но разобрались, и отец занял очередь.
- Пойду, посмотрю мельницу поближе, - не смог Володька побороть любопытство и между машинами, тракторными тележками, всевозможными гужевыми повозками и лошадьми всех мастей, стал продвигаться в сторону мельницы.
Мельница удивила своими громадными размерами, впечатлила ревом дизеля, грохотом решетных станов, хлопаньем бесконечных лент-транспортеров.
Как муравьи взад-вперед сновали люди, сгружали мешки с пшеницей, взвешивали, высыпали содержимое в ссыпку. Затем, получив квиточек, кусочек бумаги с указанием количества муки и отрубей, шли в помещение и насыпали в мешки муку и отруби. Мешки – на весы, а затем в транспорт.
Все, с ног до головы были в муке, что-то громко кричали друг другу, но из-за шума механизмов, ничего не было слышно.
По всему было видно, что людей захватил ритм работы мельницы, им было весело и радостно; а некоторые мужички были к тому же «навеселе».
Как известно, в селе были проблемы с питьевой водой. День был жаркий, женщины и дети, с ведрами воды из колодца с переулка Ручейный, ходили среди очередников и продавали ее желающим утолить жажду, попить холодной колодезной водички.
Подошла очередь ссыпать зерно. Мукомол внимательно осмотрел пшеницу, подержал в ладони - «на вес», потом - «на зуб»:
- Добрая пшеничка! А как насчет долгоносика?
Отец:
- Да какой там, долгоносик? Он бы по мешкам ползал.
- Ну, тогда сгружай.
Когда насыпали в мешки муку и отруби, отец преподал Володьке науку, как завязывать мешки:
- Завязать мешок, с родни искусству, есть несколько вариантов. С подворотом, если мешок не подшит. А можно не подворачивать, ежели, как говорят, край мешка хорошо подрублен, подшит. Завязка должна быть прочной, хороша из тракторного ремня или домашней выделки из конопли.
Володька, из-за сильного шума и грохота, плохо слышал отца, но видел, как он ловко выполняет свою крестьянскую работу.
Погрузить мешки им помогли очередники. Отец и сын отряхнулись от мучной пыли и тронулись в путь.
По неизвестным причинам, путь домой всегда короче! Это, видимо, понимали и лошадки, которые весело бежали без понуканий и показа кнута.
Домой приехали к вечеру, солнце пряталось за горизонт, по хутору пастухи уже гнали, уставших от пастьбы и отяжелевших, коров на вечернюю дойку.
Ночью Володьке снились золотые купола храма с крестами, непослушные лошади, огромный мешок с отрубями, который он никак не мог завязать. А в ушах стоял шум механизмов работающей мельницы.
5 августа 2009 г. г. Благодарный